Конец сказки, начало были

Все закончилось не так. Криво и косо, как плохо сшитый акетон. Горечь, печаль, раздражение, ощущение обмана - эти чувства так сильно не обуревали Геральта даже тогда, когда он позволил забрать душу фон Эверека. Когда не стал вмешиваться. Хотя, почему «позволил»? Разве тогда он вообще мог хоть что-то изменить, имел возможность и право вмешаться в дела Гюнтера О’Дима? Он должен был, по совету младших демонов, искать «зеркало, что нельзя разбить»? Рисковать своей душой и жизнью ради реданского дворянина? И это в то время, когда он искал Цири… Да, к утопцам её! К гнильцам и прочим трупоедам! Случайно встреченный разбойник - неудачливый колдун, плохой муж, дурной брат, не желающий платить по счетам должник – гораздо важнее той, что он считал своей дочерью. Да. Считал. И да – действительно хотел помочь Ольгерду фон Эвереку. Но не помог. Решил по-своему и долго ещё пожинал плоды своего выбора, шарахаясь от зеркал и трижды вознося хвалы своей некомпетентности в живописи, из-за которой он продал картину некоего Ван Рога. Тетрадь для эскизов он просто отдал тому же торговцу, не желая оставлять у себя ничего из тех вещей, что могли напомнить о несчастной Ирис. Сейчас же… Эта история и за десять лет не забудется! И что спасло его на этот раз? Благодарность? Благоразумие? Благорасположение? Ещё какое-то благо-что-то-там? Нет. Всего лишь вмешательство самого могущественного из людей в этом мире. Эмгыр вар Эмрейс, обеспокоенный исключительно безопасностью ленного герцогства, «осчастливил» свою кузину личным письмом. По словам Дамьена, который выпускал ведьмака из тюрьмы, письмо это было крайне сухим по тексту, но весьма гневным по содержанию. Дошедшие до императора сведения о резне в Боклере были подробными и точными, к тому же раскрывали всю подоплёку истории с Бестией. И Анна-Генриетта, всё ещё скорбящая по своей сестре, была вынуждена освободить ведьмака и вплотную заняться восстановлением города, компенсациями пострадавшим и похоронами, а не траурными мероприятиями и проектированием гробницы и памятника, призванными почтить имя Сильвии-Анны. Она даже выплатила Геральту гонорар за голову вампира – посланец, следуя указаниям, швырнул в грязь туго набитый кошель с золотом и, трясясь от страха, передал слова герцогини. «Лишённому чести и чувств ведьмаку мы передаём сии деньги, как плату за нашу скорбь и сиротскую боль». Больше всего Геральт тогда хотел взять этот кошель и «сыграть Детлаффа» - засунуть его ей в глотку. Он тогда просто поднял измаранный мешочек из дорогой замши, расшитый яркими цветами, и отдал де ла Туру. «Для выживших», - сказал он и ушёл. Босые ноги месили грязь на мостовой, в глазах отражалось яркое, будто нарисованное небо, а всё слышавшие вездесущие зеваки расступались, молча и задумчиво глядя ему вослед. Неизвестно откуда, но почти весь город знал, что ночное нападение кровососов случилось от того, что их любимая Анариетта отказалась выдавать вампиру изгнанную из герцогства ещё в детстве Сианну. Герцогиня потеряла немало народной любви из-за своего решения сберечь сестру, а после того, как ведьмак отдал честно заработанное золото, то потеряла ещё чуть-чуть. Жители Туссента любили свою властительницу, но всё же не слепо и не бездумно. И они уважали благородство, честь и прочие рыцарские ценности, которые уже давно исчезли в среде тех, кто должен был следовать им. Геральту отдали все его вещи. Даже то малое количество денег, что было при нём в момент ареста, также оказалось нетронутым. Эликсиры и масла, пара бомб «лунной пыли» и несколько кусков янтарной смолы. Помнится, тогда в его куртке лежало яблоко – за прошедшее время оно успело увянуть и подгнить, так кто-то заменил его на свежее. Круглое, красное яблоко, полное сладкого сока… Он ушёл из Боклера, грызя безвкусное яблоко и вспоминая слова указа герцогини – «… навеки изгнан из Боклера и под страхом смерти не имеет права сделать и шага за черту нашего несчастного города». Что ж, тем лучше. А теперь он второй день сидел в доме так милостиво оставленной ему винодельни и пил. Нет, не допьяна – горько, с обидой и злобой. А медленно и задумчиво, потягивая Эрвелюс, и вспоминая Кровавого Барона и его семью. Благодаря Нурагусу с его медовыми нотами, перед Геральтом тут же представал пиршественный зал в замке ан Крайта, залитый кровью. И упрямая, гордая Перепёлка, ставшая первой на Скеллиге королевой. Умная, гордая, честная и сильная. Туфо будил образы Новиграда - жар костров, разожжённых во славу Священного Огня, стон раненой Присциллы, кривую ухмылку Калеба Менге. Геральт пил медленно, мало, и вспоминал, топил себя в омуте памяти, а не вина, пытаясь понять – что изменил он, что испортил, а что исправил за всё это время. И мог ли он поступить иначе, был ли у него шанс? Уже второй закат догорел, на краткий срок окрасив багрянцем холмистый горизонт, щедро плеснув алым на виноградники и поля. А после пришла ночь – тёплая, пряная, полная голосов ночных птиц и стрёкота цикад. Назвать этот скрежет пением Геральту не позволяли логика и отсутствие романтизма. - Эст-Эст плохо утоляет ту жажду, что ты испытываешь, друг мой, – тихий голос, раздавшийся со стороны раскрытого окна, был полон печали и грусти. - Как будто ты знаешь? – резко ответил Геральт, не думая оборачиваться. Он не чувствовал угрозы и прекрасно знал, кто наконец явился к нему. Приятное разнообразие! Всё это время, что он вернулся из тюрьмы, в доме царила закольцованная тишина - Варнава-Базиль тайком проверял, в порядке ли хозяин, заглядывая через щель в приоткрытой двери, а Марлена, призраком скользя по коридорам, приносила закуски или горячую еду, потом унося всё обратно – нетронутое и остывшее. - Эта же жажда терзает и меня, сжигает с той самой ужасной, долгой ночи. – Регис бесшумно прошёл по комнате, наполнив её терпким запахом трав, и сел напротив друга. Огонёк свечи, которую принесла Марлена, даже не дрогнул. Зато едва не содрогнулся сам ведьмак, когда поднял взгляд на друга и присмотрелся к нему. Выглядел он… ещё паршивей, чем раньше. Приобретшую серый отлив кожу испещряли проступившие вены, покрасневшие белки глаз делали его похожим на любителя фисштеха, а истрёпанная больше обычного одежда – на обычного городского бродягу. - Кажется, я смотрюсь в зеркало, – горько хмыкнул Геральт, уловив пустоту во взгляде вампира. Поразмыслив секунду, он налил в стакан вина из откупоренной бутылки и поставил его перед Регисом. Мягкий аромат Фьорано, столь любимого Лютиком, не вызвал у того ни малейшего интереса. – В очень правдивое зеркало. - И мне кажется именно это, – он попытался выдавить обычную полуулыбку, но сразу прекратил безнадёжное дело. – И это пугает меня, потому что ранее отражения были мне недоступны. - Всё, хватит про зеркала. – Ведьмак скривился и негромко стукнул по столу раскрытой ладонью. – Пей. - Не люблю туссентские вина. К тому же, мои предпочтения тебе известны. - А что, есть? – Геральт хмыкнул и, сложив руки на груди, выжидающе посмотрел на вампира. Тот кивнул и вытащил своей сумки бутыль с настойкой. Вид у него был, будто он окровавленного младенца на свет явил. – Другое дело… Марлена!! – крикнул Геральт в сторону двери. Пожилая кухарка соткалась на пороге так быстро и бесшумно, словно в этом доме именно она была высшим вампиром. - Вы звали меня? - Я вас ещё и слышал обоих всё это время, – ответил белоголовый, – и нет, я не в запое. Я, как говорят благородные господа, изволю предаваться печали. Лучше, чем подслушивать, принеси чего-нибудь горячего, если