Никаких сомнений

- Кем был ваш противник, дон Луис? Голова раскалывается от боли, в плечо словно бы каждые несколько секунд втыкается раскаленный прут. - Есть... - Что? - Он всё ещё есть, сеньор. По каменной мостовой простучали копыта, потом за покосившимся забором послышались оживленные голоса. Луис не шевельнулся, рассматривая обрушающуюся галерею на втором этаже заброшенного поместья. Сквозь камень крыши уже проросла трава, карнизы были скрыты под покрывалом слежавшейся прошлогодней листвы. Эстебан коснулся его плеча: - Они здесь, Луис. Луис Гато неторопливо обернулся - и тут же наткнулся взглядом на чужой взгляд: насмешливый, веселый, злой. - Я жду ответа, - сеньор Мартинес наклоняется над кроватью, Луису хочется спрятать голову под теплым одеялом - от света и от назойливости, от вопросов - и от чувства... - ...поражения? Готовы, сеньор? Голос противника невыносимо самоуверенный. Солнце уже показалось над крышей старого здания, тени стремительно укорачивались, от заросшего парка доносился весенний шебет. - Вам стоило бы спросить об этом себя, сеньор, с учетом нашего прошлого поединка. - С тех пор многое поменялось... - на лице сеньора Толедано нет ни следа досады, только ожесточенность. - Сеньор де Куэльяр? Что же помешало вам снова поставить его на место? - Его умение владеть шпагой, сеньор. Отблески солнца затанцевали на стали. Эстебан и второй секундант - Луис не знал его имени, и не запомнил сейчас - отошли к краю площадки. Сеньор де Куэльяр снова улыбнулся, и Луис почувствовал острую несправедливость: если он сейчас проиграет, это будет вторым поражением кряду. Только еще более унизительным. Только теперь - на его собственном поле, там, где он должен бы отомстить за себя этому злопамятному и мстительному интригану. Он шагнул вперёд, ещё успев запомнить свежий ветерок, донесший запахи мокрой земли, а потом остались только они двое. Граф Мартинес уходит, Луис, кажется, начинает соскальзывать в сон, но кто-то снова оказывается в комнате. Луис не хочет открывать глаза, но приходится. - Врач говорит, вы скоро поправитесь, Луис, - дон Алберто, виконт Мартинес, старается говорить негромко, но его голос всё равно причиняет почти физическую боль. - Насколько скоро? - Пару недель... Месяц, может быть. Кажется, они фехтовали уже довольно давно. Несколько порезов у каждого - первая кровь никого не остановила, да и не должна была - и сосредоточенное молчание. Смысл сообщать противнику, что он стал сильнее, чем ты ожидал? Слишком сильный удар, Луис заблокировал его, но почувствовал, что рука слегка онемела. Он сделал шаг назад, пытаясь вырвать себе небольшую передышку, но сеньор Толедано не дал ему такой возможности. Кажется, он уже понимал, что победит - и собирался взять всё, что возможно, из этой победы. Пришлось поднять шпагу и снова защищаться. - Чем вы его так разозлили, Луис? - Что?.. Ничем. Мы в ссоре еще с того раза. - Вам следует чаще тренироваться. Хотите, я вызову его сам?.. - Что? - темнота на мгновение отступает, Луис кривится от отвращения. - Вы хотите меня добить, дон Алберто? Я разберусь с сеньором Толедано сам. Левое плечо обожгло болью. Сильной, похожей на волну, сбивающую с ног. Луис застыл - шпага всё ещё была в руке, но он не мог пошевелиться, только застыть, глядя на противника, и стараясь не покачнуться - не от боли, от того, как закружилась голова. Дон Мигель медленно, демонстративно поднял шпагу. Луис смотрел на него, ожидая следующее движение, которому он не сможет помешать. Выглядело это красиво - злое торжество удивительно шло сеньору Толедано. - Разберётесь? Уж постарайтесь. Надеюсь, в следующей дуэли вы убьете его, а не он - вас. Шептать сложно, но Луис делает усилие, молясь про себя, чтобы теперь наконец его оставили в покое: - Убью, дон Алберто, можете не сомневаться.