Маленький горец

Иногда стоит дать себе небольшую передышку. Отвлечься от всего, встретиться с друзьями, послать босса к черту и рвануть куда-нибудь. Иногда это помогает разобраться в своих мыслях: взглянуть на свою жизнь с другой стороны, переосмыслить некоторые вещи. Бывает, эти спонтанные поездки вносят свежую струю в застоявшееся болото в голове. Можно сказать, что Ханджи и стала этой свежей струей в нашем пыльном каменном болоте под названием город. Она ворвалась свежим ветром в наши серые будни, перевернув все с ног на голову всего лишь телефонным звонком. Я до сих пор не могу поверить, что бросил всё и уехал на несколько дней к ней, в Шотландию. К большому моему удивлению, босс легко отпустил меня и мою коллегу Нанабу из соседнего отдела и сказал, чтобы мы хорошенько развлеклись там. Безвылазные дни, а иногда и ночи не остались незамеченными боссом, что не могло не радовать. Мы с Ханджи и Нанабой дружили уже несколько лет, но так сложилось, что мы с Нанабой устроились в одну фирму и трудились в поте лица, с каждым годом поднимаясь на одну ступень выше. А Ханджи… Ханджи уехала в Шотландию несколько лет назад. Она говорила, что здесь слишком скучно, слишком серо, слишком правильно. Ее душил этот город, ей не хватало солнца в этих плотных грозовых тучах. Не хватало воздуха, свободы и ярких красок. Вечером того же дня мы погрузили в машину наши сумки и рванули к Ханджи. Последующие два дня мы втроём обшарили все бары в округе, вспоминали наши студенческие годы за кружками тёмного пива, а вечерами становились свидетелями драк пьяных шотландцев. Отчего-то Ханджи была в восторге, и даже кричала оппонентам, подбадривая их. Ей казалось это весёлым. Она говорила: “Именно этого не хватало старым английским скрягам, да, Эрвин?” и всегда поддевала меня под локоть. Я не был с ней согласен. Хотя меня всегда удивляло, как после драки все обнимались и угощали друг друга пивом. А по утрам мне было сложно оторвать голову от подушки. Желудок неприятно крутило, а голова гудела, словно это я участвовал в драке. Этим утром Ханджи верещала на всю кухню, когда я пытался влить в себя хоть немного крепкого черного кофе. Она говорила о каких-то играх горцев, и если мы не пойдём, то пропустим всё веселье, и в офисе нам не будет чем похвастаться по приезду. Ханджи здесь нравилось, и она была счастлива – а большего и не нужно было. Теплый ветер обдувал лицо, а второй стакан пива шёл значительно легче, чем утренний тошнотворный кофе. Мы сидели в первых рядах зрительских трибун, и я даже не знал, куда смотреть. Глаза разбегались от такого разнообразия людей и соревнований, а барабанные перепонки разрывались от гула волынок с разных сторон. По зелёному полю бегали мужчины в килтах, измеряя расстояние упавшего молота; поодаль танцевала группа девушек, кружа в своих клетчатых юбках. На поле вышел высокий накачанный мужчина и, помахав зрителям, потер пальцем нос, зашевелив усами. Он нагнулся и, подхватив молот, начал раскручивать его над головой. Вращаясь, его килт чуть приподнимался от движений, взмывая в воздух. Нанаба хохотнула и, чуть согнувшись на бок, наклонила голову. — Эрвин, — позвала она, перегнувшись через колени Ханджи, — как думаешь, они там носят белье под своими юбками? — Носят, наверное. А то бы это уже было не спортивное соревнование, а “кто больше раз сверкнет своими гениталиями”. — Ну, если ты не знаешь наверняка, то я просто обязана это узнать! — чуть громче проговорила она, вновь выпрямляясь и садясь на место. Усатый здоровяк отпустил молот, и тот полетел, рассекая воздух, чтобы с глухим ударом приземлиться на землю. С задних рядов народ заулюлюкал; вскинув руки, кто-то задел мою соломенную шляпу, недовольно цокнув. — Извините, — произнес я и снял шляпу, укладывая ее на колени. — Эрвин, а ну верни обратно шляпу! Голову напечёшь! Сегодня жарковато, — сказала Ханджи, пытаясь отобрать шляпу. — Ты напялила на нас чёрт-те что. Что-то я не вижу никого в этих соломенных недоразумениях, кроме нас. Это даже не скачки, Ханджи, ей-богу. — Какой ты скряга! Лучше бы поблагодарил меня, что не нацепила на тебя килт! — она ненадолго задумалась, смотря вдаль, словно зависнув, а потом, оживясь, опять продолжила: — Точно, килт! Эрвин! Как я не подумала. — Ох, увольте. — А насчет шляп ты прав. Дурацкая идея. Я хотела такие, знаешь, Эрвин, съедобные. Чтобы отламывать куски от полей шляп и макать в соус, но тут таких не было. — Ханджи, ты уверена, что вчера в драке тебя не задело? Она рассмеялась и, хрюкнув, резко согнулась пополам. Медленно разогнувшись, вытащила из сумочки бутылку с янтарной жидкостью. — Виски, Эрвин, шотландский, — сказала Ханджи, побултыхав