не сложно. И чистые стаканы. - Сейчас всё будет, – довольно улыбаясь, ответила женщина и грязная посуда со стола, вкупе с пустыми, полупустыми и едва початыми бутылками тут же исчезла. - Это и был бывший пятнистый вихт? – с умеренным интересом осведомился Регис, глядя на дверь, за которой исчезла Марлена. - Угу. Потрясающе готовит и, будь у меня когда-то семья, я сравнил бы её с заботливой бабушкой. А так у меня есть заботливая кухарка. Надеюсь, к ней и к дворецкому наша добрая герцогиня не применит никаких карательных мер! - Опалы можно не ожидать. Тебя в столице ждёт не столько кара, сколько забвение – твоё имя запрещено упоминать, в Боклере не будет продаваться вино с винодельни Бельгаард, названное в честь тебя, даже гильдию бондарей заткнули. - Тех, кто выписал на меня гончий лист? Ну, надо же! А вино жалко – неплохое оно у Лиама и Матильды вышло, – ведьмак вздохнул и вдруг резко рванул ворот рубашки, будто ему было трудно дышать. На миг его взгляд стал злым и отчаянным, напомнив Регису последнюю схватку в Тесхам Мутна – с таким же взглядом Геральт сражался с Детлаффом, не желая его убивать и зная, что иного пути уже нет. – Сказочный край, м-мать его! Убраться бы отсюда поскорее. - Так чего ты ждёшь? – вампир непонимающе посмотрел на него. - Не чего, а кого. Тебя. – Белоголовый вытянул ноги и покачал головой. – На кладбище Мер-Лашез я тебя вчера не нашёл, вот и засел тут, ожидая, пока некий вампир не окажет мне честь своим визитом. - Понимаешь ли, друг мой… - к удивлению Геральта, Регис начал выказывать все признаки волнения. Он не смотрел прямо на своего собеседника, стискивал ремень сумки так, будто цеплялся за неё в поисках спасения и едва не рвал когтями и без того истрёпанный кафтан. – Признаюсь, мне было неловко явиться перед тобой после того, как я оказался виновником твоего заключения. Чувство стыда долгое время было препятствием, и я никак не мог побороть его, ведь я не сдержал своё слово! Я гарантировал безопасность Сианне при встрече с Детлаффом, и не смог обеспечить её. Я обещал тебе свою помощь, и не оказал её в должной мере. Я плохой друг, Геральт. Тебя я подвёл, а Детлаффа и вовсе убил. – Неровная, больная усмешка исказила губы Региса, обнажая острые зубы. Ведьмак молча смотрел на него. В принципе, он был прав. Да, не сдержал своё слово. А Анна-Генриетта была права, пытаясь сохранить жизнь сестре до последнего. Её кузен перевернул все северные княжества, разыскивая дочь. И его совершенно не волновало, сколько людей умрёт и сколько деревень или городов будет уничтожено в его стремлении передать империю единственной наследнице. И Детлафф был прав, исполняя свою угрозу, обвиняя ведьмака и Региса в предательстве, убивая Сильвию-Анну. Все были правы. - Херню несёшь, – спокойно ответил он. – Вспомню башню Стигга, и сколько людей умерло из-за меня. ТЫ умер из-за меня, и… - Исключительно из-за собственной глупости и излишнего самомнения, вызванного опьянением! – тут же возмутился Регис, не желая слушать самобичевания Геральта. – Поэтому я… - Поэтому ты сейчас заткнёшься. Нальёшь своей разжижающей печень и мозги настойки. И мы, как два старых хрыча, будем пить всю ночь. К тому же, если продолжать логическую цепочку, именно моё вмешательство привело к смерти твоего друга и спасителя. Я принял заказ, вышел на его след… Не вмешайся я, Сианна взобралась бы на престол и крепко вцепилась в герцогскую корону. Оправдалась бы как-нибудь перед влюблённым в неё вампиром и изредка бы потрахивала его, имея на цепи прекрасную Бестию для убийств. - Одно событие цепляет другое, они переплетаются, как нити, и никому не известно, какой рисунок будет выткан на этом погребальном саване, – Регис согласно кивнул. Он пытался скрыть мрачное удовлетворение, которое каждый раз овладевало им, когда он вспоминал о смерти Сианны. Она заслужила это. И дело не в том, что она мстила – женщина имела право на месть. Но она делала всё чужими руками, врала, притворялась, подкупала, жертвовала наёмниками и пешками, не думая о единственном, кто её любил. Хотя бы так, как только и умеют любить вампиры – яро, неистово, по-собственнически. Оба замолчали, глядя на безмятежный огонёк свечи. В комнату, явно дождавшись перерыва в разговоре, осторожно вошла Марлена. Перед ней, огромный как щит, плыл невесть как удерживаемый хрупкими руками поднос, уставленный едой. Она поставила на стол пирог фламиш, горячее, исходящее паром тушёное мясо, мисочку с сыром Рикотта и оливки. Затем настала очередь нарезанного хлеба, будто только вынутого из печи, томлёных на углях овощей и утиной печени с розовым перцем. Следом опустились несколько стаканов, числом явно больше чем два. - А это к чему? – изумился Геральт. - Так если ваша милость изволит разнообразить испиваемые напитки, то другая посуда потребуется, чтобы вкус не смешивался, - кухарка с понимающей улыбкой кивнула на объёмную бутыль, принесённую гостем, потом перевела взгляд на ровную шеренгу бутылок у кровати и, поклонившись, исчезла. - Воистину – чудесная женщина, – Регис не смог сдержать улыбки, оглядывая заставленный едой стол. – В её лице ты нашёл хорошую и верную хозяйку, которая всегда будет верна тебе. - Да, можно сказать, что в последнее время мне везёт с женщинами чаще, чем раньше. Не одна из сотни, а хотя бы одна из десяти. – Геральт кивнул и с удовольствием откусил огромный кусок от ломтя ароматного хлеба. Мандрагоровая настойка всё же не была столь едкой, как приснопамятная «мучильня» Ламберта, но пить её после двух дней без пищи было не самой умной идеей. Требовалось хоть как-то забить желудок. - Просвети меня на этот счёт. Я чего-то не знаю? Цирилла спасена, я даже видел её портрет в главной зале этого дома! Или же ты говоришь про досточтимую госпожу из Венгерберга, о любви к которой так самозабвенно поют трубадуры? – вампир, не торопясь, разлил прозрачную жидкость и, отставив бутылку, осторожно посмотрел на Геральта. Всё же, помня их прошлое времяпрепровождение в Туссенте и выболтанные Лютиком тайны, можно было смело делать следующие выводы: женщины для ведьмака были вечным источником проблем, с ними ему катастрофически не везло, а понять их у него было шансов не больше, чем у накера – основы живописи. - Йен и Цири, Цири и Йен… – Геральт задумчиво покрутил в пальцах деревянный стакан, а затем отсалютовал им Регису. – За женщин, дружище! И за тот милый сумбур, который они вносят в нашу жизнь. - Я бы назвал точнее – хаос, а не сумбур, но, в целом, поддержу твой тост. - Зануда, – фыркнул ведьмак и выпил. Раскалённый молот ухнул куда-то в недра желудка, отозвавшись звоном, почему-то, в голове. Приятная расслабленность накатила почти сразу же и Геральт, не желая так быстро пьянеть, потянулся к утиной печёнке. Раз уж начал гробить свою, так почему бы не смолотить зубами чужую? – А что касается Йен и Цириллы Фионы Элен Рианнон... - Ты именуешь свою воспитанницу полным именем? - А как я должен называть дочь императора и наследницу Нильфгаарда? Цири сделала свой выбор. Иногда я думаю – если бы я не дал им встретиться, даже не упомянул бы о том, что по пути в Велен мы должны заехать в Вызиму, осталась бы Цири вольной ведьмачкой, или всё равно бы вспомнила о своём отце? Она так злилась из-за этого, а потом приняла. Просто, быстро и не сказав мне ни слова. Она вообще не посвящала меня в свои планы. Ни тогда, когда она ушла сражаться с Белым Хладом, ни тогда, когда согласилась на предложения Эмгыра. Она всё время просто ставила меня перед фактом. - У меча Предназначения две стороны. На