В ледяном плену

      Вот и подошёл к концу день фестиваля. Сегодня все в замке веселились до позднего вечера. Наконец, настал долгожданный момент - королевская семья начала желать друг другу доброй ночи и потихоньку расходиться. Эстебану, несмотря на то, что он сильно устал, не хотелось ложиться спать. Он вежливо попрощался со всеми, а потом направился к библиотеке.       Закрыв за собой дверь, он немного постоял у входа, осматривая помещение: необычайно высокий потолок, множество полок, два жёлтых кресла посреди зала, небольшой столик, две картины (пейзаж и его портрет), глобус у стенки и высокие канделябры - все эти детали создавали для Эстебана самое уютное место в таком огромном замке.       Упав в кресло, он снял бумажную корону, подаренную Исабель, и начал вертеть её в руках. Сейчас у него на душе стало особенно тяжело - он никак не ожидал появления Виктора на сегодняшнем фестивале. И тем более не ожидал, что вместе с ним откроются и старые раны.       Когда Шерики напала на Авалор, Эстебану было почти шестнадцать. Тогда в нём кипела страсть к открытиям и свершению подвигов. Но ему казалось, что никто во всём замке не видит в нём задатков великого деятеля. Чувство недооценённости преследовало его каждый миг. Со временем появилась обида, а вместе с ней и зародилось и решение присоединиться к могущественной колдунье.       В каких-то уголках души любовь и привязанность к семье ещё не были затронуты чувством несправедливости, поэтому, взяв с ведьмы обещание не причинять никому из них зла, он сделал шаг ей навстречу.       Прошло десять лет. Кусочек за кусочком Шерики перекраивала Авалор на свой вкус. Удивительно, но королевство не выглядело подавленным. Единственное - никто и не помнит, когда в последний раз видел джаквинов. Но уныние одолело Эстебана. Десять лет для целой страны, может быть, и небольшой срок, но для человека это довольно значительная цифра. Верный слуга колдуньи уже стал двадцатишестилетним юношей, и, почему-то, только к этому времени в нём зародилось чувство вины. Он начал находить свой поступок ошибочным и непростительным, однако на уме не было ни одной идеи, которая позволила бы всё исправить.       Минул ещё один десяток. Эстебану тридцать один. За столь долгое время он привык править совместно с такой властной, такой сильной женщиной. Дела среди населения ухудшились: после запрета песен и танцев жизнь в королевстве как будто замедлилась. Но Эстебану это приносило если не удовольствие, то некоторое удовлетворение. Вместе с тем чувство вины сменило другое, которое он впоследствии тоже считал огромной ошибкой. Он - влюбился.       Спустя ещё десять лет, Эстебан и Шерики уже привыкли к близости. Всё это время они налаживали торговые связи и устанавливали свой порядок днём, и наслаждались чаем или вином, а затем и друг другом ночью. С ней рядом уже не тот недооценённый мальчик, не получивший признания, уже и не слуга, а помощник, при чём мужчина, которому, кстати, весьма и весьма нравилось следовать за Шерики. Дела в королевстве стабильно шли так, как ей и хотелось, и Эстебан верил, что однажды они будут править Авалором на равных, идя рука об руку.       Однако Шерики с самого начала решила, что власть - это её собственное, целиком и полностью. Но наивный, хоть уже и пятидесятилетний Эстебан этого не знал и считал себя соратником. За это время страсть между ними угасла. В колдунье разрослось желание иметь во владении больше, чем Авалор.       Эстебан хорошо помнил этот момент - момент, когда прояснилось всё в одно мгновение. Он помнил, как после очередных бесконечных изменений в замке Шерики зашла в королевскую спальню, сбросила туфли, кинула палочку и плащ на оттоманку и, утомлённая, легла на кровать. Как и обычно до этого, он зашёл следом, повесил пиджак на спинку стула, а затем лег рядом. Он помнил, как покрывал её шею жгучими поцелуями, оставляя красные следы, но в тот вечер она не смотрела на него. Её взгляд был безучастным. Ей будто бы по щелчку стало всё равно на их долгое совместное прошлое, на, казалось бы, счастливое настоящее и на грандиозное будущее. Он видел, как она лежала рядом, такая отстранённая, такая холодная и бесчувственная. Эстебан сел на кровати, провёл ещё несколько минут рядом в полной тишине, а потом стремительно покинул спальню, гневно сдёрнув со стула пиджак.       Следующие пять лет все его эмоции были почти одинаковы. За маской довольного последователя, которого всё устраивает, он пытался скрыть разбитое сердце. Иронично, но ему можно было и не стараться, ведь Шерики даже не пыталась его разглядеть. И если бы хотела, то не сумела бы.       Эти последние пять лет он провёл в страдании и послушании. У него не оставалось сомнений в том, что поступок молодости был громаднейшей ошибкой.       Но, наконец, на шестой год, когда Эстебан утратил всякую надежду на будущее, где была бы радость и безмятежность, вернулась Елена. Стоит ли говорить, как это было неожиданно? Но она перевернула всё, и те самые, ещё не загнившие частички души, чудом начали цвести, и Эстебан, после некоторых колебаний, сделал свой выбор в пользу кузены.       В мягком освещении свечей Эстебан покручивал бумажную корону в руках. Он решил, что положит её в своей спальне, чтобы это стало вечным доказательством любви его семьи. Он ценен, он важен. А что ещё нужно после стольких лет? Жаль лишь, что эта горечь израненного сердца не покинет его никогда. Он никогда не забудет, как сильно он любил, и никогда не перестанет чувствовать, как сильно он виноват.       И жаль, что он ещё не знает, что открывшиеся раны - лишь царапинки, и скоро сердцу его, едва сросшемуся, опять предстоит разбиться.