Зов крови

Над равниной занимался рассвет, окрашивая алым пронзительную лазурь небосвода, а на горизонте суровыми стражами возвышались горы. Лёгкий сухой ветерок трепал степные травы и взвивался пыльными вихрями над низкими холмами. Было так тихо, что слышалась даже мягкая поступь неведомого зверья вдалеке. В ещё прохладном воздухе ощутимо витало предчувствие беды. Почти у самого края степи, возле тонкой ленты речушки, кипело жизнью селение тэрраров - полузверей-полулюдей. Эта раса считалась основной на планете и взяла от вторых гораздо больше, хотя наличие хвостов и звериных ушей различных видов, а так же некоторых индивидуальных особенностей, прямо говорило об их не совсем полной принадлежности к человеческому роду. Хотя, стоит отметить, людей в их классическом виде в этом мире не было, как и оборотней. На скромной площади около невысокой сцены собирался маленький, но грозный отряд. И зрелые мужчины, и совсем ещё юноши, только-только ступившие на путь совершеннолетия, были вооружёны кто луками и колчанами за спиной, кто тяжёлыми дубинами, а кто грубо сделанными мечами. Облачённые в лёгкие доспехи из толстой сыромятной кожи и сжимающие в мозолистых грубых ладонях оружие, из себя они представляли величественное зрелище. Но мужественные лица с хищными чертами вовсе не были невозмутимы. У самых молодых, считай почти мальчишек, они не были ещё обезображены шрамами, в отличие от старшего поколения. Для многих этот поход и вовсе был первым. В разноцветных глазах со звериными щёлочками зрачков плескалась тревога, перебиваемая страхом. Пушистые хвосты в волнении хлестали по дрожащим ногам. Остальные воины, не раз уже участвующие в битвах, лишь могли бессильно стискивать кулаки до белеющих костяшек и скрипеть зубами, наблюдая за этим. Как же больно осознавать, что многие из молодняка не вернутся из этого путешествия, что останутся там, в безразличных к людским страданиям горах. Что они, старики? Им уже не жалко умирать Всё, что могли, они уже сделали. А у этих мальчишек вся жизнь впереди. Они ещё такие наивные, не знавшие настоящих жизненных трудностей. Такие… дети. Неужели плата за безопасное существование – это их жизни? Сколько было этих вылазок, сколько попыток убить чудовище, сколько молодых ребят загублено? И всё впустую… Внезапно в вышине раздался дикий рёв, заставляющий кровь стынуть в жилах. Там, неумолимо приближаясь всё увеличивающейся чёрной точкой и горделиво расправив крылья, летел их смертельный враг – дракон. Солнечные лучи разбивались радужными всполохами на угольной чешуе, а из распахнутой пасти с острейшими клыками вырывались облачка пара. Народ на площади заволновался, испуганно вскидывая головы, послышались женские выкрики от ужаса, а юноши только больше задрожали. Воины нахмурились, решительно сжимая оружие в руках. Вперёд выступил высокий мужчина с твёрдой поступью и прямой спиной, как видно, глава этого отряда. От одного из серебристых волчьих ушей остались лишь жалкие рваные ошмётки, будто кто-то его разодрал когтями, а единственный видящий голубой глаз с цепким взглядом, щеку и губы пересекал шрам, от чего казалось, что воин всегда криво усмехается, приподняв верхнюю губу. Вопреки ещё совсем нестарому лицу седая чёлка прикрывала другой глаз, из-за чего можно было только догадываться, как тот выглядит. Обнажённые смуглые руки в меру бугрились натренированными за долгие годы мышцами, как и грудь, прикрытая кожаным щитком с растительным орнаментом. За широкими плечами крепились крест-накрест на ремнях пара массивных двуручников. Серьёзно оглядев своих людей и с грустью – молодняк, седоволосый незаметно выдохнул – опять придётся жертвовать детьми, – и тихо произнёс, но так, что все его услышали и тут же прекратили перешёптывания: - Что ж, ребята, настало время. Монстр вышел на охоту из своих владений, значит – пора, – несколько воинов в ответ на это печально опустили глаза. - Все вы знаете, что это означает, - он многозначительно посмотрел в сторону юношей. Несколько женщин душераздирающе всхлипнули и, зажимая рты руками, молча разрыдались. Совсем ещё маленький пацанёнок, держащийся за юбку матери, рванулся вперёд: - Блатик! Не уходи, плошу! – на бледно-оранжевых, как сухоцвет, глазах выступили слёзы. Паренёк с огненно-рыжими волосами, стоящий с