первой она – Дитя Неожиданности, принадлежащее тебе и ведьмачьему Пути. Вторая же сторона – сторона наследницы Цинтры и Нильфгаарда, верховной жрицы Великого Солнца и носительницы гена Лары Доррен. Любой её выбор – суть её Предназначение. Может ли быть так, мой дорогой друг, что она сделала свой выбор исключительно из тех соображений, что, будучи властительницей стольких земель и судеб, она сможет спасти больше жизней, чем убивая монстров по заказу кметов? Ведь, насколько я понял, Цирилла – девушка достаточно норовистая и гордая, импульсивная и даже дерзкая, но при этом не лишённая таких качеств, как сострадание, доброта, честность и ответственность, а они будут крайне полезны ей, как императрице. – Регис говорил медленно, явно подбирая слова. Он чувствовал, насколько вообще мог, что этот вопрос важен и болезнен для Геральта и старался утешить его. В своём, разумеется, стиле. - Не знаю, Регис. Не знаю. – Ведьмак сам разлил настойку и принялся зачем-то крутить в пальцах стакан. – И уже не хочу знать. Ведь я простой ведьмак, дурачок, и ничего не знаю о спасении мира. - Я слышу не твои слова. И произносит их не твой голос! – Регис внезапно порывисто вскочил с табурета и оказался у окна. В порыве то ли гнева, то ли раздражения он проявил свою способность к мгновенному перемещению и Геральт тут же вспомнил, как вампир помогал ему в залитом кровью Боклере, прикрывая спину и следуя по пятам. Смертельно опасный, хищный, неудержимый, вызывающий ужас одним своим видом. У кого угодно, кроме него. А теперь этот хищник ярился из-за сказанных кем-то обидных слов. – Зато, я могу с уверенностью сказать, что ты многое знаешь о спасении кое-чье головы, ныне увенчанной короной. Если бы не ты, это дитя вообще не явилось бы на свет! Она или сгинула бы в Брокилоне, или досталась бы Эмгыру без каких-либо трудов и проблем. Не стала бы собой, не узнала бы вообще свободной жизни! Хотя, о чём это я? Я ведь простой вампир и ничего не знаю об этом, – Регис вдруг сник, устало потёр виски, едва не царапая когтями кожу. Бросив взгляд в сторону расстилавшихся за виноградником холмов, он вернулся на своё место и, подняв стакан в приветственном, полном самоиронии жесте, опорожнил его. Геральт повторил его действия и почувствовал, как внутри разливается тепло. Не от горькой крепкой настойки, а от слов друга. По одной фразе, брошенной сгоряча, он понял, что так терзало ведьмака и мучило. Всего несколько слов, сказанных выросшим Львёнком из Цинтры, оставили в сердце дыру куда большую, чем многочисленные неудачи в её поисках, чем то множество смертей, что обозначило его путь по Велену и островам Скеллиге… – Ты тот, кто ты есть Геральт. И не смотря на твоё желание выбирать срединный путь, меньшее зло и решение проблем мирным путём, назвать тебя «всего лишь простым ведьмаком» у меня не повернётся язык. – Регис покачал головой. – «Всего лишь ведьмаки» рискнули всем ради неё. Твой наставник погиб, а Каэр Морхен стоит в запустении, Волки остались без вожака и… Да, Цирилла спасла всех от Белого Хлада. А Анна-Генриетта – щедрая правительница, чтущая пять рыцарских добродетелей и любящая свою сестру. - Немного неудачное сравнение, но суть я уловил. И могу привести ещё один не точный пример – Эредин, спасающий свой сраный эльфский мирок. – Ведьмак беззвучно рассмеялся. О, боги, прибожки и зассанный Вечный Огонь! Вампир лечит душу ведьмаку! Причём нельзя сказать, что неудачно. – Знаешь, Регис… Я ведь должен тебе, за ту первую встречу на Мер-Лашез. Я задал кучу вопросов и дал всего один ответ. Так что спрашивай. Я всё расскажу. – Геральт сделал приглашающий жест рукой и вновь потянулся к утиной печени. Насколько отвратительно было варево вихта, настолько же прекрасна была стряпня Марлены. К чёрту дворцы и престолы, слава кухарке из Корво Бьянко! И лучшему дворецкому в мире – Варнаве-Базилю, который уговорил его сделать ремонт, приведя дом в порядок. Печалиться в таком было куда приятнее, чем в полуразвалившейся хибаре. - Я не буду испытывать твоё доверие на прочность, Геральт, и лучше воздержусь. Честность и равноценность – не лучшие спутники в вопросах душевных терзаний, как бы напыщенно это не звучало. - Хорошо, тогда я задам вопрос первым – где тебя носило всё это время? - Я собирал вещи и силу духа, я ведь уже говорил, – устало ответил Регис, вновь вцепляясь в ремень своей сумки-хранительницы, будто она могла спасти его от тяжёлого разговора. – После моего предательства, совершённого в отношении того, кто спас меня, кто стал кровным братом и буквально вытащил из небытия, я оказался изгнан из Туссента. То существо, что обладает властью над всеми нами, лишило меня права находится на этих землях. Так что какое-то время заняли сборы и подготовка к долгому путешествию. - И что ты собираешься делать? - Отправлюсь куда-нибудь ещё. Мир велик, и я наверняка найду своё место где-нибудь ещё, затаюсь, стану вести тихую жизнь и когда-нибудь вновь встречу тебя, мой друг. Назаир, Офир, Каэдвен или даже Нильфгаард. И я надеюсь, что судьба будет более благосклонна к нам и обстоятельства нашей новой встречи окажутся менее трагичными. - Ну да! В первое знакомство тебя убили, во второе – изгнали! Положительная динамика, мать её ети! – Геральт криво усмехнулся. - Как и твоя в плане женщин, ты сам упомянул об этом. - А ты не теряешь хватку – всё такой же въедливый. – Белоголовый искренне рассмеялся, откидываясь назад. Опасно накренившись, он был на волосок от того, чтобы упасть с табурета, но ведьмачья ловкость всё же уберегла его. – Если тебя так это интересует, то… я расстался с Йеннифэр. Это изначально было глупостью с моей стороны – связывать нас магией. Она притягательная женщина, великолепная, обворожительная, умная, рядом с ней забываешь себя и… в том-то и проблема. Наверное, после того как ко мне вернулась память, и я вспомнил всё, что было до погрома в Ривии, мне уже не захотелось становиться «никем». А рядом с Йен трудно не просто быть кем-то заметным. Трудно просто быть. Она подавляет, управляет, выворачивает наизнанку. Даже её любовь пахнет пеплом. Она не терпит конкуренции, хотя заставляет терпеть её других. Это сложно, Регис, а я от сложностей устал. Почти все женщины что попадались на моём пути, кроме кметок и случайных девиц, пытались манипулировать мной, использовать в своих целях. - Да уж, я помню мадемуазель Фрингилью Виго, – Регис согласно кивнул. Он внимательно слушал Геральта, ведь подобные откровения были для него крайне важны. Не только как доказательства доверия, но и как новое объяснение столь непонятных ему человеческих мотивов и привязанностей. - Вот-вот. – Ведьмак мотнул головой, откидывая лезущие в лицо волосы и налил в третий раз. Разговор был долгим, настойка пилась медленно и на душе царило странное спокойствие. Будто кто-то действительно полностью лишил его эмоций, дав шанс выговориться, не мучаясь от сути сказанных слов. Пресловутые цикады скрежетали всё тише и тише, почти заглохли птицы, и только шелест листвы нарушал ночную тишину. - Я смог простить только одну. Ту, которая уговаривала, а не приказывала. Скрывала, недоговаривала, но не из-за каких-то тайных намерений, а в силу характера. Которая всё время была рядом, с тех самых пор, как я пришёл в себя в Каэр Морхене. Это в какой-то мере даже лестно – знать, что ты настолько нужен, что ради тебя плюют на дружбу и прежние клятвы. Ох, прости, Регис. – Геральт осёкся, поняв двойственный смысл сказанного. - Тебе не за что просить прощения. – Вампир пододвинул мисочку с сыром, беззаботно