Insomnia

- Вы такая красивая пара! – восклицает Линда при виде их на встрече выпускников. Рори благодарит и предлагает выпить еще пунша. - Такие союзы заключаются на небесах. В наши времена это редкость. – Завистливо тянет Джордж, когда они встречаются в супермаркете. Уильямс крепче прижимает Эми к себе за талию и говорит, что он, Джордж, еще найдет свое счастье. Рори сводит скулы от дежурной улыбки, но он пересиливает себя. Рори был актером от природы, пусть и в студенческом драмкружке завалил прослушивание на главную роль. Просто играть для себя и в жизни было интереснее, чем корячиться на сцене, пытаясь продекламировать написанный какой-нибудь развалиной пару веков назад текст. - Когда я думаю, что могла бы никогда не полюбить тебя, мне становится страшно. – Шепчет Эми после секса в сентиментальном порыве и кладет голову ему на грудь. Ее тело источает тепло, ее волосы щекочут подбородок, и Рори ужасно хочется сгрести их в охапку и дернуть, так резко и сильно, чтобы услышать хруст позвонков. Вместо этого он целует ее в макушку и закрывает глаза. Иногда он не может уснуть, пока не представит безвольно повисшую голову и неестественно вывернутую шею. *** Дополнительные занятия должны начаться через пятнадцать минут. Девятилетний Рори сидит напротив кабинета, на коленях лежит тетрадь по математике. В холле пусто, душно и пахнет раздевалкой, уроки давно кончились, но Уильямс умудрился заработать двойку за домашнее задание, поэтому ему приходится торчать в школе сверх меры. Он болтает ногами и не смотрит на старательно выведенные цифры, он думает о том смешном мультфильме, который шел по кабельному в воскресенье. Мерное гудение люминесцентных ламп прерывает звонкий девичий крик, вслед за которым следует тихий шлепок. Дверь кабинета школьного психолога распахивается - Рори заинтересованно следит чуть заспанным взглядом, - рыжеволосая девчонка, его ровесница, выставлена из кабинета взъерошенной миссис Пейс (кажется, в ее прическе застрял ластик), ругающей ее за неподобающее ученице поведение. Та, похоже, не чувствует никакой вины, лишь возмущенно мотает головой, и блестящие локоны вздрагивают в такт ее словам: - Я знаю, что он настоящий! Он был в нашем саду! Я делала ему заварной крем для рыбных палочек, не вы! Он был! Был! - А я говорю, что мы будем продолжать наш курс, пока ты не попрощаешься со своим воображаемым другом. - Да мне плевать, что вы говорите! Терпение миссис Пейс, видимо, кончилось, потому как дверь захлопнулась и девочка осталась в коридоре. В другой раз Рори бы просто спрятался за тетрадкой, но в детстве любопытство всегда сильнее стеснения, поэтому он решился посмотреть на нее. - Что уставился? - Про кого ты говорила? - Ты все равно не поверишь! Никто не верит. Никто не верит, что я встречала Доктора. - Доктора? – Рори восхищался и немножко боялся этих слишком умных людей в белых халатах. Но зачем бы миссис Пейс так кричать из-за какого-то доктора? - Доктор-в-лохмотьях. Его телефонная будка, то есть космический корабль упал у меня в саду, а потом он ел на моей кухне рыбные палочки с заварным кремом. - Фу, даже звучит мерзко. - Поверь, выглядит так же. Они рассмеялись. Девочка выглядела крайне мило с покрасневшими щечками и белозубой улыбкой. Но такие детали в детстве не запоминаются. Особенно, когда тебе только что рассказали о человеке, прилетевшем на Землю в телефонной будке, а ты впечатлительный мальчик девяти лет. - Я Эми, кстати. - Рори. Расскажешь что-нибудь еще о Докторе? Я провожу тебя до дома. - Конечно. Так вот, когда я его увидела… *** Да, наверное, это началось именно с того дня. Дружба с юной Амелией (если это вообще можно было назвать дружбой) не слишком тяготила Рори, а Эми, наконец, нашла благодарного слушателя, который не подшучивал, не называл ее рассказы бреднями, наоборот, смотрел полными восхищения глазами. Стоило отдать Понд должное – рассказчицей она была первоклассной, и юный Рори мог слушать описания растрепанного незнакомца в рваной рубашке часами, пропуская мимо ушей те детали, которые добавляла фантазия Эми по своему усмотрению с каждым разом. Спустя некоторое время она