Дружина 301

До неодской потогонки, названной встречным рабом, чьего имени Илья так и не узнал, ткацким трудлагерем, дружинники к их собственному удивлению доехали без всяких проблем. Впоследствии выяснилось, что приграничную полосу неоды решили бросить без боя, ограничившись лишь призванными задержать наступление людей отрядами добровольцев, вроде того, что защищал башню. Уже на следующий день разведка подтвердила верность этого предположения – летчики обнаружили крупные неодские отряды и начавшиеся земельные работы у Айкаргена. Оставшись практически без армии, маги-северяне не стали цепляться за границу Крейса, понимая всю бесполезность этого намерения. Вместо этого они делали то, что реально могли осуществить: собирали ополчение со всех окрестных земель и сбивали в боевые группы отступающие части и выходящих из окружения магов, готовясь всеми силами защищать свой клановый центр. Ирония судьбы – прошлой осенью под Алмией имперские войска делали то же самое, пытаясь остановить наступающих неодов. Но обо всем этом Илья узнал потом. А в тот вечер он впервые увидел неодский трудлагерь, знакомство с которым добавило ему пищи для размышлений. Танки с разведчиками въехали в него по дороге прямо с марша без всякого сопротивления. Брошенный неодами объект до последнего продолжал исправно работать, производя продукцию, как будто и не было поражения и прорыва имперских войск. Первое, что Илье бросилось в глаза – так это очевидное сходство объекта то ли с военным городком, то ли с концлагерем. Длинный забор вокруг лагеря, правда, был без вышек и колючей проволоки и выглядел хлипко – какие-то высокие жерди с густо разросшейся вокруг них живой изгородью и странными амулетами на шестах через каждые несколько метров. Но Тронс не советовал подходить к нему близко – амулеты, оказывается, были сторожевыми, настроенными на человеческую ауру. А в зарослях изгороди жили быстрые юркие змеи с парализующим ядом, призванные обездвижить пытающихся перебраться через запретную черту рабов потогонки. Да и шипы на кустах изгороди, по словам мага, могли быть отравлены. Так что дружинники танковым тараном просто вынесли массивные деревянные ворота и въехали внутрь, оказавшись на центральной улице лагеря. Справа и слева вдоль нее стояли прямоугольные деревянные двухэтажные бараки, а упиралась она, судя по всему, в здание самой потогонки. Здоровенное, приземистое, из красного кирпича и с неизменной неодской башней сбоку. Почему-то оно смутно напомнило Илье дореволюционное здание текстильной мануфактуры в подмосковном Серпухове – такое же бесконечно длинное, унылое и безрадостное словно тюрьма. На улице бойцы увидели и первых людей – отряд десятка в два мужиков в свободных черных рубахах и штанах военного кроя, неуловимо похожих на чоповцев из далекой Москвы. Только вот на поясах этих «чоповцев» висели здоровенные плетки и короткие дубинки. - Похоже, нас приветствует охрана потогонки - проинформировал Илью Тронс. – Надсмотрщики. Следят за порядком и трудовой дисциплиной. - Тоже рабы? – спросил для порядка бывший студент, перехватывая автомат наизготовку и готовясь ставить щиты. - Ага. На севере свободных людей почти нет. Идиотами охранники не были, но их реакция на имперских солдат показалась Илье необычной – практически никаких эмоций кроме удивления. Ни о каком сопротивлении не было и речи. Увидев танки на территории потогонки и вооруженных автоматами гвардейцев, охранники кланялись и охотно поднимали руки в горку, удивленно таращась на боевые машины и имперских бойцов. Защищать хозяйское добро они не спешили. Радоваться освободителям, приветствовать их и вступать по своей инициативе в разговоры – тоже. У Ильи появилось ощущение, что его бойцы воспринимаются местными людьми не как принесшие избавление рабам свободные собратья, а как телепортировавшиеся в их замкнутый мирок боевые рептилоиды с планеты Флюк, от которых вообще хрен знаешь, чего ожидать. Но, скорее всего, ничего хорошего. -Тронс, тебе карты в руки – обратился Илья к магу, несколько озадачившись вопросом, что ему делать дальше. Воевать вроде не с