понюхал его и отставил подальше. Пресловутая печень показалась ему более приемлемой, и он даже подцепил когтем один кусок, решив отведать стряпню бывшего вихта на вкус. Исключительно в научно-познавательных целях! – К тому же, как бы это всё не выглядело со стороны, я убил Детлаффа потому, что он стал неуправляем. Перешёл ту черту, которая отличает высших вампиров от низших. Катакан, экимма, фледер… Они ужасны, и они чудовища. Высшие вампиры ужасны вдвойне именно в силу проявляющейся некоей человечности, которая может ввести в заблуждение. Не забывай - я ведь тоже, деликатно говоря, считаюсь чудовищем. - Кровожадным монстром. Это был незабываемый момент – услышать подобное признание от скромного цирюльника. Но и не льсти себе. В тебе человечности больше, чем во многих людях, с которыми я сталкивался. - Это всего лишь воспитание, сдержанность, и правильно расставленные приоритеты, - Регис попытался оспорить сомнительный комплимент, но друг, собеседник и собутыльник остановил его. - Большинству именно этого и не хватает. – Геральт поднял стакан и с удовольствием опорожнил его. – Так что, возвращаясь к тому, что я говорил до идиотской оговорки, я остался с той женщиной, которая думает обо мне. Вот такой я эгоист. Люблю тех, кто любит меня. Игра в догонялки мне порядком надоела! - И это мудрое решение. – Вампир кивнул. – Назовёшь её имя? - Я рассказывал о ней. Она… - Господин Геральт, - Варнава-Базиль, презревший все правила и нормы этикета, без стука возник в дверях. При виде Региса, о котором мудрая Марлена ему не сказала ни слова, он на миг осёкся, но, оценив мирный ход ночной попойки, всё же продолжил, – к вам направляется дама и я не в силах её остановить! Прошу вас… - Прочь! – грозный рык из глубины людской заставил дворецкого юркнуть за стеллаж с книгами. - Она мила, прекрасна, и смешлива. Любит танцевать и пить вино. Опасна в гневе и всегда обворожительна, – продолжил Геральт внезапно севшим голосом. Он смотрел на дверь и медленно вставал, не в силах поверить в услышанное. – А ещё… - А ещё ради этих слов мне пришлось проехать полмира и услышать кучу слухов о твоей казни! – Трисс Меригольд, Четырнадцатая С Холма, советница правителя Ковира и Повиса, стояла на пороге комнаты и прожигала ведьмака взглядом, в котором было всё – и плаха, и постель. Окинув взглядом комнату, она вначале опасно сощурилась, но потом неожиданно расслабилась и даже улыбнулась Регису, вежливо склонив голову. Если бы Геральт не был так рад появлению своей возлюбленной, то он бы отметил этот странный факт – кланяющаяся лишь своему королю Трисс оказывает знаки почтения человеку в драном стёганом жилете, который выглядит как сборщик податей. Очень бедный и больной сборщик податей. - Трисс! – Геральт сорвался с места и обхватил её руками, приподнимая над полом. Варнава-Базиль, уяснивший, что незваная гостья, несмотря на своё явление, является долгожданной и приятной неожиданностью, поспешил удалиться из комнаты. – Как ты здесь оказалась? Почему? - Я отвечу на все твои вопросы, – чародейка приложила палец к его губам. – Но сначала дай мне прийти в себя и выпить. Слышать о том, что ты умер, а потом видеть тебя вполне живым и здоровым… Знаешь, я больше не перенесу известий о твоей смерти. Хватит! Один раз я тебя уже теряла. – Она резко покачала головой, а потом, отстранившись, первая представилась ночному собутыльнику своего мужчины. - Трисс Меригольд из Марибора. Хотя теперь правильнее говорить – из Ковира. – Она сняла с плеч дорожный плащ и швырнула его куда-то в угол, не заботясь о сохранности дорогой на вид одежды. - Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, – поднявшись, вежливо представился вампир. Приложив ладонь к сердцу, он даже склонил голову в уважительном жесте, за краткое время успев оценить все качества прибывшей дамы – внимательность, воспитание и, главное, яркие чувства к ведьмаку. - Друг Геральта – мой друг. – Она широко улыбнулась. Это было ещё одно немаловажное отличие Трисс от Йен, которое привлекало белоголового – способность не демонстрировать, а проявлять свои эмоции, дружелюбие и привязанность. Да, его мечта с фиалковыми глазами была женщиной дела, а не слова. Она шла напролом и делала всё, ради поставленной цели, преступая все законы и условности. Но иногда казалось, что за всем хитросплетением её мыслей, она утратила способность думать ясно, предпочитая исключительно интриги и недомолвки. – И я бы хотела поблагодарить вас, господин Терзиефф-Годфрой, за то, что вы не оставили Геральта и скрашивали его дни после случившегося. – После этих слов вампир принял вполне успешную попытку покраснеть. «Скрашивал его дни» … Он ведь только недавно набрался смелости явиться к Геральту! - Откуда ты всё знаешь, Трисс? - Не забывай, кто я, – она изобразила высокомерие, задрав носик, но тут же рассмеялась. – А я сейчас – уставшая женщина, которая хочет есть и настолько желает выпить, что предпочтёт всем хвалёным туссентским винам махакамский спирт. - Настойка мандрагоры вас устроит, мадемуазель? К слову, я попросил бы вас называть меня Регисом, как Геральт, так как я не люблю излишний официоз. - С удовольствием. – Трисс пару раз взмахнула руками, прогоняя по кистям слабую волну магии, которая заменила ей мыло и горячую воду, после чего просто жестом выдвинула сундук и уселась на него, как на табурет. Геральт попытался было пересадить её, но чародейка лишь отмахнулась. Да, она любила удобство и комфорт, мягкие перины и изящные кресла с подлокотниками, фрукты и сладкое вино. Но сейчас она хотела сидеть именно так. Просто потому что. Один из принесённых Марленой лишних стаканов оказался весьма кстати и Регис споро наполнил его настойкой. – Проявлю наглость и провозглашу тост – за твоё спасение, дорогой. И за того, кто этому способствовал! – Она неспешно опустошила весь стакан, полностью, и с жадностью вервольфа накинулась на остывшее, но невероятно ароматное тушёное мясо. – Беф де бургиньон! Твоя кухарка бесподобна. - А-а-а… что ты имела в виду, говоря про «того, кто этому способствовал»? – Геральт, чуть сощурив кошачьи глаза, внимательно посмотрел на Трисс, затем на Региса. Вампир, к его удивлению, занервничал. - Ох, дай мне поесть, Геральт! Я сорвалась сюда прямиком с торжественного приёма, а там, как тебе известно, не принято нормально кормить. Лангустины, икра и маринованный виноград — это, конечно, вкусно, но не очень сытно. Я потратила кучу сил, строя порталы до Боклера, оббегала половину этого треклятого города, пытаясь хоть что-то вызнать о тебе, и отбила себе весь… всё что не надо, пока скакала на полудохлой кляче к этой винодельне. – Трисс махнула на него ложкой и не заговорила, пока не опустошила всю миску целиком. Мужчины благоразумно молчали, не мешая даме восстанавливать силы. Только ещё раз наполнили стаканы и на этом окончили свою деятельность. – И, прежде чем ты попробуешь юлить, дорогой, я скажу тебе – быть в Туссенте новому правителю, потому что лысая герцогиня с выпоротой до мяса задницей и усечённым языком никому не будет нужна. – Женщина отложила ложку и нежно улыбнулась Геральту. Тот лишь кривил губы, еле пытаясь сдержать смех от представившейся ему картины. – Ладно, начну по порядку. Несколько дней назад в Понт Ванис прибыл новый Нильфгаардский посол. Благодаря широкой поддержке представительниц Ложи нильфы настолько обленились, что долгому пути теперь предпочитают быстрые порталы. И не жалуются, как некоторые! Так что посол принёс с собой самые свежие новости и сплетни Города Золотых Башен, которыми