придумала новое развлечение: теперь уже Рори играл роль Доктора, а Эми – роль самой себя, его спасительницы. Специально для этой игры они даже изрезали ножницами любимую рубашку Уильямса, да ему и не жалко было, а вот его матери - напротив, и за эту прихоть Рори пришлось месяц сидеть под домашним арестом. Но еще Рори узнал, что Эми умеет очень громко кричать, что если что-то получается не по ее, то тычки под ребра довольно чувствительные; что на самом деле она – самая счастливая девочка из всех в городе. И что на самом деле Рори до смерти ей завидовал. Ему хотелось быть на ее месте, уж он-то точно не сплоховал, не отпустил бы пришельца даже под страхом самой страшной смерти! Годы шли, они дружили по инерции, просто по привычке. У Рори кроме Доктора появились любимые футболисты, марки машин и музыкальные группы, Эми же предпочла похоронить воспоминания о нем где-то в глубине себя, и Рори казалось, что детство кончилось, и легенды о Докторе вместе с ним, но когда родители спросили его, кем он собирается стать, то Уильямс почему-то выпалил: «Доктором». Еще Рори совершенно не планировал становиться ее парнем. Кажется, она считала его геем, что полностью устраивало, потому как об отношениях тогда он не думал в принципе. Но выпускной, точнее, попойка после решила за парня. Не надрался тогда разве что ленивый, и после смеси виски, коктейлей и шампанского идея переспать с Эми не казалось такой уж безрассудной, к тому же, сама девушка была совсем не против. Чья-то спальня, воняющие перегаром простыни, пьяные стоны, липкие от пролитого виски пальцы – вот и все, что запомнилось Рори. Он не пользовался популярностью в школе, а все их знакомые думали, что Рори вился за Понд как хвост из-за безответной любви. Так оно, в общем-то, и было, только вовсе не к Эми, а к выдуманному космическому страннику, любить которого легко, ведь он не существует, а значит, можно не навешивать на себя ярлыки. Играть роль влюбленного идиота было не сложно, просто ради пресечения всяческих толков и пересудов, которые могли бы возникнуть о парне, который до 17 лет не целовался ни с одной девчонкой. Может, он просто привык к Эми, как привык поначалу к их дружбе. Привычка – сильная штука. А потом Доктор все-таки вернулся. Как черт из табакерки выскочил из-за его спины, выхватил телефон, допытываясь о каком-то бреде, совершенно не замечая того, что он – ожившая сказка. И Уильямс только и мог что, заикаясь, повторять: «Ты тот самый Доктор!». Да, спустя двенадцать лет, есть за что злиться, но, в конце концов, не Уильямсу же он обещал вернуться. Он был в тех же самых лохмотьях, что и тогда, ни капельки не изменившийся с описаний Эми из детства, светящийся энергией как двухсотваттовая лампочка. Спустя несколько фраз его жизнь изменилась окончательно и бесповоротно – вместо забот по поводу того, что купить к ужину и когда нужно отнести униформу в химчистку, появились пришельцы, спасение мира от инопланетной угрозы, настоящий космический корабль, помещающийся в полицейской будке и обладатель этого самого корабля, не менее инопланетный. - Мне нужно, чтобы ты был рядом. – говорит Доктор, просящие нотки звенят в воздухе. Он потерял Эми и думает, что Рори зол именно из-за пропавшей девушки, но Рори рад этой передышке, возможности провести вдвоем немного времени. Пока они ищут Эми, кажется, будто работать с Доктором в одной команде было призванием Уильямса от рождения, и хотя Рори считал себя отнюдь не злым человеком, он желал лишь о том, чтобы Эми никогда не вернулась. Он начинает ненавидеть свою подругу. Доктора и Эми связывают общие воспоминания: осенний сад, яблоко с вырезанной на нем рожицей, следы крема на верхней губе – Рори лишен такой роскоши, он дополнение к основному блюду, прицеп к новой спутнице. Они уже путешествовали без него, как оказалось, и вполне успешно; так что же мешает им однажды высадить где-нибудь надоедливого медбрата из ТАРДИС прямо на полном ходу? Поначалу, Рори пытался бороться с этим. Напивался, с головой погружался в работу, трахал Эми так часто, что она шутила: «Нам так на медовый месяц не хватит». Рутина помогала отвлечься ровно