кем, нести добро и причинять справедливость тоже непонятно как и кому… – Поговори с ними. Поспрашивай насчет неодов, посмотрим как тут что, разведаем… - Я сам толком ничего не знаю, командир, - покачал тот головой. – На севере бывать не приходилось, только слухи всякие слышал. У нас все не так, да и я давно не был в Крейсе. Но хорошо, как прикажешь, ярл. Эй ты, иди сюда! - повелительно крикнул он на неодском ближайшему мужику с вышитым зеленым иероглифом на груди. – Ты кто? - Старший охраняющий раб Тнимс, господин маг, - тут же склонился в глубоком поклоне тот. - Неоды в трудлагере есть, раб? - Нет, господин. – Господин управляющий с семьей изволили после обеда последними уехать. - Кто сейчас старший на объекте? Какие у вас распоряжения? - Главный сейчас хозраб-распорядитель Кеомс, господин. Управляющий перед отъездом велел всем работать, как обычно. До конца дневной смены еще два часа. - Хорошо. Найди мне немедленно Кеомса. И вместе с ним выполняй указания господина имперского ярла, - показал Тронс на Илью. – Беспрекословно и со всем старанием, если хочешь жить… Кеомс сыскался довольно скоро – толстенький невысокий человечек в зеленых штанах и в вышитой синей рубахе сам сбежал к дружинникам со ступенек крыльца башни. Ни спорить, не препираться он не стал – как и все рабы, с которыми Илья разговаривал в Крейсе, он кланялся и выполнял приказы «господ бунтовщиков». Разве что другие так угодливо и заискивающе не улыбались и не говорили с бывшим студентом столь откровенно подхалимским тоном. Впрочем, на эти мелочи Илье было плевать – не до того. Больше всего Илью поразили цеха. Длинные, просторные помещения были плотно заставлены ручными ткацкими станками с небольшими проходами между ними. И за каждым станком работал человек. От детей лет семи-восьми, до стариков и старух. Производило все это дичайшее впечатление – станки были примитивнейшими, без малейшей механизации, из дерева, веревок, блоков и рычагов, на них даже педали не всегда были. Полная архаика. Но их было много, возможно больше тысячи. Неоды-северяне просто собрали множество людей, вручили каждому по станку и заставили рабов круглосуточно ткать полотно. Каждого на своем ручном станке, ага… Примерно в тех же условиях, что и ткачи, работали в своих цехах портные и закройщики – за примитивными верстаками сотни людей-рабов вручную иголками шили из ткани одежду, нигде не наблюдалось даже простейшей швейной машинки. В огромной фабрике, собрались тысячи людей, занимавшихся, по сути, примитивным ручным трудом… По словам Кеомса, вся жизнь раба на потогонке проходила по расписанию. Как объяснил хозраб, рабочая смена длилась двенадцать часов в сутки, днем или ночью. Выходной – один раз в двадцать дней, для санитарных надобностей и чтобы поменять для рабов дневную смену на ночную или наоборот. Два часа в сутки рабу давали на личные нужды, семь часов на сон, полтора часа на еду и полтора на общественную жизнь. Под общественной жизнью понимались обязательные прославляющие Крейс и счастливую рабскую долю коллективные песнопения перед работой и молитвы небесам о здоровье хозяина и его семьи после работы. Были и другие ритуалы для привития покорности, вроде «десятиминуток хозяйской заботы», с выдачей перед ужином выполнившим дневной план работникам небольшой порции спиртного или вручения значка «лучший раб смены». Трудлагерь работал по заказам армии Крейса и даже сейчас, при Илье, рабы не прекращали работу ни на минуту, выдавая на гора полевую форму для неодской армии. Лица у людей были серые, безжизненные и усталые, движения автоматические, они даже не проявляли особенного любопытства к дружинникам. Для рабов потогонки дни и ночи давно слились в один, бесконечный рабочий день, с редкими перерывами на сон. Мир за стенами лагеря казался этим людям фикцией, которую мало кто из них видел. Не то чтобы неоды своих рабов так уж мучали – хотя здание для экзекуций с кандалами, специальными лавками для порки и прочими неприятными приспособами для наказания тех, кто допускает брак, нарушает дисциплину и не выполняет план, Илье тоже продемонстрировали. Но