***
Вечной привычкой Луи Томлинсона была задержка допоздна за делом, которое ему нужно было закончить в срок. Парень никогда не успевал укладываться в отведенное для домашних работ время, жить полной жизнью, проводить часы с друзьями, или хотя бы выбираться куда-то на выходные. Двадцать четыре часа семь дней в неделю он усердно работал над проектами, будущими фильмами, изучал историю кино, оценивал работы великих режиссеров всех времен, успевая лишь выбрасывать стаканчики из-под кофе, который, слава Богу, не давал голубым глазам закрыться. Он спал меньше четырех часов в сутки, совмещая учебу со встречами. Его профиль было не узнать, скулы заострились настолько, что, как сказали бы сценаристы этажом выше, о них можно было порезаться. Худое истощенное тело вот-вот готово было упасть, передвигаясь по коридорам академии. Не сказать, что прохожие шарахались при виде Луи, но знающие его давно люди явно способны были заметить изменения. Только вот парень избегал общения с ними, отказываясь от вечеринок, придумывая глупые оправдания. Спектакль Зейна Луи, конечно же, посетил, он смотрел с задних рядов, проспав добрую половину монологов, в силу своей утомленности. Благо все эпизоды с Маликом он застал, оценив их как великолепную актерскую игру. Прошли почти две недели, когда нелепая оплошность толкнула мальчишку в руки случая, давно ожидавшего своей минуты славы. Так, споткнувшись о чью-то ногу, он потерял равновесие, и щека голубоглазого Томлинсона грубо соприкоснулась с мраморным полом огромной студенческой столовой, в которую Луи и вошел-то первые, в поиске кусочка ароматной пищи, для поддержания жизни. Мгновенно к парню был прикован десяток пар глаз, шум резко прекратился, а кто-то в конце зала осмелился наградить его аплодисментами. Он оставался лежать неподвижно, дожидаясь неизвестно чего. Но вот чьи-то руки грубо схватили его и подняли, поддерживая. Луи не понял, что произошло, зато успел уловить саркастические нотки в голосе непонятно откуда взявшегося Зейна и немного тревожные с другой стороны, принадлежавшие Патрику, перед тем как прикрыть глаза и забыться блаженным сном, так сладостно манящим, всего на секунду. Секунду, продлившуюся сутки.***
/Nowadays/ В его голове прокручивалась очередная песня Foals. Унылые облака окутали город своей пеленой, закрывая от внешнего солнечного мира потоком дождя, оплакивая. Луи покинул этот город, когда совсем маленькие первые капли приземлились на его белоснежную футболку. Парень запрыгнул в машину, улыбаясь своей удаче отправиться точно в тот момент, когда холодной воде захотелось застать врасплох серых, бредущих по улицам, людей, но он окажется в безопасности, в теплом кожаном салоне, с любимой музыкой, и в полном уединении.Луи направлялся в Париж. Покидать дождливый Лондон ради солнечного Парижа было сладкой мыслью в сознании парня. Он, то и дело, постукивал в такт одной из наилучших песен, проигрываемой в прямом эфире BBCRadio 1. В кой это веке люди научились создавать музыку? Парень сделал громче, и что-то теплое проснулось в его сердце, добавляя ко всеобщей эйфории приятное чувство взволнованности. За окном уже давно не было видно города, лишь завораживающие виды его окраин, поля и леса, тянущиеся вдоль трассы. Всё это словно щекотало свободолюбивого парня, подкидывая мысль о том, чтобы свернуть с основного пути и скрыться на пару недель в глуши, где никто не смог бы его достать. Вот что было бы дико. Хотя строгий не по годам продюсер Пейн здорово вправил бы ему мозги после такой выходки, понимаете ли, не по правилам контракта. Кстати, он тоже будет в Париже. Собственно Лиам и стал инициатором встречи. Новый клиент Луи является кем-то, кто, по словам продюсера, вынесет музыку на новый уровень, а так как Луи, снова же, по вере дорогого мистера Пейна, поднял режиссуру с колен, они споются очень даже сладко. - Да, Томлинсон. Ни минуты покоя. – обреченно вздохнул Луи, петляя по шоссе. Он усмехнулся промелькнувшим мыслям, вновь прогрузившись в мечты, набрасывая очередную картину, сюжет. Черпая вдохновение от вида, открывавшегося его взору. Путь предстоял неблизкий: около семи часов, да еще и перевоз личного транспорта на поезде. Однако таково было желание Луи. И если парень решил что-то, он точно сделает это.***
