***
«Дурак. Дурак. Дурак. Что же ты наделал? Он же теперь тебя возненавидит и перестанет тебя вообще воспринимать, как равного себе!» мысленно корил себя Майки, укутавшись с головой в одеяло. Больше всего на свете он боялся именно этого. Что его отвергнут. И именно поэтому он не стремился признаваться в своей симпатии к Рафу. Он считал это неправильным, и сегодня он и в правда сплоховал. «Не нужно было этого делать…» пронеслась мысль в голове мутанта, прежде чем его захлестнули беззвучные рыдания. Он даже не услышал, как дверь его комнаты открылась. — Хей, Майк… — тихо проговорил хриплый голос, принадлежавшему никто иному, как Рафаэлю. На его кровать приземлилось тело, явно давая понять, что он не уйдёт отсюда, пока не докопается до истины. Микеланджело вспомнил момент из детства, когда Раф точно так же приходил к нему ночью, когда ему снились кошмары. Он до сих пор помнит те утешающие слова, произнесённые им. — Раф, я правда не хотел, — быстро протараторил Майки, принимая сидячее положение. Рафаэлю не нужно видеть его, чтобы понять: плакал ли Майки. Он ощущает это в его надломленном голосе и судорожном дыхании. Слепо нашарив его лицо в темноте, Рафаэль молча стирает тыльной стороной лапы мокрые дорожки слез, и запечатывает на влажных губах младшего поцелуй. Пока тот отходил от замешательства, Раф проникает языком в его рот, начиная тщательно исследовать каждый миллиметр. Он нежно проводит языком по деснам, небу, заставляя Микеланджело щурится и отвечать на ласки. Разорвав поцелуй, Раф медленно опускается с губ младшего на его шею, оставляя ярко-красные засосы, которые со временем грозились стать полноценными синяками. Всё это заставляет Майки застонать от удовольствия, прикусив губу. — Рафи…- простонал мутант, откидывая голову назад, открывая, тем самым, больше участков для поцелуев. Бунтарь довольно скалиться и недолго думая, валиться вместе с младшим на кровать. Одной рукой он цепко держит запястье Майки, а другой тем временем, оглаживает пластины, иногда касаясь интимных мест. Через некоторое время из нижних паховых пластин, показался возбужденный член младшего, который сразу же оказался в плену руки Рафаэля. Одной рукой надрачивая член младшего, Рафаэль вновь поцеловал его, тем самым, заглушая громкие стоны. Когда Микеланджело уже был готов излиться спермой, бунтарь вдруг резко прекратил свои фрикции, раздвигая в стороны его ноги. Майки недоуменно уставился на своего брата, не совсем понимая, что тот от него хочет до тех пор, пока его рука не коснулась горячего колечка ануса, проникая туда, пока что, одним пальцем. Болезненно зашипев, весельчак резко выгнулся дугой, насколько позволяло это строение его тела, привыкая в новым, не очень-то приятным, ощущениям. Вскоре к первому пальцу уже присоединился и второй, которые стали медленно двигаться в нем, срывая с губ стоны боли, которые, впрочем, вскоре сменили удовольствием. Рафаэль, поняв, что младший худо бедно готов, недолго думая, резко вошёл в него, заставляя Микеланджело вскрикнуть от боли. — Вытащи. Вытащи, — умоляюще запричитал Майки, в глазах которого стояли слёзы. — Ш-ш, сейчас всё пройдёт. Потерпи. — поддерживающе шепчет ему куда-то в шею Раф. И Микеланджело верит ему, потому что он ещё не разу не подводил его. Бунтарь пытался отвлечь его. Ласкал. Целовал. Шептал всяческие утешающие вещи, а сам же медленно, но пытался двигаться в узком нутре Майки. Когда же младший наконец-то привык к новому ощущению, и стал получать удовольствие от процесса, Раф увеличил темп. Майки кричал от удовольствия, кусал свои губы до крови, прижимая к себе темперамента бедрами, чтобы почувствовать его ещё сильнее. Толчок. И ещё один. И Микеланджело бурно кончает, так и не притронувшись к себе, с немым именем «Раф» на устах. Следом за ним так же кончает и Рафаэль. Судорожно вздохнув, утыкаясь лицом в плечи младшего, и изливаясь прямо в него. Упав ничком рядом с Майки, Рафаэль заботливо укрывает их одеялом, и даже позволяет ему, о боже, закинуть ногу на своё туловище. Разморённые от своей бурной, «криминальной» деятельности, на них накатывает сладкая нега, которая перерастает в здоровый крепкий сон. — И что это было? — зачем-то спрашивает Микеланджело, уже засыпая. — Не такой уж ты и взрослый — хмыкает Рафаэль, покрепче прижимая к себе младшего. Майки не отвечает ему, так как видит уже десятый сон. Он знает, что он его не ненавидит. А остальное его не волнует.Часть 1
16 декабря 2017 г. в 20:19
— Хей, оставь мультики! — разнёсся на всю канализацию, недовольный голос младшего брата. Рафаэль на его жалкие попытки отобрать пульт, лишь раздражённо цыкнул, слегка шлёпнув по рукам.