разваренная ячменная похлебка на ужин в столовой, ложку которой Илья из любопытства попробовал, была пусть с редкими волокнами мяса, но щедро заправлена маслом, вполне приемлема на вкус и сытная. Хлеба к ней рабам давали вдосталь, сколько съешь – но вынос еды карался нещадной поркой. Готовить самим еду и есть вне столовой людям строго воспрещалось. Больничный корпус и ясли для детишек в трудлагере имелись. В бараках поддерживалась чистота, каждому рабу была положена тумбочка и кровать, а семейным – даже отгороженные тканью закутки по восемь квадратных метров на человека. Выживать было можно – трудлагерь не концлагерь, неоды не стремились убить рабов, их целью было выжать из людей все соки, пока те трудоспособны. Выживать – да. Жить долго – нет, поэтому Илья не удивился короткой продолжительности жизни рабов на севере. Просто нет смысла так жить. Работа от ясельного возраста и до смерти с перспективой сгореть в специальной яме для кремаций тел рабов за забором трудлагеря после нее – вот и все, что обещали людям неоды-северяне. Сомнительную карьеру в привилегированных рабах – поварах, охранниках и начальстве трудлагеря, жизнь которых была полегче, надо было еще заслужить. Насколько Илья понял, на теплые места в трудлагере обычно попадали дети домашних рабов и обслуги, бастарды от неодов и рабынь и прочие любимчики. Но самое ужасное – Илья не знал, что делать дальше. По словам Кеомса, еды в трудлагере осталось на неделю. Работу потогонки хозраб-распорядитель был готов остановить хоть сейчас, все равно сырья было немного. Выполнять приказы имперцев вместо неодов? Без проблем, ему все равно кто власть, он лишь раб и выполняет приказы. Объявить рабам, что они теперь свободны и могут идти куда хотят? Можно, но… А как это бывает, что люди свободны? А куда они пойдут, где их ждут? А кто их, отныне свободных, будет кормить? Господин ярл Илья будет их кормить? Если нет, то, может быть, они подождут возвращения хозяев, а объявлять свободу пока погодят? Задавались эти вопросы совершенно серьезно, без издевки, со всей почтительностью. Но Илья понимал, что ответить ему нечего. Ни о каких программах помощи рабам севера он не слышал. Что с ними делать бывший студент не знал. Радио и газеты Империи любили говорить, о том, что имперская армия несет людям Крейса свободу. Вот он и принес ее на броне танка в эту потогонку. А дальше что? Хрен его знает… Свое дело он сделал – разведку произвел и приказал остановить работу трудлагеря. Об остальном пусть думает Тольм с Добрячковым, должны же быть у имперского руководства какие-то планы на этот счет… Вернулись в расположение дружины разведчики почти затемно. Илья приказал передать радиограмму о результатах разведки в штаб корпуса, наскоро поужинал, проверил охранение и посты у разрушенной башни и, разобравшись с делами, лег спать в одной из комнат в бараке за башней, приготовленной для них Аей. Жены пока не было – хозяйственная ведьма, предварительно отправив имперских корреспондентов самолетом обратно, вместе с остальными танами дружины до глубокой ночи разбирала и описывала ценности из захваченного обоза как заправский старпом на пиратском корабле. Надо сказать, делала она это при полном одобрении бойцов и командиров, каждый из которых мог рассчитывать на свою долю. Пусть не сейчас, так потом, когда удастся продать добычу: шикарные ковры ручной работы, посуду из серебра и тончайшего, магической закалки фарфора, неодские бытовые артефакты, магические светильники, зачарованную от холода или жары одежду с ультамитовыми вставками и прочую роскошь. Илья, выступив перед бойцами, справедливый дележ разрешил, заявив, что каждый получит свою долю от общей добычи дружины. Но если кого-то поймают на крысятничестве или мародерке неодского добра втихую от товарищей, то пусть пеняет на себя. В трибунал обращаться не будут… У Аи с Лимой много интересных заклятий и зелий, надо же их на ком-то опробовать, кого не жалко? Ярл понимал - многие из бойцов, особенно выходцы из простонародья, откровенно бедны, порядки в Империи далеки от социалистических, война – хоть какой-то