Казалось бы, сегодняшнее утро в Париже ничем не отличалось от любого другого, в каком бы то ни было городе. Утро есть утро: ленивые потягивания, неестественно яркий свет в глаза, будильник, настойчиво требующий покинуть кровать. Уже в 7:45 люди заполняли кафе. При каждом открытии дверей, в зал проникали ароматнейшие запахи кофе и круасан. Да-да, французский завтрак. Многие думали, что это лишь метафора, но, позвольте сказать одно: большинство стереотипов о Франции – правда. Даже такие мелочи как завтраки и манера поведения людей. Очередной звук «музыки ветра» вернул Луи из раздумий об этом прекрасном городе. В кафе снова вошли. Пожилой мужчина и женщина, приблизительно такого же возраста. Они смотрелись очень мило вместе: с лица мужчины не сходила улыбка, он вежливо поприветствовал официантку, сняв шляпу и поклонившись, а затем прошёл к столику и усадил свою даму. Спутнице явно нравилось такое внимание со стороны любимого. Парень наблюдал за этой парой ещё около часа. Такие благородные, весёлые, влюблённые. Как людям удаётся пронести любовь сквозь года? У Луи не было ответа на этот вопрос. Он просто-напросто не верил в существование настолько сильной связи, ведь все отношения, свидетелем которых ему приходилось быть, ничем хорошим не заканчивались. Может, в Париже всё по-другому? Причиной столь раннего пробуждения мужчины являлось беспокойство по поводу сегодняшней встречи. Клиент ЛиамаПейна был состоятельным человеком, сотрудничество с которым пошло бы на руку репутации Томлинсона. Ни один партнер никогда в жизни не сомневался в уверенности Луи, парень освещал своей улыбкой любое место переговоров, любую площадку съемок. Он держался великолепно, демонстрируя власть над ситуацией, отчеканивая команды массовке и артистам, актерам, звукооператорам – любому, кто принимал участие в создании картины. Луи был лучом солнца, разгонявшим мрачное настроение, всегда беззаботно веселым, пытающимся шутить, пусть и не очень удачно. Во всяком случае, он был тем, кто умел смеяться над самим собой. Но никто не знал, что перед каждым собеседованием, еще юный мальчишка Лу по нескольку десятков раз повторял безупречно заученную речь, а по ночам подушка под его головой намокала от слез, из-за тревоги, в преддверии любого важного события. Присмотревшись, это можно было заметить: по бегающим глазам, по чуть более сильным, чем оно того требует, сжатием предметов на столе, будь то бокал с вином или ложечка для десерта, или же нервному подергиванию ноги, словно в каком-то танце… Но, к счастью, люди не были настолько внимательными к Луи, отвлекаясь на его острые высказывания, поддевающие как сторону очередной звезды, так и сторону его собственного менеджера. Этот парень был способен найти общий язык с любым человеком, не прилагая особых усилий, просто будучи собой. Луи никогда не привязывался к городам. Он верил, что в душе люди, называющие свое любимое место, на самом деле были крепко связаны с кем-то живущим в нем. Он полагал, что невозможно было любить Париж, будучи единственным человеком, находящимся в нем. Город создают люди, а не здания – таковым было его убеждение. Парень вежливо поблагодарил официанта, не скупясь на чаевые, и вышел из этого теплого места, прямо в объятия осеннего ветра. Стоит ли говорить о том, что Луи бывал в Париже ранее? Его не впечатляла Триумфальная арка, Лувр или Эйфелева башня, к которым так яростно бежали впервые прибывшие в этот город туристы. Куда более красивым он считал квартал de la Mouzaïa, Père Lachaise или Латинский квартал. Вот и сейчас парень кардинально отличался от всех идущих ему навстречу. В то время как они усердно старались запечатлеть свое путешествие на камеры телефонов, Луи не