краю, беспомощно протянул к нему руки, шепча: - Не могу, Ёст. У меня нет выбора. Будь сильным, защищай маму. Ты сможешь, обязательно. Слышишь, малыш? – он горько и нежно улыбнулся, садясь на корточки и гладя мальчика по волосам. – Обещаешь? - А ты велнёшься? – потирая глаза маленькими кулачками и размазывая слёзы по щекам, мальчик с надеждой посмотрел на старшего брата. - Постараюсь, милый, – напоследок обняв малыша и маму, такую же рыжую, как и её сыновья, парень вернулся к отряду. Глава, смущённо кашлянув в кулак и смотря куда-то в сторону, продолжил: - Возможно, кто-то из нас не вернётся, как бы не хотелось это признавать, но Гарн прав, мы не можем поступить иначе. Как и наши предки, мы вынуждены вновь и вновь бороться с чудовищем, в надежде, что победим. Это наша судьба, долг и дело всей жизни. Надеюсь, в этот раз Кровавый будет с нами и поможет справиться с драконом. Воин на мгновение прикрыл глаз, как и все из селения, мысленно обращаясь к кому-то. Через пару минут он открыл его, и при этом показалось, что где-то там, в глубине чернильного зрачка, полыхнуло милосердное пламя их воинственного бога, сжигающее врагов в небесной печи. - Если кто-то ещё не попрощался – сделайте это сейчас. Больше возможности не будет. Через десять минут выдвигаемся, - с этими словами он шагнул назад, смешиваясь с толпой. За тем, как его товарищи и друзья обнимаются, возможно в последний раз, с жёнами и детьми, мужчина наблюдать не собирался. И так тошно. Как же он ненавидел этого монстра, как желал его убить! За ребят, вынужденных отдавать свои жизни, за детей, оставшихся без отцов и братьев, за безутешных матерей и жён. За что они вынуждены так страдать? Что за грех совершили? Глава прислонился к бревенчатой стене одного из домов и достал из-за пазухи маленький самодельный кулончик с вырезанным на нём портретом. Майра, его прекрасная Майра… Пусть и прошло столько лет, но боль не исчезла, а лишь затаилась где-то на дне души. Он никогда не сможет забыть, как его любимая кричала от боли, как по земле под ней расплывалась кровавая лужа из распоротого живота, пропитывая собой одежду, въедаясь в кожу и память навечно. Как она устало улыбалась, умоляя бросить её и спасти сына. Эту картину, встающую перед глазами каждую ночь, стоит их только закрыть, не вытравить уже ничем. Её мудрый и понимающий взгляд… казалось, что она, его ненаглядная, всё знала заранее. Но разве это возможно? Разве в силах люди заглянуть за черту? Он не знает и не узнает уже никогда. Воин будет вспоминать до самой смерти эти васильковые очи и мягкие солнечные локоны, забранные плетёным шнурком в косу, добрую улыбку и переливчатый смех. Теперь об этом напоминает лишь рисунок и их единственный сын, так похожий на мать. Хотя глаза у него карие. И откуда только взялось? О том, что жена ему изменяла, воин предпочитал не думать. Да и не верил в это, собственно. Не могли же эти сияющие любовью глаза лгать? Тот, кстати, сейчас стоял среди других мальчишек в их отряде и, пожалуй, был единственным, кто не дрожал от страха. Жёсткий прищур и серьёзный взгляд совсем не вязался с немного женственным лицом. Мужчина уже не раз брал сына в подобные вылазки, хотя и жутко боялся его потерять. Наверное, не раз видевший гибель своих соратников, он бы сломался. Как бы он не хотел отсрочить неминуемое, десять минут прошли слишком быстро. Пришлось идти на место сбора, седлать верного коня и становиться во главе отряда, мельком взглянув на сына, который лишь коротко кивнул ему в поддержку. Но этот кивок очень многое значил для любящего отца. Переглянувшись с самыми верными товарищами, стоящими рядом, мужчина повёл свой маленький отряд вперёд, к решающей битве. А что она будет решающей, воин ещё месяц назад решил для себя. Надо было давно убить этого кровожадного урода, а не ждать, отсрочивая конец и откупаясь невинными мальчишками. Пусть он сам и умрёт сегодня, но его жизнь – малая плата за десятки других. После принятия этого, одноглазому вдруг стало сразу как-то легко на душе. И почему он не подумал об этом раньше? Всё же было так просто. Да, жалко расставаться с сыном, но тот уже взрослый – справится. Зато теперь его племя будет свободным от разоряющего гнёта. Путь оказался на удивление коротким, хотя обычно они подъезжали к горам не