— Не наглей, Майки, ты в этот ящик уже как часа два точно залипаешь. И так мозгов нет, так и остальных лишишься со своими дебильными мультфильмами, — грубо произнес Раф, поднимая руку с пультом над головой, пока младший с боем пытается его отобрать. Секунда. И вот уже пораженный Микеланджело встречается с холодным полом, — и вообще, шуруй спать. Детское время уже давно закончилось, — издевательски добавил бунтарь, гаденько ухмыльнувшись, принялся щелкать по каналам.
— Вот ещё! Я уже взрослый! — обиженно сказал весельчак, усаживаясь обратно на диван, поджав под себя ноги. Некоторое время он сверлил своего брата осуждающим взглядом, но осознав, что его просто-напросто игнорируют, тоже уставился в экран.
Там шла большая перепалка между мужчинами, которая грозилась перерасти в самую настоящею бойню. Рафаэль, глядя на это лишь расслаблено улыбался, наверняка предвкушая будущий эпик. Микеланджело же тем временем искоса наблюдал за своим темпераментным братцем, внимательно вглядываясь в его мимику. Благо он уселся недалеко, что помогало ему получше разглядеть его лицо. На взгляд самого веселого из черепах, именно Рафаэль обладал теми чертами лица, которые не были присуще остальным братьям. У него были действительно глубокие и пронизывающие, словно рентген, янтарные глаза, которые наводили на его врагов ужас и отчаяние. Его лицо всегда хмурилось, кривило пухлые, обветренные губы в едкой насмешке, а взгляд источал огромное самодовольство, но Микеланджело знал, что скрывается под этой толстой маской. Он видел другого Рафаэля. Ни злого, ни вечно жаждущего поколотить его, Майки, или же сцепиться языками с Леонардо. Он знал его, как доброго и весёлого парня, готового порвать за свою семью, и пойти с ним на любые проделки.
Он знал такого Рафаэля.
Он любил именно такого Рафаэля.
— Чо вылупился, придурок? — хриплым голосом спрашивает у него Раф, хищно и недоверчиво щуря свои глаза. Майки осознав свою ошибку, резко отвернулся от него, залившись краской.
— Н-нечего — нервно промямлил мутант, прикладывая руки к лицу. Послышался смешок, и не прошло и секунды, как до запястья Майки коснулись чьи-то горячие руки, которые с силой «отодрали» от лица, заставляя посмотреть Рафу в глаза.
— Ты чего раскраснелся? — снова задал вопрос Рафаэль, недоуменно поглядывая на своего брата, склонив «по-птичьи» голову. Майки ещё сильнее зарделся, ощущая кожей горячие дыхание бунтаря.
— Неважно, отпусти, — попытался вырваться мутант, но все его попытки привели к тому, что его спиной прижали к сидушки дивана, тем самым, не давая шага к отступлению.
— Не отпущу, пока не скажешь, — самодовольно произнес Раф, слегка наклонившись лицом к младшему. На его губах заиграла усмешка. Майки словно завороженно смотрел в глаза своего брата, видя в них, как плавится магма и он сам. «Ну что же, раз ты так сильно желаешь узнать, что же со мной происходит, то получай…» только и подумал Микеланджело, как резко поддавшись корпусом вперёд, коснулся своими губами губ бунтаря. Ровно несколько секунд, он неловко сминал их, но потом быстро растеряв весь свой боевой дух, воспользовавшись растерянностью Рафа, быстренько вскочил с дивана, и стремглав помчался в свою комнату.