спеша рассматривал каждого человека, пытаясь предугадать чем он занимается, куда идет и что ожидает его по завершении дня. Он был в предвкушении того самого ‘важного совещания’, и это томительное ожидание будоражило нервы, ведь ему скорее хотелось взяться за что-то новое. Париж не был городом любви. Он, скорее, был городом разврата. Да-да, не именитый Амстердам, с его откровением прямо на улицах города, а именно Париж таил в себе словно другое измерение, измерение полное порока, нотки которого очень трудно было почувствовать, но все же возможно. Этот роскошный французский город искусно прятался под маской романтики неизвестно откуда взявшихся стереотипов, но в самом его сердце, когда свет комнат выключался, он обнажал свое истинное лицо, и преображался до неузнаваемости, заточая в клетку очередных жертв, безрассудно поверивших ему. Таковыми были и сами парижане. Луи нежно улыбался теплому солнцу, думая о том, что предпочел бы нежиться в его лучах у роскошного бассейна, на границе средиземного моря и песчаного пляжа, все-таки где-нибудь в Барселоне, нежели здесь. Солнце всегда было его главной звездой, а темный Донкастер, с его извечными дождями, словно стена, стояли на пути Томлинсона. Так как день выдался довольно прохладным, особенного желания изучать улицы этого города у парня не было, а времени до встречи оставалась масса, поэтому он решил, что вполне разумным будет потратить его на то, что Луи действительно нравится – футбол. Парень незамедлительно нашел в интернете подобие закрытого стадиона, и, посетив пару местных магазинов в поисках спортивной одежды, отправился на их покорение. Дорога заняла не больше получаса, так как пробок в тихом Париже, в отличие быстрого Лос-Анджелеса, где жил парень, практически не наблюдалось. - Bonjour! Вы говорите по-английски? – обольстительно улыбнулся парень, приветствуя администратора в вестибюле. - Bonjour! да, мсье. – та одарила его ответной улыбкой. - Замечательно. Я заказывал зал на 11 утра – переминаясь с ноги на ногу, сказал Луи. - Конечно. Ваше имя, мсье? - Луи Томлинсон. - Все верно, мсье Томлинсон, для Вас все уже готово, пройдемте со мной. – симпатичная брюнетка, имя которой было, как гласил ее бейдж, Жаклин, услужливо проводила Луи в нужном направлении и оставила в раздевалке, указав на то, что время окончания сеанса равно трем часам дня. Луи был обрадован уровнем предоставленного сервиса. Не то чтобы сильно удивлен, но всякий раз, когда ему оказывали высший прием, он непроизвольно возвращался на долю секунды в детство, - в то время, когда роскошные отели, футбольные стадионы, а тем более ВИП-ложи казались заоблачным сказочным мифом, до которого достать, тянись он хоть на пределе своих возможностей, никогда не удастся. Однако, он здесь. И он выложил около трех тысяч евро, чтобы побаловать себя на один вечер, и это казалось вполне естественным для теперешнего 23х летнего Луи, известного молодого режиссера, получившего множество наград и номинаций в самых престижных кинофестивалях. Парень редко придавался размышлениям о прошлом, но если это когда-нибудь затрагивало его, то кинотеатр воспоминаний затягивал Луи на часы, а то и дни, причем каждый раз был неосознанным. Как сейчас. Очередной удар по мячу, и временное пространство искажается, а Луи оказывается прошлом, в месте, где десять лет назад его одноклассники затоптали мечту юного мальчишки стать известным футболистом, остервенело избивая на футбольном поле за первый поцелуй. Он мог стать очередным сладким воспоминанием, если бы трибуны стадиона были чуть длиннее. Но, к сожалению, мальчик, утонувший в объятиях девушки главного полузащитника, потерялся в моменте, который судьба определила, как решающий, не позволив руке Луи уверенно опереться о бетонное сооружение, завершая постановку финальным выходом равновесия из пьесы, так не вовремя выставившем на обозрение упавшую пару. От воспоминаний гримаса досады исказила лицо юноши, сам того не подозревая, парень утопал в водовороте