не замедлил поделиться. Так при дворе узнали потрясающую историю, случившуюся в Боклере. И про Бестию, и про ужасные смерти рыцарей, и про потерянную-найденную-погибшую Сильвию-Анну, и про резню, произошедшую в столице вассального герцогства. Большим успехом пользовался рассказ про то, как император Нильфгаарда узнал о случившемся. – Трисс улыбнулась, став донельзя похожей на сытую лису, решившую поиграть с попавшимся в её лапы кроликом. Геральту показалось, что Регис чуть передвинул свой табурет поближе к окну. – Примерно через три дня после Боклерской трагедии, во время заседания Сената в помещение влетел ворон. Затем – ещё один. Через несколько минут весь зал оказался оккупирован молчаливыми и крайне неприветливыми на вид птицами. Некоторые из них были настолько огромны, что достигали размеров средней собаки. Они сидели молча и не каркали, будто ожидали чего-то. А затем пожаловал самый большой, самый клювастый и наглый ворон в этом мире, уселся на стол перед императором и сунул под его солнцеподобный нос свою лапу, к которой крепился тубус с загадочным письмом. Как птица не потеряла и не повредила его – великая тайна бытия. Пока Эмгыр не ознакомился с содержимым загадочного тубуса, в котором лежали ещё какие-то мелкие листки, вся пернатая ганза и не думала покидать зал заседаний! – Трисс рассмеялась. – Первоначально стражники, да и сами члены Сената ещё пытались выгнать наглых птиц, но… Они как были декорацией при Белом Пламени, так и остались ею – одного слова императора хватило для того, чтобы мнящие себя вершителями судеб статисты остались безмолвно сидеть на своих резных стульях. Даже когда вороны стали на них откровенно гадить. После прочтения послания вся стая, словно по приказу, покинула дворец, а император немедленно принялся самолично составлять послание своей кузине. Разумеется, по столице, а после и дальше, поползли слухи о том, что теперь даже птицы докладывают обо всём происходящем в ленных землях лично Эмгыру. Были даже два недоумка-заговорщика, как-то выживших во время недавних репрессий, и решивших сдаться самолично – настолько их напугала эта новость. В общем, император был крайне недоволен Анной-Генриеттой и тем, что по её милости город достался на растерзание кровожадным тварям. Цитирую дословно – «Раз уж Вы не представляете возможностей и власти тех существ, коих принято именовать высшими вампирами, и смеете играть с ними как с огнём – или идя на поводу, или ступая в конфронтацию – то я напомню Вам о том, что сильнее них для Вас лишь две силы - подданные Вам земли с народом, и сюзерен, и две эти силы крайне опечалены подобной недальновидностью, граничащей с глупостью». Как уж во дворце смогли заглянуть в послание, я не знаю, но факт остаётся фактом. – Трисс молча отпила настойки, еле удержалась о того, чтобы схватить ртом разом исчезнувший куда-то воздух, и продолжила. – И лишь на приёме я узнала подробности. Выяснилось, что Боклерскую Бестию выслеживал никто иной, как Мясник из Блавикена, которого за уничтожение твари и предотвращение покушения на герцогиню то ли засадили в тюрьму в ожидании казни через обезглавливание, то ли уже казнили. – Голос чародейки стал мрачным и глухим. – Какое счастье, что досточтимый правитель Ковира и Повиса умеет проявлять человечность и потому оказал мне милость, отпустив от двора на несколько дней. Я едва не сошла с ума, пока не добралась до Боклера. А ты… а ты даже не соизволил написать мне! - Ведьмаки не умирают в постели, Трисс. А письмо… я вообще не был уверен, что его передадут. Ведь у меня не было под боком того, кто умеет уговаривать птиц, - Геральт усмехнулся, глядя на взволнованного Региса, явно обескураженного тем фактом, что его участие в освобождении Геральта оказалось раскрытым. - Прости мне это вмешательство, друг мой, но я не видел иного выхода! – принялся оправдываться тот, неправильно истолковав взгляд ведьмака. - На Анариетту оказать влияние могли лишь двое, и я не был уверен, что уважаемый Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Летенхоф, который был также изгнан из Туссента, будет в силах сотворить столь сложное чудо! Оставалось лишь набраться наглости и обратиться к тому, кто, кажется, способен даже обернуть вспять движение солнца! Пусть это и всего лишь человек. - Но почему ты не попытался просто вытащить меня из тюрьмы? Ты же мог обратиться туманом и… - А ты – нет. – Тихо закончил Регис. – В Боклере совсем недавно напрасно пролилось столько крови, что даже мне тяжело это осознавать. Стражники в тюрьме погибли бы просто потому, что исполняли свой долг. Я просто не смог, Геральт! И это ещё одна причина, почему… - Почему я вам так благодарна! – прекратила его оправдания Трисс. Голос чародейки звучал жёстко и твёрдо, что шло вразрез с её взглядом – тёплым и понимающим. – И даже не думайте скрывать свою улыбку – я прекрасно знаю, кто вы. Геральт, рассказывая мне о своих друзьях до того страшного события, что случилось в Ривии, имел неосторожность описать более чем характерную внешность одного цирюльника, обитавшего в Диллингене. И его, скажем так, особенности. Так что, мне не составило труда узнать вас с первого же взгляда. К тому же, кто ещё мог отправить целую стаю воронов в качестве посланников в Нильфгаард? Единственное, что остаётся для меня загадкой – почему адресатом стал именно Эмгыр вар Эмрейс, а не его дочь? Ради Геральта Цирилла бы совершила всё невозможное! - В последнем нашем разговоре я заметил странную, болезненную отстранённость в голосе Геральта, когда речь заходила об этой юной особе. Недавняя наша беседа лишь укрепила меня в мыслях о том, что я был прав, склоняя свой выбор к императору. К тому же, дичайшая глупость правительницы – куда большая причина для вмешательства, нежели сохранность головы ведьмака. Прости уж меня, Геральт, я говорю исключительно со стороны власть предержащих. - И ты прав. – Тот кивнул и снова попытался убрать с лица волосы. Трисс вздохнула, поднялась со своего сундука и подошла к нему. Мягко убрав в сторону ведьмачьи лапы, она стянула с запястья кожаный шнурок и сноровисто завязала белые волосы в низкий хвост. - Ты оставил его дома, а я вот оставить не смогла, – тихо сказала она, поправляя смятый ворот рубашки, и обняла Геральта, устраивая подбородок на его плече. – Простите меня за излишнюю нежность, но я сейчас от радости, что для вас всё закончилось хорошо, готова вести себя как чувственная бонвиванка. – Трисс немного виновато посмотрела на Региса и тот лишь отмахнулся. Этих простых действий со стороны чародейки ему хватило для того, чтобы окончательно понять выбор Геральта. С Йеннифэр они смотрели друг на друга, одновременно стараясь закрыть своему избраннику глаза и заглянуть за спину. С Трисс же они смотрели в одну сторону, причём эту женщину вполне устраивало то, что она стояла позади Геральта, прикрывая ему спину и поддерживая в трудный час. Потому что знала, что её защищает, закрывая собой, человек, способный ради неё на всё. - И всё же, как вы нашли нас? По приказу герцогини, лишь самые отчаянные могли подсказать вам, где мог оказаться Геральт. Кажется, даже само название этой винодельни теперь также под запретом, как и его имя. - Это было трудно. – Трисс отошла от своего мужчины и уселась обратно на сундук. Отрезав себе большой кусок фламиша, она откусила кусок, прожевала, вытерла салфеткой рот и только тогда продолжила. – Я оббегала половину города, угрожала, предлагала деньги, меня едва не арестовали, но… все молчали, как немые! Наконец, когда уже начало