до того момента, как Доктор не появлялся на пороге их дома, его работы или не выпрыгивал из торта вместо стриптизерши. Но детское восхищение, переросшее во влюбленность с больным оттенком шизы, снова окрепло и не хотело вытравливаться никакими таблетками. - Рори, она поцеловала меня, потому что я был там. Это мог быть ты. – Доктор оправдывается, и Рори было бы смешно от того, как двусмысленно звучит эта фраза, если бы в тон разговора не приобрел странный оттенок, словно Доктор намеренно хотел, чтобы фраза звучала так. Очень некстати тухнет факел, и бархатистый шепот раздается непозволительно близко от губ Уильямса: - можем мы теперь увидеть вампиров, пожалуйста? В этот момент у Рори появляется робкая надежда. Заставить всех думать, что он любит Эми несложно. Он ревнует, срывается, обвиняет Доктора во всех смертных грехах, все с той лишь разницей, что он меняет «Эми» и «Доктор» местами. Рори может почти видеть исходящее от Понд самодовольство: еще бы, если она способна вызвать в нем такую бурю эмоций, то есть повод для гордости. - Ты не представляешь, какими опасными делаешь людей для самих себя, когда ты рядом! – совершенно искренне кричит Рори, когда они ищут похищенную вампирами Эми, которая просто обожает попадать в чей-нибудь плен. Без нее он перестает чувствовать себя просто привидением, эмоции плавают на поверхности нефтяными пятнами. Ему нравится сдергивать Доктора с его невидимого пьедестала не-человека, пробудить стыд или вину за свои поступки хотя бы ради эгоистично-детского желания «пусть ему тоже будет больно». Рори кажется, что так Доктор может заметить его самого, Рори Уильямса, а не бесплатное приложение к невесте. Может быть, это действительно работает, потому что Доктор обиженно и почти зло хватает его за запястье, уводя от своры шипящих девиц с открытыми пастями, и останавливает в одном из многочисленных туннелей, воровато целует, не раскрывая сжатых губ. В зеленоватых отблесках звуковой отвертки, используемой вместо факела, Рори может видеть плотно зажмуренные глаза – как у испуганного мальчишки, который решился пройти испытание на храбрость. Ненависть к Эми прошла. Рори больше не нужно представлять вспоротую сломанными ребрами грудь и залитую кровью светлую кожу, чтобы успокоиться или уснуть, он мог улыбаться по утрам без притворства. Эми удивлялась резким переменам в его настроении, задумчиво накручивая на палец выбившуюся прядь, из ее расписания исчез жесткий секс (а в последнюю неделю и секс вообще), зато стали нежно целовать перед уходом на работу, пусть и почти по-родственному. Понд еще не знала, что пока участвует в утренних фотосессиях и съемках или доставляет киссограммы, «ее мальчики» успевают посетить с десяток неизведанных планет на задворках галактик и провести уединенные часы в спальном отсеке Тардис. Рори узнает, что быть ведомым в постели можно без ущерба собственного самолюбия, что два сердца гонят кровь в два раза быстрее, отчего Доктор всегда почти неприлично теплый, почти горячий. - Он мне нравится…очень. – с заминкой заканчивает Доктор, трава под ногами становится чрезвычайно ему интересной. Ему неловко говорить это Амелии, он не может заставить себя ей признаться, когда она увлечена подготовкой к свадьбе, поэтому, погруженный в себя не замечает, как она говорит: - Я знаю, Доктор. Рано или поздно ему всегда приходится говорить эту фразу. - Прости. Мне очень жаль, Амелия. Доктор чувствует себя ужасно. Впервые спутница ушла от него вот так, не из-за смертельной опасности, а из-за исключительно человеческого фактора - измены. И он – непосредственный участник произошедшего, и что большая часть вины лежит на нем. Смириться с этим фактом трудно, еще сложнее бросать девушку на Земле, ведь путешествовать вместе они больше не могут, пусть Тардис и вполне могла бы снова потесниться. С этим правда сложно смириться, но когда Рори сжимает его ладонь до хруста и говорит, что будет по ней скучать, Доктору становится легче. Уильямс же думает, что на секунду он все-таки почувствовал что-то, хотя сказать сложно, и наверное, это дело привычки. Они обязательно пришлют Эми открытку на Рождество.