бессмысленных вопросов «что было бы, если…». Забавная штука – судьба, с одной стороны наш собственный выбор определяет наше будущее, а с другой, кто-то свыше имеет заранее написанный сценарий, по которому мы все, ничего не подозревая, живем. Получается, мы играем роль марионетки, в утеху неподвластной нашему разуму силе, но, в таком случае, каков смысл этого театра? Удар за ударом Луи все больше закипал изнутри, в обиде на судьбу, жизнь или обстоятельства, пиная мяч о стену с удвоенной силой. А спустя несколько минут успокаивался, принимая настоящее таким какое оно есть, ведь оно не было плохим. Но все же уступало тому, что хотел для себя Луи, тому, что ему было необходимо – осознавал он это, или нет… Часы сменяли минуты, раз за разом подгоняя большую стрелку часов к определяющей цифре 12. Три часа после полудня наступили практически незаметно. Луи медленно принял душ, освобождая голову от грузных мыслей, позволяя воде смыть остатки волнения и тревоги, оставляя себе лишь светлое чувство предвкушения. Мышцы ног слегка ныли от непрерывного бега, но то была приятная боль. Парень переоделся и, поблагодарив Жаклин, вышел из здания в полной готовности работать до изнеможения над лучшим клипом в карьере пока неизвестного для него артиста. Лиам сообщил, что столик в LesOmbres забронирован на четыре, и они, как очень пунктуальные люди, встретились у входа, буквально наступая друг другу на ноги, прибыв на разных автомобилях, о парковке которых позаботился сервис именитого французского ресторана. - Пейно! – радостно поприветствовал друга Луи. - Томмо! – откликнулся парень, стискивая его в объятиях, - Следил за мной? - Конечно, Лиам, я ведь твоя первая фанатка. – саркастично, но с улыбкой бросил Томлинсон. Лиам рассмеялся: - Держи хорошее настроение при себе. Наш гость очень щепетильная личность, к нему требуется особый подход. – немного задумчиво произнес он, проходя в вестибюль. - Что, капризная принцесса с завышенными требованиями и практически всегда с неоправданными ожиданиями? Как примитивно – ухмыльнулся Томлинсон. Лиам проигнорировал замечание, поскольку к ним тут же прильнул обслуживающий персонал, вежливо приглашая занять свои места. Красота этого места завораживала, его светлые тона передавали радостное настроение, а лучи закатного солнца стучались в окна роскошного заведения, изредка просачиваясь сквозь пелену густых облаков. Парни устроились на уютных, обтянутых мягкой кожей, сидениях, их взору открывалась Эйфелева башня во всей своей красе, демонстративно возвышаясь над сем Парижем, как главная его достопримечательность. Прошло около получаса, и главная персона вечера задерживалась, заставляя Луи и Лиама нервно оборачиваться на каждого вошедшего гостя, в томительном ожидании. - Забавно, - не выдержав, заявил Луи, - наша принцесса выбрала столик с видом на башню – это так банально, к тому же, мы уже тридцать минут как должны вести оживленную дискуссию, но твоя «звезда» под стать настоящей принцессе, опаздывает. - Я знаю, Луи. – слегка напряженно отзвался Лиам, - Мы подождем, потому как этот человек очень влиятелен в музыкальной индустрии. Это даст тебе толчок. - Знаешь, Пейно, я сам готов подтолкнуть твоего влиятельного человека под пятую точку, если он сейчас же… - не успел Луи договорить, как Лиам бесцеремонно прервал его. - Вот они. – привстав со своего места, он жестом велел Луи замолчать. Так и не закончив предложение, парень перевел взгляд на только что вошедших людей в костюмах, и, говоря «Принцесса» он не подозревал, что один из них будет буквально олицетворением Королевского престола, имея длинные шоколадные кудри, органично устроенные на плечах. Молодые люди бесцеремонно проигнорировали услужливого администратора, неспешно направляясь прямиком к Лиаму и Луи. - Добрый вечер – сказал старший – прошу прощения за опоздание. – он ошеломительно улыбнулся, слегка искусственно, но, все же, приветливо. – Мистер Пейн, очень приятно, мистер Томлинсон – все обменялись