смеркаться, я оказалась возле Застенного Кладбища и присела отдохнуть у ограды. Ко мне тут же пристал бродячий торговец, предлагавший купить что-то из его барахла. Я была так сердита, что хотела послать его… к Йорвету, но вовремя опомнилась. Странствующие купцы ведь редко испытывают к местным владыкам те же чувства, что их осевшие коллеги. И я сказала ему, что скуплю весь его товар и отдам ему же обратно, если он скажет, где находится Геральт из Ривии. – Трисс снова откусила кусок пирога и, явно оттягивая момент продолжения повествования, медленно зажевала. Никто из мужчин не смел торопить её, хотя Региса начало уже мучить любопытство, а вот Геральт… – Ты не поверишь, мой милый, но он лишь рассмеялся и тут же сказал мне, где я могу тебя найти, где достать в этот поздний час дешёвую лошадь и каким путём ехать быстрее до винодельни, где ты сидишь уже третий день. А ещё… а ещё он сделал мне подарок, как сам сказал – на удачу. – Она сунула руку в кожаный кошель, висевший на бедре, и вынула из него маленький круглый предмет. Когда чародейка положила его на стол, то две головы – седая и беловолосая – едва не столкнулись из-за попытки одновременно рассмотреть его. На чисто выскобленной столешнице лежало, нагло подмигивая серебристым оком, зеркальце в деревянной оправе. Покрытое тонкой амальгамой стекло защищала выгнутая крышка, которая крутилась на небольшом шпеньке, а её поверхность украшала резьба – ромб с затейливой завитушкой внутри и четырьмя кругами на вершинах. Точная копия рисунка с медальона Трисс. – И ещё этот торговец просил передать тебе привет от Гюнтера О’Дима. - Курва! – Геральт стукнул кулаком по столу. – Твою мать… Скотина! Сучий выкормыш, дийкстра блядская!! - Геральт, - с укоризной прервал его Регис. Трисс же в голос хохотала, услышав имя бывшего всесильного шпиона и интригана, использованное в качестве ругани. То-то Роше бы порадовался, а уж Филиппа как была счастлива! – Не при даме. И объясни, чем вызвана подобная эскапада. Ты крайне редко выражаешься подобным образом, и поэтому мне хотелось бы знать причину твоего негодования. – В глазах вампира отражалось неприкрытое любопытство. - Ох… - Ведьмак потёр лицо, с содроганием вспоминая наложенный на него Господином Зеркалом знак. – Это долго рассказывать! - А мы никуда не торопимся. – Отмахнулась от глупой отговорки Трисс. - Меня отпустили на несколько дней, и я точно не покину Туссент, пока хотя бы один из них не проведу на тёплом солнышке. Уважаемый Регис, как мне кажется, тоже располагает свободным временем. Так что, Геральт, не томи! - Ладно, - он прикрыл глаза, мысленно возвращаясь к началу этой долгой истории, которая, как оказалось, до сих пор не закончилась. - Всё началось в Белом Саду, в Велене, когда странствующий торговец помог мне найти след Йеннифэр. Тогда мы встретились впервые и Гюнтер был единственным, кто хоть что-то знал о чародейке. Мне казалось, что это просто случайная встреча, маленький эпизод, каких уйма в моей жизни. А потом, когда я мотался по всем землям, пытаясь собрать людей для защиты Цири в Каэр Морхене, мне подвернулся вроде бы выгодный заказ. Разъезды требовали денег, Плотва уже воротила морду от прелого сена, да и меч нуждался в починке. В общем, у корчмы «Семь котов»… Трисс проснулась первой. Потянувшись, ощутив всем телом льняные простыни – сухие, мягкие, а не волглые и холодные, как в Понт Ванисе – она не сдержала довольной улыбке. В окно светило солнце, в комнате витали ароматы, доносящиеся с кухни, а рядом, притулив голову у неё под боком, спал Геральт. Тишина, тепло и спокойствие – это ли не настоящее счастье? Чародейка осторожно перевернулась и медленно провела ладонью по белым волосам. Он был с ней. Он простил её, забыл о том, как она лгала ему, как металась между Ложей и ним, самым лучшим, самым значимым для неё мужчиной! Просто отбросил всё это, отметая всё лишнее, как всегда. Прямой, как стальной меч. Благородный, как серебряный клинок. Мало того – он первый сказал ей те заветные слова, которые жаждет услышать любая женщина. Эта ночь в Новиградском порту, когда она должна была уехать и не смогла, навсегда осталась в сердце Трисс. Эта ночь выжгла из неё все сомнения и ложные мысли. Только Геральт. Только он. - А если почешешь за ухом, будет совсем отлично, - тихо пробормотал Ведьмак, изображая из себя не Волка, а Кота. – Сколько сейчас? - Солнце уже начало клониться к закату. А колдовать, узнавая время, мне лень. Ну его! - Правильно. Оно тут будет лишним. – Геральт потянул край тонкого одеяла, укрывая их обоих с головой и только тогда соизволил раскрыть глаза. – Попалась! Выйти из комнаты они соизволили только ближе к вечеру, когда небо стало приобретать нежный розовый оттенок, а запахи цветущих в восстановленном садике трав напоили воздух нежным ароматом. Трисс, радующаяся солнцу и теплу, настояла на обязательном пикнике вместо ужина, и потащила с собой не только Геральта, но и Региса, крайне удивлённого её тягой к общению с ним. В его понимании, влюблённая женщина должна была как можно дольше держать рядом с собой мужчину, которого едва не потеряла. Но госпожа советница только вихрем носилась по дому, собирая необходимые вещи. Волосы цвета спелого каштана казались огненно-рыжими в свете настенных ламп и свечей. Марлена, которой Трисс показалась излишне бледной и худенькой, всё сетовала о том, что гостья мало бывает на солнце и старалась запихнуть в корзину побольше еды. Ведьмак с ужасом представлял, что ему придётся нести к реке запечённого быка или иную дичь. В конечном итоге они трое просто сбежали, прихватив так и не допитую бутыль с настойкой, да кусок ветчины. - Что на тебя нашло? - Обычная женская взбалмошность. Не принимай близко к сердцу! Я так давно не позволяла себе расслабиться, что решила разом отыграться за всё время настороженности, когда приходилось продумывать каждый вздох и шаг. – Трисс улыбнулась ему и легко запрыгнула на светлый валун. Покачнувшись, она выпустила в небо пару огненных стрел, расцвечивая небо оранжево-красными цветами колдовского амариллиса, и с радостным визгом спрыгнула вниз. – Считай это моим отпуском. Когда мы вернёмся в Понт Ванис, мне придётся снова стать мудрой и серьёзной советницей. А вскоре весь двор переедет в Лан Эксетер на зимовку, и дни станут холодными, тёмными и грустными. Скажите, Регис – в Туссенте тёплые зимы? - Тёплые и очень приятные – такой энергичной натуре как вы, должны понравиться многодневные праздники, а также устраиваемые повсеместно увеселения. К тому же, все чудовища этих мест, по обыкновению, зимой ложатся в спячку, и можно спокойно проводить время вдали от людей, не опасаясь за свою жизнь. В вашем же случае, просто не опасаясь того, что её прервут весьма настырным способом. – Вампир говорил размеренно, плавно, вглядываясь в мерцающие впереди изгибы реки. Берега, то покрытые травой, то каменистые и крутые, прихотливо изгибались меж холмов. Раскидистые деревья стражами толпились у пологих спусков к воде и отступали перед крутыми пригорками, позволяя им темнеть острыми клыками. - Мы обязательно вырвемся сюда на Мидинваэрн, Зимнее солнцестояние. Вы ведь не откажетесь встретиться с нами? - Боюсь, я не смогу вам ничего обещать. – Помешкав, ответил Регис. Было видно, что эта тема ему не очень приятна, но уклоняться от неё, а тем более врать, он не хотел. – Меня не будет в следующем году в Туссенте. Я скоро уеду, и… - Это всё из-за Анны-Генриетты? – Резко спросила Трисс, опасно щуря глаза. Да, герцогиню защищала дворцовая стража и придворные