шанс подняться. Его бойцы так или иначе будут брать трофеи. Если он не хочет, чтобы они превращались в Крейсе в барахольщиков и мешочников, запрещать бессмысленно. Нужно возглавить процесс. Следующий день никаких особых новостей не принес. Через пограничную реку саперы навели мост и во второй половине дня на территорию Крейса начали переправляться другие дружины Нельского танкового корпуса. По радио передали, что после двухдневных боев освобожден Талич, последний крупный имперский приграничный город в полосе их наступления, а на юге продолжаются упорные оборонительные бои, неоды остановлены недалеко от Талгорска. Вперед ушла разведка корпуса, на неодском берегу стала накапливаться техника – предстояло вскоре штурмовать Айкарген, и Добрячков концентрировал силы. Илья ждал приказов, но сам пока хевдинга не вызывал – когда надо будет, про него вспомнят. Однако, пока распоряжений от подполковника не было, а потом и вовсе стало не до них… О том, что Нолвея и Иллирия вторглись в Ноданию, диктор официального имперского радио сообщил рано утром. Сообщение было скупым - сегодня, второго дня первого месяца лета, без всякого объявления войны, объединенный военный флот Нолвейско -Иллирийского Союза вошел в южный имперский порт Интен, подавив огнем портовый форт и потопив оказавшие ему сопротивление два имперских военных корабля. Началась высадка оккупационных войск, город и порт Интен Империей потеряны. Следите за дальнейшими сообщениями. Короткое сообщение сначала вызвало у дружинников оторопь, быстро сменившуюся возмущением и гневом. Бойцы считали себя преданными. Как же так, пока они насмерть воюют с магами за само будущее человечества, иллирийцы с нолвейцами решили ударить им в спину, выступив на стороне врага? Как такое вообще могло произойти? Отщепенцы рода человеческого на других континентах спелись с магами и решили погубить их Родину и отнять у людей свободу? Так они еще не знают, на что способна имперская армия! Предатели умоются кровью вместе с магами! Злость и даже ненависть к оккупантам распространились по войскам мгновенно. Даже на Илью стали косится, хотя своему ярлу никто из бойцов упреков по поводу его нолвейского происхождения высказать не решился – репутация защитника говорила сама за себя. О том, что он и его товарищи никакие не нолвейцы, знал лишь костяк подразделения, бойцов, взятых в дружину после выхода из окружения, о происхождении землян не предупреждали. Однако, понимающие что к чему дедушки подразделения, быстро заткнули рты начавшей было болтать лишнее «молодежи». Сам Илья срочно связался с Добрячковым, но тот пока не мог сказать ничего конкретного. Единственное что ему известно точно – наступление на Айкарген пока отменяется, корпуса ждут догоняющую их имперскую пехоту Роммта и готовятся повернуть на юг. Приказ главконунга Водда. Через день с официальным обращением к армии и народу по радио выступил сам Водд. Но сообщение главконунга было настолько невнятное и непонятное, что все только сильнее запутались. Главконунг заявил, что Иллирийско-Нолвейский союз вчера объявил войну Крейсу и выступает, как и Империя, противником магам в этой войне. Произошедшее в Интене – досадный инцидент, не означающий наступления автоматического состояния войны между Империей и Союзом двух континентов. Временная оккупация Интена, Техолва, Лотрова и ряда городов поменьше на юге Империи предпринята нолвейцами с иллирийцами для разворачивания союзнических войск в тылу южной группировки неодов и является печальной необходимостью для борьбы с общим противником. Также известно, что войска Союза высадились в самом Крейсе, на его юге, захватив Тойнлид - клановый центр на побережье южного Крейса и открыв второй фронт в войне с неодами. Всем сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации. Руководство держит ситуацию под контролем и требует от каждого бойца и гражданина Империи выполнять свой долг. Общее мнение дружинников после выступления открытым текстом выразил Вайсор. - Полная хрень! - долбанул он кулаком по столу, когда сообщение закончилось. - Мутные дела творятся, очень похожие