рукопожатиями, кроме длинноволосого парня. Тот наверняка жаждал скорейшего завершения этой встречи. Луи показалось это грубым, но он решил не зацикливаться на такой мелочи. - Мистер Гримшоу – улыбнулся Лиам. - Можно просто Ник. А вы, - мужчина перевел взгляд на голубоглазого парня - Тот самый Луи Томлинсон. - Он француз? – раздался незнакомый глубокий голос. Луи мгновенно посмотрел на сопровождавшего Ника гостя. Он впервые издал звук с момента встречи. Парень обратился к Нику, но так и не поднял взгляда на остальных. - Нет, он Британец, насколько мне известно – ответил мужчина. - Это так – улыбнулся Луи. – Я родом из Донкастера. - Глушь. – снова заявил длинноволосый парень, уводя незаинтересованный взгляд в сторону бара.Луи начало порядком раздражать такое невежество. - Не так уж и далеко от Лондона, если подумать. Ты ведь родом оттуда, Гарри? – сказал Лиам. - Извини? – кудрявый мгновенно приковал его глазами к креслу. - Когда я позволил тебе называть меня по имени? – в его голосе слышалось нескрываемое раздражение. Лиаму явно стало не по себе. Он тут же замолчал, забыв вопрос, и потупив взгляд. Луи никак не ожидал подобного поведения от взрослого человека. Такие девчачьи капризы казались ему воспоминанием из прошлого, давно оставленными на партах детского сада. Парень хорошо помнил значение слова «щепетильный», которым его продюсер описал звездного мальчика, но он бы предпочел выразиться более полно: «грубый, невоспитанный, невежественный, капризный, высокомерный, напыщенный и гадкий». Луи присвистнул, на что получил молниеносный гневный взгляд, заставивший незаметно ерзать в кресле. Он надеялся, что его колебания не бросаются в глаза, а внешний вид держит крепость неприступности, не выдавая хозяина с потрохами. Напряжение в воздухе можно было резать ножом, но затянувшуюся тишину прервал мистер Гримшоу. - Обсудим бизнес? – привыкший к нападкам своего подопечного, Ник, как ни в чем не бывало, улыбался. - Пожалуй, - отозвался Лиам. В течение получаса мистер Пейн и мистер Гримшоу бурно обсуждали идеи съемок, бюджет, в которые они планируют уложиться, место и каст, который будет принимать участие во всем этом.Луи изредка участвовал в разговоре, а Гарри и вовсе молчал. Словно обиженные друг на друга, они не обменялись и взглядом. Томлинсон находился в крайнем возмущении от поведения принцессы, сидевшей напротив. Внутри него бурлила ярость, как смеет он с таким высокомерием заявлять о том, чего не знает! Как у Гарри хватает наглости столь безучастно вести себя при деловых переговорах, когда на кон поставлен его величайший успех, словно это нужно кому-нибудь другому! Краем уха Луи улавливал нить разговора двух менеджеров, но даже те обрывки дали ему понять, что высот с такими идеями им не достичь. Эти люди мыслили весьма узко и ограниченно. В голове же Луи творился сумбур, одна за другой идеи вспыхивали в его воспаленном мозгу с такой скоростью, что не успевали цепляться друг за друга, как появлялись новые, еще более грандиозные. О чем думал Гарри - можно было только гадать. Парень отрешенно смотрел в сторону, упорно игнорируя всякое предложение к участию. Надо же, что с молодыми людьми делает слава! Она, как сорняк на чистом поле, имеет привычку спонтанно и быстро взрастать, удушая своими корнями еще не окрепшие чистые сердца. А как привлекательны цветы на ее верхушках, в действительности наполненные ядом. Знали бы это те, кто так стремиться почувствовать их запах - запах мнимого успеха. К сожалению, поглощенные обманом юные жертвы связаны по рукам и ногам чернильными подписями на контрактах. Они заперты в тюрьмах шоу-бизнеса. По глупости променяв свободу на вспышки фотокамер, им остается лишь пасть в объятия цинизма и высокомерия, чтобы удержать равновесие на этом шатком мосту. Луи было искренне жаль Гарри, едва ли парень мог справиться с навалившимися на него обязательствами, вероятно, это и есть причина его хамского поведения. Сам Луи старался подходить к проблемам с юмором. Ведь он