Tear you apart

Он поднялся в комнату, закрыл дверь, снял с плеч пиджак и налил виски. В боку кололо от учащенного дыхания, а старые раны кровоточили. Кубики льда ударились о граненый стакан. Несколько сантиметров от дна, карамельная жидкость обволокла стенки. Залпом он осушил коньячный бокал и стукнул им о стол. Стекло треснуло, характерным звуком осведомив окружающую комнату, прошедшись эхом о деревянную поверхность. Черный галстук и жилетка полетели на кровать, волшебным образом оставшиеся выглаженными, но с красными пятнами на дорогой материи. Джон Уик ходил из одного конца номера в другой, прикладывая руки то к раненному боку, то ко лбу, вытирая с него капельки пота. В нем бурлил гнев, ярость, адреналин в крови зашкаливал, заставляя на какое-то время забыть о скорби. Наверное, он вернулся в Континенталь, не чтобы отомстить, а чтобы забыться, ведь в его жизни было лишь два любимых момента: жена и убийства. Сдерживаться и быть хладнокровным как раньше не получалось, уже не тот возраст, не тот статус, чтобы показывать себя во всей красе. Он заслужил эту минуту слабости, этот кратковременный период бури, когда зрачки расширялись от гормонов, а движения были неосознанными. Вокруг четыре стены, кровать, бутылка виски и он, ходящий по кругу. Он повернулся к комоду, чтобы снова налить алкоголя, но подняв стакан и увидев паутину трещин, он с громким криком кинул его о стену. По обоям распласталось темное мокрое пятно, стекающее вниз. Стук в дверь на секунду вернул его в реальный мир. Он расстегнул две пуговицы на рубашке, выдохнул и открыл ее. На пороге стояла молодая девушка в темно-красной блузе с воланами, облокотившаяся о дверной косяк. Их взгляды встретились. Ее черные глаза гипнотизировали, магическим образом разрезая душу пополам. Выразительные ресницы опустились, и она посмотрела в пол. От нее веяло самоуверенностью, силой, великолепием и сексуальной женственностью. — К черту… — он произнес это на выдохе, притянув ее к себе резким движением. Она, имея сноровку не менее опытного убийцы, чем Джон Уик, готовилась к такому повороту событий, и лишь его рука коснулась спины, она подставила губы под поцелуй. Животное желание — чувство, которое сопровождало их всю жизнь. Лишь его жена смогла вытянуть из него нежность, семейность, которую она никогда не видела. Но свою сущность не подавить. И вот теперь она вырывалась наружу, выплескиваясь во все более глубокие поцелуи и гуляние рук по телу. Он затянул ее внутрь, дверь с грохотом закрылась. Она оттолкнула его от себя. Он пошатнулся и в недоразумении застыл. Черные глаза сверкнули хищным огоньком, и красная блуза оказалась на полу, оголяя ее разгоряченный торс. Его сводили с ума ее талия, подтянутый живот с еле заметным рельефом кубиков, упругая небольшая грудь в кружевном бюстгальтере. Она дышала рывками, будто куда-то торопилась. Джон снова не удержался — он оказался около нее и прижал к стене. Резкий выдох. Руки в волосах. Их тела соприкасались, лаская перепадами температур: бросало то в холод, то в жар. Она обхватила его ногами, нечем было дышать, лишь тихий стон вырвался от нетерпения. Он покрывал шею поцелуями, сжимая ее бедра все крепче. От стены до стены, гуляя по номеру также, как они гуляли по острию ножа, пытаясь продлить прелюдию, насладиться ею сполна, они завалились на кровать, ноги их больше не держали. Рывок — она оказалась на нем, в полностью доминирующей позицией. Чуть ли не срывая пуговицы с его рубашки, она закусила нижнюю губу, стараясь хоть немного прийти в себя. Во рту почувствовался привкус железа, но это лишь раззадорило ее. Ничто не бодрило убийцу так, как свежая кровь. Джон завороженно смотрел. С кошачьей грациозностью она наклонилась к нему, но поцелуя не последовало. Она смеялась над ним, издевалась, пыталась показать, насколько он зависим. Мягкие укусы мочки уха, мокрая дорожка на его торсе, оголенное тело — горланящим звуком он рыкнул, и теперь она оказалась беспомощна. Штаны полетели в другой угол, точно так же как и белье. Он сжал ее подбородок, она лишь закрыла веки и грациозно выгнула спину. Пальцами добравшись до ее рта, он немного надавил на него, стирая застывшую кровь. Она не теряла времени, ей хотелось большего, намного больше чем, возможно, он мог себе позволить. Она поймала их языком и облизнула. Медленные, но резкие движения заставляли матрац дрожать ровно в такт. Они были не из самых громких любовников, но сегодня каждая новая волна на кровати сопровождалась стоном, иногда приглушенным, иногда не очень. Темп ускорялся, мебель поскрипывала, спинка тряслась о стену, сливаясь стуком с их голосами. Грубый толчок, особенно сладкий выкрик, и ее тело слилось с его телом. Дрожь прошлась по позвонку, фейерверком отразившись в голове, совершенно не оставляя мыслей внутри, лишь только рефлексы. Он от усталости упал рядом. Его и ее жар, его и ее пот смешались. На кровати лежала одна душа, разделенная на два человека. Ее грудь вздымалась в такт его груди, своей ладонью она нашла его. Он нежно взял ее пальцы и повернул к ней голову. Она смотрела в потолок, распластавшимися мокрыми волосами щекоча его плечо. — Помнишь, что я говорила? — ее голос на секунду задрожал. — Никаких чувств, Джон Уик. И в этот момент он понял, что только она всегда была важнее всего.