маги, но в данный момент Геральт был уверен в том, что они ничего не смогут противопоставить разгневанной женщине. В надвигающейся темноте её глаза сверкали яркой зеленью и казались холодными, опасными и злыми. - Нет, что вы, – Регис позволил себе тихо рассмеяться. Он остановился на обочине дороге и, склонив голову, попытался объяснить Трисс. – Герцогиня, столь же щедрая, сколь и легкомысленная, миновала меня своим вниманием, когда оделяла незаслуженными наградами участников недавних событий. – Произнесённые Эмиелем Регисом слова сочились ядом сарказма так щедро, как никогда. – Поэтому властительница Туссента имеет лишь опосредованное отношение к моим делам. Суть в том, что своим вмешательством я нарушил правила и законы своего народа, или вида, называйте как вам угодно. И поэтому теперь я… - Вы – изгнанник. Так же, как и Геральт. – Чародейка скривила губы. – Потрясающие известия. Хотя, чего я ожидала – на этой земле чудес и сказок, самого чуда как такового и не сыщешь! – Она фыркнула, отвела в сторону выбившуюся прядку, и небрежно добавила: – Тогда, надеюсь, зимы в Лан Эксетере не покажутся вам слишком отвратительными, по сравнению с местными. - Что? – пятисотлетний вампир впервые за долгие века испытал настоящее удивление, граничащее с шоком. Даже когда давным-давно трещотка Ангулема прицепилась к нему с расспросами касательно интимной жизни кровососов, предполагая совершенно невозможные с анатомической точки зрения вещи, он реагировал куда как спокойнее. Просто посмеивался, и всё. Теперь же он напоминал Лютика, которому сам Вернон Роше сообщил, что тот призван в Темерскую партизанскую армию и его командиром назначается Бьянка. Геральт, отвернувшись, тихо ухмылялся, прикрыв рот рукой. Удивительный вечер, полный приятных сюрпризов и ароматов ветчины, припрятанной у него в куртке. Было бы ещё лучше, если бы за разговором они шли, а не стояли посреди дороги, разглагольствуя о своих планах. - Я говорю – надеюсь, вас не слишком разочаруют зимы в Лан Эксетере. Развлечений немного, но в местных корчмах варят отличный грог. А уж какая библиотека в Энсенаде! Королевский дворец не зря славится лучшими собраниями. Обещаю, что проведу вас туда. Древние труды по алхимии, травологии и магии просто поражают воображение! Разумеется, собрание Энсенады уступает коллекции владыки Нильфгаарда, но… - Госпожа Меригольд, – прервал её Регис. Голос его был сух и невыразителен, а глаза смотрели строго и пристально. – Я надеюсь, вы понимаете, что именно предложили мне? - Конечно. – Трисс засмеялась и, наконец, снова двинулась в сторону реки. – Я предложила могущественному высшему вампиру переехать в Ковир и Повис. Почему? Наверное, потому что знаю о вас как минимум четыре очень важные вещи. Интриги, дворцовые перевороты и власть вас совершенно не волнуют. Это раз. Два – вы великолепно разбираетесь в травах, лекарствах, медицине и древних методах лечения. В-третьих - таким образом я нагло пытаюсь заиметь ко двору одного из лучших специалистов по уже названным мною направлениям. Ну, а в завершение могу добавить лишь одно – вы друг Геральта. А это для меня самая главная причина. Можете счесть меня эгоистичной стервой, которой просто не хочется, чтобы её мужчина на полгода пропадал из дома под предлогом «пропустить пару стаканчиков с приятелем». – Чародейка на ходу обернулась к вампиру и скривила губы в едкой усмешке, на миг превращаясь в ту самую «стерву», которая раньше была советницей Фольтеста. Впрочем, эта метаморфоза ни на кого не произвела впечатления и Трисс пришлось прекратить пантомиму, вернувшись заодно к нормальному передвижению. Всё же, ходить задом-наперёд по ночной дороге было не лучшей идеей даже для чародейки, умеющей бегать по канализации на каблуках. - Лучше соглашайся, Регис. Найдём мы тебе сухой склеп, не волнуйся. Утеплим его, пророем подземный ход до нашего дома и начнёте вы с Трисс обсуждать теорию глобального размыкания Готфрида, пока я буду гонять утопцев по каналам. – Геральт уже ржал в голос. Впервые за невообразимо долгое время. Кажется, он так не веселился с тех самых пор, как Витольд фон Эверек занял его тело – за весь вечер, проведённый на свадьбе, он смеялся больше, чем за всю свою жизнь. – Заодно вылечишь весь двор от насморка. А то у них это самая глобальная проблема в жизни – плевать на торговлю и мануфактуры, как бы от соплей избавиться! - Ваше предложение, конечно, чрезвычайно привлекательно, но… - Что – «но»? - Давайте обойдёмся без склепа и подземного хода? - Отлично! – Трисс хищно улыбнулась. – В двух кварталах от нашей скромной обители есть невероятно подходящий дом. Обсудим детали по дороге. - Вы двадцать раз всё успеете обговорить и начнёте с начала – сколько времени нам добираться до Понт Ваниса? - Часа три. – Она невозмутимо подмигнула Геральту. – И не смей наговаривать на порталы. - Не-ет! Только не порталы. К тому же – Плотва не пройдёт. - Пройдёт. Благодаря стимулу, в виде исчезновения из жизни охотников и жрецов Вечного Огня, перебравшиеся в Ковир чародеи умудрились улучшить заклинание дальнего перехода. А с помощью пары амулетов можно стабилизировать его для увеличения числа проходящих сквозь портал. Три человека и одну лошадь я вполне смогу перебросить к предместьям летней столицы. Так что под «дорогой» я имела в виду небольшое путешествие по Туссенту. Уйти прямо со двора Корво Бьянко было бы весьма глупо. Прощальная прогулка, обед в придорожной корчме и – домой! Согласны? - Кажется, друг мой, у меня просто нет выбора. – Вздохнул Регис. - Конечно, нет. Раз уж по моей вине ты лишился дома, то почему бы мне не поучаствовать в процессе его обретения? Хватит хандрить, мы уже пришли. Трисс, забери эту гадость – она провоняла мне всю куртку, придётся вымачивать её в «Белом Меду», чтобы избавиться от запаха. - И меня тоже. Хотя я согласна полностью пропахнуть этим дивным ароматом! И настойкой – тоже. В «Куролиске», как обычно, царили шум и дивное амбре – вино, подгоревший жир, человеческий пот и аромат свежего супа из раков. Трисс, зная, что этих существ ловят обычно на падаль, есть суп отказалась. Но зато наслаждалась уже вторым стаканом Санкерре, заедая его ягодами. Геральт с Регисом рассматривали карту, тихонько обсуждая небольшое совместное путешествие к старым эльфийским развалинам. Ведьмаку требовались ингредиенты для эликсиров, вампир же просто хотел осмотреть остатки древних строений. Их разговор терялся в общем шуме корчмы, никто не обращал внимания на них и казалось, что грустная история Туссента заканчивается на вполне мажорной ноте. Чародейка настояла на том, что завершать приключение там же, где оно началось – хорошая примета. Приплела что-то про священные формы и теорию закольцованной вселенной. Регис, согласно кивая, поддержал её парой фраз, невероятно умных и ни капельки не понятных Геральту. Таким образом они, при молчаливом попустительстве Плотвы, затащили его в корчму, где он целую вечность назад обсуждал найденные в сетях останки рыцаря де ла Круа. Казалось, общее приподнятое настроение передалось даже Регису - выглядел он уже лучше, чем когда явился в Корво Бьянко, иронизировал тонко, а не горько, и даже улыбался краешком рта. Чуть-чуть. - Ладно, пора отправляться. – Трисс с сожалением отодвинула от себя пустую мисочку, на дне которой остались лишь капли ягодного сока. – Предлагаю пройти чуть дальше по этому берегу в сторону мельниц Дульсинеи, и там уже открыть портал. - Наконец-то. Я думал, ты уже никогда не предложишь! - Дело в том, что у меня с этим краем связаны только хорошие воспоминания, в отличие от тебя, милый. – Трисс поднялась и поправила капюшон дорожного плаща. - Скоро мы уже вернёмся в край шерстяных подштанников и ночных колпаков, так что прощайся с Туссентом! - Чтоб сюда Эредин забрёл, - буркнул ведьмак, сворачивая карту Ковира и Повиса. – Даже жаль, что я убил его. - Кажется, край вина и любви всё же прибавил тебе любви к ближним. Хотя бы к мёртвым, - не упустил возможности съехидничать Регис и первым шагнул в дверь. Они вывели Плотву, при этом Трисс всё время пыталась выяснить свойства нового седла и попробовать проскакать на ней хотя бы до ближайших холмов. Геральт отбрыкивался и клял себя за то, что не оставил «оплату» О’Дима в конюшне винодельни. Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они добрели до перекрёстка, ведущего к мельницам, и уже было повернули в нужную сторону, но ведьмак внезапно остановился. Взгляд янтарных глаз просто прикипел к небольшой горстке крестьян, столпившихся возле бродячего торговца, который разложил на расстеленной холстине свой товар и активно расхваливал его. Выругавшись, он на всякий случай поправил мечи, сунул поводья лошади Регису и быстрым шагом направился к человеку в горчично-жёлтом кафтане. Проникновенный голос, завлекающие речи, знакомые плавные жесты… - Расширяешь охват торговой аудитории? – без обиняков спросил он, подходя к разливающемуся соловьём Господину Зеркало. - А! Геральт! – Тот лишь улыбнулся, будто действительно был рад его видеть. Крестьяне, словно по команде, тут же разошлись по своим делам, оставляя их наедине. Только Трисс и Регис стояли неподалёку, внимательно следя за разговором, готовые чуть что прийти на помощь. – Судя по всему, твоя хандра уже прошла. Не зря я помог госпоже Меригольд отыскать твоё скромное обиталище. Какая непритязательность – всего несколько комнат, дворецкий, кухарка, и портрет тебя – обнажённого, воинственного – на коне, попирающего уcекновенного грифона. - Да ети ж тебя прибожки! – от подобной наглости Геральт просто не смог найти более приличных слов. - Это твоё желание? – Не скрывая насмешки, спросил Гюнтер и ведьмак испытал уже почти забытое желание как следует приложить его мечом поперёк шеи. Жаль, что это было абсолютно бессмысленной затеей. - А ты не мог бы следить за кем-нибудь другим? Или в этом мире я один заслуживаю твоего внимания? - Ты один ведёшь жизнь настолько интересную, что мне нравится на неё смотреть. Всё остальное – скучно и убого. Но ведь ты возвращаешься к степенной семейной жизни, так что вряд ли стоит опасаться нашей новой встречи. – Гюнтер печально вздохнул и поднял на собеседника смеющийся взгляд. – Ты повеселил меня, особенно в Стране Тысячи Сказок. Я до последнего боялся, что ты отправишься к Скрытому и там бесславно сдохнешь, но ты оказался умнее. Наверное, мне стоит благодарить за это твоего друга Региса? – Господин Зеркало отвесил вампиру глубокий поклон. Тот спокойно ответил коротким кивком. Вампиру было нечего бояться этого существа, единственные опасения внушал Геральт, который неизвестно как мог отреагировать на очередное появление этого загадочного человека в своей жизни. – К тому же, это было интересно – сначала ты искал одну женщину, потом другую, а затем за тобой начала бегать третья. Как я мог это упустить? - Ты случайно не дружил с Дийкстрой? Больно у вас схожие манеры! - Это вопрос? - с той же ухмылкой спросил Гюнтер. Впрочем, он тут же принял серьёзный вид и, привычно соединив пальцы подушечками, деловым тоном произнёс. – У меня к тебе предложение. - Никаких больше возвратов чужих долгов, - отрезал Геральт. - Я сказал – предложение, а не работа. – О’Дим с нехорошим прищуром посмотрел на Геральта, а потом вдруг усмехнулся – хищно и зло. В наполненном теплым запахом травы воздухе повеяло холодом. Не могильным – затхлым и сырым. А холодом потусторонней бездны, которая внезапно посмотрела на подошедшего к её краю человечка. До тонкого слуха Ведьмака донёсся звон тысячи зеркал, в которых разбивались, крича, отражения. Это всё было простым и ясным предупреждением – «Не перебивай». – Ты меня повеселил. Твоя барышня – порадовала. Ну, а уж союз ведьмака и высшего вампира так и вовсе привёл в восторг! Я согласен выполнить одну твою просьбу. Просто так! Я ведь довольно щедрый, ты знаешь об этом. – Геральт уже было открыл рот, чтобы послать Гюнтера куда подальше, но быстро захлопнул его, формируя более точно промелькнувшую в голове мысль. Цепочка выстраивалась простая и логичная, приводящая к потрясающему финалу. К тому же, эта идея наверняка бы пришлась Гюнтеру по вкусу. Отразив усмешку Господина Зеркало, Геральт наклонился к нему и быстро проговорил просьбу. О’Дим молчал секунд десять, переваривая услышанное, а затем расхохотался, хлопая в ладоши. – Ох, Геральт! Иногда я боюсь, что ты составишь мне конкуренцию. Ну, будь по-твоему. – Гюнтер, не стирая усмешки с лица, небрежно собрал края холстины, сметая свой хрупкий товар, зашвырнул всё это богатство в придорожные кусты и неспешно направился в сторону Боклера, насвистывая незатейливую мелодию. - Геральт? – взволнованно позвала умница-Трисс, не ставшая вмешиваться в их беседу. - Уже иду. Открывай прямо здесь свой проклятый портал, – ведьмак поспешил вернуться к друзьям, чувствуя, что из Туссента нужно убираться незамедлительно. – Хочу домой. - Тебе не стоит ожидать новых неприятностей от этого… этой сущности? – обеспокоенно уточнил Регис, пока чародейка возилась со стабилизирующими портал амулетами. - Нет. На этот раз наша встреча оказалась кстати. – Геральт еле сдержал усмешку, представляя последствия своей просьбы. Ничего фатального, ничего опасного для жизни или здоровья. Ну, почти. И в этом «почти» была вся соль! - Мы готовы? - Не знаю, как вы, а я – да! – Трисс приглашающе махнула рукой в сторону сияющего золотом и чернотой провала. Вампир шагнул первым. За ним – Трисс. Последним Туссент покидал Геральт, таща за поводья заупрямившуюся лошадь. - Ну же, Плотва, шевелись! Утро Анны-Генриетты было полно забот – примерка нового траурного платья, укладка каштановых локонов, выслушивание комплиментов и утешений, уточнение изменений, которые она решила внести в проект памятника Сианне… К завтраку она приступила лишь в двенадцатом часу пополудни. Согласно этикету, сиятельной герцогине подавали к столу не ячменную кашу, а нежное бланманже, миндальный крем-дю-соле, ягодный морс и бокал Сангреаля. Разодетые в шелка и бархат чёрного цвета, подражающие своей госпоже, фрейлины заняли положенные им места и начали тихо страдать от жары. Верный Дамьен привычно встал за правым плечом герцогини, и после нескольких секунд молчания, Анариетта приступила к трапезе. Зачерпнув изящной ложечкой небольшую толику бланманже, она отправила яство в рот, сохраняя всё тот же скорбный и отстранённый вид. Как только изысканное кушанье коснулось губ и языка герцогини, по дворцу разнёсся истошный, надрывный визг. Отбросив ложечку, женщина попыталась вскочить со стула, запуталась в юбках и упала. Бросившиеся к ней фрейлины едва не сбили с ног де ла Тура, повалили обратно свою госпожу и в образовавшейся суматохе мало кто обратил внимание на лежащую посреди приборов и нетронутых блюд ложку – грубо вырезанную из дерева и измазанную в вонючем вареве! С того злосчастного утра, на протяжении всех долгих лет жизни, Анну-Генриетту преследовал один и тот же кошмар. Первая за день еда – не важно, что и чем она ела – превращалась в отвратительную, тошнотворную массу, обмазанную по всей поверхности обкусанной старой ложки!