был далеко не последним известным человеком. Пусть ему не приходилось сталкиваться с такого масштаба популярностью, да и, честно сказать, ему это не было нужно,достаточно признания почитаемых им кинокритиков. Однако на его долю все же выпадала часть скандалов и слухов – вся гадость, какой земля шоу-бизнеса полнится. - Стайлс, мы собираемся задействовать вертушку, ты за? – восхищенно заметил Ник. Значит, фамилия этой высокомерной звездочки Стайлс. - Гримшоу, это твоя работа, понятно? - Ты не очень то вежлив со своим менеджером, Гарри. – заметил Лиам. – Клип несколько касается тебя, помнишь? Может сделаешь одолжение и выслушаешь? Стайлс ухмыльнулся. - Не обращайте внимания, он всегда как на иголках, не ценит ничьих стараний… – все с той же лучезарной улыбкой объявил Ник. - Заткнись. – бросил Гарри, отводя взгляд. - Заметно. – вставил Луи – Мы все здесь ради тебя, Стайлс, так что повернись, мать твою, или я.. Гарри посмотрел на Луи, и это, каким-то образом выбило его из состояния полной уверенности в себе, парень запнулся, неловко замолкая. Гарри Стайлс раздражал его своей нелепой улыбкой, которая была совершенно не к месту. Тем не менее, он будто радовался закипанию этого котла ненависти к нему. - Продолжай в том же духе,– кудрявый наклонился ближе – и лишишься работы в мгновение ока. - Это угроза? - Это факт. - Ты не умеешь запугивать Гарри, ни один мой нерв не шелохнулся в страхе, которого ты так ждешь – ухмыльнулся Луи, чувствуя маленькую победу. - Ник, - парень не отводил взгляда от Луи – мы закончили здесь. - Что? – отозвался Лиам. – Погодите, мы еще ничего не решили, осталась куча вопросов для обсуждения, нам нужно просмотреть даты, нанять костюмеров и согласовать локацию, плюс ко всему… - Ты когда-нибудь молчишь? – Гарри одарил его презрительным взглядом, вскинув бровь. Луи подметил, что этот жест всегда восхищал его. Однако сам он не умел так делать. - Впредь я не собираюсь с тобой разговаривать – немного озлобленно заявил Лиам, - Ник Гримшоу, мы будем обсуждать все с глазу на глаз, без участия вашего клиента, и пусть делает что хочет с тем, к чему мы в итоге придем. Смело, ЛиамПейн. Но не убедительно, и Гарри знает это. Знает, что Лиам ничего не сможет сделать, потому что его влияния не достаточно. Он снова натягивает эту глупую ухмылку на лицо, поднимаясь со своего места, так ничего и не заказав. Парень застегивает пуговицу на своем пиджаке, кивает в прощальном поклоне Лиаму, и, смеясь, разворачивается к выходу. Ник мгновенно подрывается, рассыпаясь в извинениях, но обещая перезвонить Лиаму позже. Он бегом нагоняет Стайлса и они скрываются за стенами лифта, в последний раз перед закрытием дверей которого, Гарри прожигает взглядом Пейна, не стирая улыбку с лица. - Что это было? – в недоумении спросил Лиам. - Ураган по имени Гарри Стайлс – усмехнулся Лу. - Брось, он же ничего из себя не представляет. Вся эта напускная горделивость, мнимая сила характера, таящаяся в угрозах… деньги - это происходит постоянно в нашем бизнесе. Он и пальцем не пошевелит нашу сторону, уверен, он уже забыл как нас зовут. - Правда? Я видел, как ты наложил в штаны, когда он заткнул тебя впервые. Луи отправился к выходу из ресторана, оставив щедрые чаевые за кофе, выпитый в ожидании. - Ничего я не… - Пейн осознал, что его возмущение было слишком громким, - ничего я не наложил! - Да-да, смотри, вон там. - Луи прекрати. – но парень в ответ лишь посмеялся – Не до шуток. Я ожидал, что Стайлс будет таким. - Тогда к чему все эти вопросы, Ли? Надеешься, что я буду сплетничать о ‘плохом парне’, как какая-нибудь старшеклассница? Мне плевать. Я делаю свою работу, а ты делай свою. - Томлинсон! - Это я… - Ты невыносим! - Спасибо, друг. – парни спустились на лифте к первому этажу, и, на выходе из вестибюля, взяв пальто, обнялись – Кстати, ваши с Ником идеи – отстой. Пока! Лиам не успел выразить возмущения, как Луи уже сел в машину, подняв ладонь на прощание, оставляя друга с выражением абсолютного недоумения