жидкостью в бутыли. Подхватив пустые стаканы от выпитого пива, Ханджи разлила жидкого янтаря, протянула один стакан мне. Одновременно я и Ханджи посмотрели на Нанабу, но та была явно чем-то увлечена, уставившись на поле. — Крутанись! — кричала она, хлопая в ладоши. — Ничего же не видно, мужик, давай! Еще! Выкинь этот молот! Крутанись так! Пожав плечами и решив, что Нанабе хватит, я и Ханджи разом выпили виски. Глотку обожгло, а в глазах заискрилось. Когда я зажмурился, а после вновь открыл глаза, я увидел его. Какой-то подросток пересекал поле. Он шёл широким шагом, утаптывая зелёную траву мощными берцами. Подол его килта соприкасался с коленями, а его кожаные браслеты обвивали руки. Он остановился у длинного массивного бревна, с кем-то переговариваясь и кивая головой. Он размял шею, поочередно дотрагиваясь головой то до одного плеча, то до другого. Когда люди вокруг него начали расходиться, он поддел футболку за край и, сняв через голову, отдал её уходящему парню. На подростка он теперь не был похож. Крепкий торс, руки с проступающими мускулами. Он согнул ноги в коленях, и его икры напряглись. Пряди его тёмных волос спадали на лоб. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он приподнимал бревно и, придерживая его, ставил вертикально. Обхватив бревно руками, медленно опускался вниз, рывками. Подхватив бревно у основания, он поднял его над землёй и, разбежавшись, с силой швырнул вперёд. Бревно перекувыркнулось в воздухе и с оглушающим звуком упало наземь. Тут же подбежали люди с лентой и начали измерять, сколько метров пролетело это бревно. Я сидел в первых рядах и с открытым ртом пялился на мужчину на поле. Я никогда не видел всех этих соревнований, и я был поражён. Поражён его силой и тем, что этот мужчина так легко подбросил этот массивный ствол дерева. Внешность обманчива, думал я. Во мне проснулся какой-то порыв. Я хотел выразить этому участнику игр свое уважение и восхищение, и сделать мне хотелось это прямо сейчас! “Маленький горец” выслушал речь судьи и, кивнув ему, двинулся в сторону шатров, на ходу забирая свою футболку. Он провёл рукой по бритому затылку и посмотрел на зрителей. Он никому не махал, как это делали предыдущие участники, он вообще выглядел так, как будто его через силу притащили на эти игры. Он казался безучастным и бесстрастным. Резко встав со скамьи, я начал пробираться между сидящих. — Извините, прошу прощения, — бормотал я, касаясь чужих ног. Но это мало кого волновало: все были увлечены играми и летающими бревнами, и я, признаюсь, тоже. — Эрвин! — крикнула Ханджи, подрываясь со своего места, подпрыгивая. — И мне возьми автограф у “бревна”! Выбравшись из толпы, я вздохнул полной грудью. Шотландский виски комом стоял у меня в горле. Прокашлявшись, я двинулся в сторону шатров с пивом. Взяв два стакана тёмного, я направился в сторону участников, пересекая поле с другой стороны, где толпилось много народу. Из всей толпы мой взгляд сразу зацепился за него. Он казался мне неприметным, но что-то влекло меня к нему. У него был такой маленький рост, что он терялся на фоне всех этих высоких качков. — Моё восхищение, — с ходу выпалил я, подходя ближе. — Я первый раз вижу, чтобы вот так просто, практически одним пальцем, поднимали бревно. Вы просто не представляете, под каким я впечатлением. Он заметил меня ещё тогда, когда я пробирался сквозь толпу к нему. Выпрямившись, он закинул футболку себе на плечо и, сложив руки на груди, посмотрел на меня. — Позвольте вас угостить, — сказал я, протягивая ему стакан с пивом. — Это и правда было что-то с чем-то! Он окинул меня взглядом с ног до головы и скептически подняв бровь, кивнул, приняв из моих рук пиво. Причём он взял оба стакана. Разом осушив один, он пригубил немного пива из второго. Он ничего не говорил – лишь сверлил меня своим злым взглядом, щуря глаза, словно пытался прожечь во мне дыру. — Тебе кажется это смешным? — наконец заговорив со мной, спросил он спокойным голосом. — Простите? — Простите - извините, — язвительно передразнил он. — Я спрашиваю: тебе кажется это смешным? Он ткнул мне стаканом в грудь. — Хочешь проверить, истинный ли я шотландец? — опять спросил он. — Мне что, трусы прямо здесь снять? Я могу. Мне нетрудно доказать любовь к своей родине и своим традициям. Че, снимать? Усмехнувшись, он вновь отпил из стакана пенного напитка. — Нет - нет, что Вы, — попытался я оправдаться, ничего не понимая. Опустив глаза вниз и посмотрев на то место, куда он показывал, я попытался прочесть вверх тормашками надпись на своей футболке. — Инспектор килтов, — прочёл я вслух. Подняв глаза от футболки, я наткнулся на скучающий взгляд серых глаз.