на предательство, - обвел взглядом танкист собравшихся послушать передачу в штабе дружины офицеров. - Что это за союзнички такие, которые с боем оккупировали часть имперской земли, спрашивается!? Какого хрена происходит в столице и Ставке, они там что, с ума все посходили?! Но самое главное – где, блин, Император?! Почему о нем как будто забыли? Почему молчит Валтор, когда его слова ждет вся страна?! Ответов на эти вопросы Илья в дружине так и не узнал. Потому что рано утром следующего дня за ним с Аей прилетели старые знакомцы. Чего-то подобного Илья ожидал давно, если честно – не могло их везение длиться вечно, как бы землян не прикрывал Тольм и не старался Добрячков. Но произошло все неожиданно, как это обычно и случается с крупными неприятностями. Сначала Илья услышал звук мотора и увидел в окно, как на ровное поле у башни садиться знакомый транспортный самолет. Легонько потрепав за плечо, парень разбудил спящую Аю и начал одеваться. - Кажется к нам посетители, дорогая. Киношники что-ли опять прикатили или сам Добрячков пожаловал? Пойду, встречу гостей. - Я с тобой, - зевнула в постели ведьма. – Подожди минутку. - Хорошо, - парень подхватил со стола автомат и привычно взял под контроль поток магии Ультамита. - Жду, Ая. Однако, едва они успели одеть форму, как в комнату постучал один из часовых, дежуривших у занятого под штаб здания. - Господин и госпожа ярл, к вам из столицы пожаловали, - голос у бойца за дверью был какой-то неуверенный, даже испуганный. – Целый хевдинг с сопровождением. Сюда идут. - Пусть заходит, - распорядился Илья. Причину волнения бойца он понял сразу, как только дверь открылась, и он увидел гостей. - Господин Кайтор? – поприветствовал улыбкой главу столичного спецотдела защитник. – Здравия желаю, господин хевдинг. Рад вас видеть, давно не встречались. Какими судьбами в нашем захолустье? – Илья постарался, чтобы его голос звучал ровно. Хотя все было понятно даже ежу – пришли за ним с Аей, больше тут такой столичной пташке делать нечего. - Я по делу, господин ярл Иль-тентами, - слегка улыбнулся в ответ главный спецотдельщик, кивнув в знак приветствия. – Или, правильнее будет сказать, ярл «Илья Тихомиров из Москвы»? - по-русски, с сильным акцентом спросил парня хевдинг, стоя в дверях в окружении двух вооруженных автоматами «инквизиторов» с детекторами магии на поясах. – Пожалуйста, пройдемте с нами, ярл. Госпожа Аяна, вы тоже. - Мы арестованы? – не сходя с места, спокойно спросил Илья. Непосредственной опасности он пока не видел никакой. Щиты поставлены, силы у него столько, что он может изжарить молнией всех троих представителей спецотдела, не сходя с места, они даже «мама» не успеют сказать. И это не считая Аи, которая тоже боевой маг не из последних. – Сдать вам личное оружие? - Что вы, господин ярл?! – развел руками хевдинг. – Кто же будет вот так внаглую арестовывать героев Империи, да еще таких…особенных? Но я вам настоятельно рекомендую подчиняться моим приказам. Вас срочно ждут в столице, вызов совершенно неотложный. Не советую делать глупостей… - Я должен связаться со своим командованием, - отрицательно покачал головой Илья. - Не имею права оставлять дружину без согласования с… - Хевдингом Добрячковым, - закончил фразу Кайтор. – Еще бы… понимаю тебя ярл, еще как понимаю. Держи, это тебе от него - протянул он Илье сложенный листок бумаги. Развернув его, защитник увидел короткую записку, написанную по-русски знакомым почерком подполковника. «Илья и Ая, делайте что вам говорят. Можете рассказывать обо всем, не время говорить об Ультиматумах кому-либо, пришла пора открыть карты. Увидимся в столице. Ваш Иван Сергеевич Добрячков». - Хорошо, - кивнул Илья, пряча записку в карман. – Я все понял. Но мне нужно некоторое время, чтобы раздать приказы командирам хирдов на время моего отсутствия и назначить заместителя. Будьте добры подождать. - Безусловно, - согласился с ним Кайтор. – Минут двадцать у вас есть, господин ярл, но не больше. А потом добро пожаловать на борт, время не терпит. Нас уже ждут в Алмии, машина для пересадки в Нельске готова. Пора лететь.