на лице, и каплей накипающей обиды в глазах. Наивность Лиама поражала Луи. Его друг, словно ребенок, заточенный в теле взрослого мужчины, принимал слишком близко к сердцу все саркастические комментарии . Как говорил сам Лиам: ‘все дело в тонкой душевной организации’, но Луи это не останавливало – такова была его натура. Казалось, ему было физически больно сдерживать язвительные фразы, которые не пойми откуда появлялись в голове. Детские обиды его друга не были поддельными, каким бы странным это не казалось – такая мелочь была некоторой особенностью Пейна, с которой, к счастью, Луи научился справляться. Достаточно было пары слов извинений. Так что Томмо решил не медлить, мгновенно написав парню: - ‘Извини, друг, я не имел этого в виду.’ Через несколько секунд он получил ответ от Лиама. - ‘Мои идеи отстой, Луи, так ведь?’ - ‘Лиам. Я же извинился. Это было лишним, серьезно. Все, кроме последнего XD’ - ‘Пошел ты, Томлинсон!’ - ‘Технически, не могу, потому что я в чертовой машине, Пейн. xx’ Луи улыбался, он понял, что прощен. Парень все еще был бессилен перед властью своей язвительной натуры, он не мог обуздать это дикое желание оставить за собой последнее слово. Войдя в номер отеля, он небрежно сбросил пиджак, невзирая на то, что тот стоил баснословных денег. Луи расслабленно кинул ключ на тумбочку у двери и постепенно, лениво стягивая с себя остальную одежду, направился в душ. Он включил горячую воду и просто стоял, рассматривая отражение в зеркале, потевшее время от времени. Приходилось снова и снова протирать его рукой, чтобы увидеть себя. Однако он ждал не просто так. Его голову переполняли мысли о молодых людях, с которыми он и Лиам имели честь познакомиться сегодня вечером, в ресторане, с видом на главную достопримечательность Парижа, - LesOmbres. Небольшая полуулыбка украсила его лицо, затуманенный взгляд был направлен в сторону, Луи смотрел в альбом своих воспоминаний. Надо же, какими разными бывают люди. Он был уверен, что Ник просто держится за свою работу, реагируя на грубость золотого клиента с напускным оптимизмом. Мужчина явно натерпелся за время сотрудничества с Гарри Стайлсом. Луи отчетливо видел, как все язвительные комментарии этого длинноволосого парня четко проходили сквозь чувствительное восприятие Ника, попадая точно по его ранимому сердцу. Чего добивался Гарри – абсолютного подчинения, или же беспрекословного благоговения перед собственной персоной, - было не ясно. Луи в любом случае считал это неправильным. Больше всего его душа болела за Гримшоу, который, в удел своей репутации, не мог позволить себе перечить такому клиенту. Луи понимал, что это всего- лишь работа, но его возмущение было настолько велико, что ему хотелось взять Ника за плечи, и донести до его искалеченного эго, что никакие деньги не стоят такого отношения к нему. Что же до Гарри Стайлса, этого парня было искренне жаль. Такой невыносимый характер, полагал Луи, являлся порождением чего-то сокрытого глубоко внутри – детской раны, быть может, или недостатка внимания. Однако парень был готов принять это. Он не собирался воевать с Гарри Стайлсом. Томлинсон был совершенно против идеи изменять его подлый характер. Он был уверен, что с этим ничего невозможно сделать. Таковы люди – кто-то добр, приветлив и учтив по своей натуре, а кто-то отъявленный идиот. И если бы Луи писал книгу, мистер Стайлс однозначно взял бы на себя роль антагониста. К счастью,или к сожалению, Томлинсон не был писателем, так что это мнение навсегда осталось в заточении его комнаты размышлений. Что ж, как бы сурово жизнь не давала нам пощечину, в лице подобных персонажей, история – есть история. И такие люди имели право влачить свое существование наравне с остальными, правда, приходилось им наверняка тяжело – подумать только, как много времени и сил отнимает озлобленность на всякого, кто попадет под руку. И все же, какую бы жизнь имело человечество, цари на Земле абсолютное добро? Вероятно, до безумия скучную и однообразную.