раньше появления на небе малой луны. Да и погода радовала своим бодрящим ветерком, приносящим какой-то упоительно-свежий аромат полевых цветов. Атмосфера, создаваемая нависающими над ними каменными махинами, не была угнетающей, как раньше. Хотя, наверное, так казалось лишь самому мечнику, окрылённому своим решением. Другие воины вовсе не выглядели такими уж радостными, скорее наоборот. Но это мало его беспокоило. Когда они прибыли на место своей обычной стоянки перед входом в пещеру дракона, уже без лошадей, которых пришлось оставить в одном из укромных мест у подножия, то притаились за грудой больших валунов и стали ждать. Вопреки их прогнозам, дракон прилетел только ко второй луне, таща в пасти одну из спрятанных лошадей. Несколько мужчин сдавленно чертыхнулись. Ребята не слабо так струхнули, но больше медлить было нельзя. Стараясь не шуметь, они подкрались к монстру сзади и напали, пока тот тащил добычу в логово, капая кровью с внушительных зубов. К сожалению, тот слишком быстро заметил их и развернулся, сшибая с ног ближайших тэрраров хвостом. Те почти сразу оклемались и начался бой. Рык ящера, вскрики и скрежет металла о чешую – всё смешалось в горячке битвы. На боль и пот с кровью стало просто плевать. В мозгу лишь одна цель, которую надо было достичь любой ценой – победить. Внезапно взгляд седоволосого, неопределённое время назад потерявшего один из своих мечей, выхватил из общей мешанины расширенные от ужаса и шока глаза сына и несущуюся на него тушу дракона. Не успев даже ни о чём подумать, воин кинулся вперёд ящера и заслонил своим телом юношу. Последним, что он услышал, перед тем как погрузиться в темноту, отчаянный крик: - Папа!!! «Прощай, сынок… Прости, что не смог попрощаться». *** Открывать глаза желания совершенно не было. Тело не слушалось и будто бы парило в невесомости, а через веки пробивался нестерпимо яркий свет. Мысли лениво копошились в голове, мешая всё как следует осмыслить. Но через некоторое время всё пропало, и мужчина упал на что-то твёрдое, пребольно ударившись локтями и копчиком. Судя по ощущениям это был камень, но как-то подозрительно распространяющий жар. Ещё пару минут полежав и пытаясь придти в себя, он попытался приоткрыть глаза, но слипшиеся от запёкшейся крови ресницы мешали это сделать. Превозмогая себя, воину всё же удалось достичь своей цели. Первыми бросились в глаза каменные своды, освещённые алыми всполохами, и реки раскалённой магмы, обступившие один из островков суши, на котором одноглазый и лежал. Постепенно ему даже удалось сесть. Он попытался что-то произнести, но горло свело судорогой и мужчина зашёлся в надрывном кашле. - Ну здравствуй, смертный. Добро пожаловать в мои владения, - послышался над его правым ухом чуть насмешливый, но приятный для слуха мужской баритон. Воин тут же обернулся. За его плечом, в прямом смысле вися в горячем воздухе, сидел на состоящем из пара троне незнакомец. Смуглую кожу покрывали золотистые узоры, обвиваясь вокруг лодыжек и широких запястий несколькими витками. Умные серые глаза излучали какой-то потусторонний свет, а пухлые губы были изогнуты в полуулыбке. Облачён мужчина был в лёгкие, облегающие стройные ноги, брюки шоколадного оттенка и кожаные сапоги. Кроме золотых украшений с драгоценными каменьями, колечек в сосках и вышеуказанных одежд на нём ничего не было. Смоляные кудри волос, прибранные тонким обручем, спадали на ничем не покрытые плечи. Седоволосый прочистил горло и робко поинтересовался: - Кто вы, господин? Тот в ответ рассмеялся. - Ваш бог, смертный. Уж не мне ли вы молились прошлым циклом? Или у вас это называется днём? А... - пренебрежительно махнул рукой, - не важно. Воин удивлённо вскинул глаза на божество. Неужели это их белокурый мудрый бог, так воспеваемый в легендах? Но вряд ли тот стал бы лгать. Впрочем, он уже ни в чём не уверен. Что он здесь делает? Как выжил? А если мертв, то почему так ноет тело? Мужчина толком ничего не понимал. Как, что, почему? Но некому было ответить на эти вопросы. Разве что… нет. Божество лишь молчаливо наблюдало за метаниями смертного, лукаво щурясь. Казалось, что он наслаждался этим зрелищем. Да только кто их поймёт, этих неведомых избалованных божков? - Значит, вы знаете, почему я попал сюда, - осторожно начал хвостатый. Мало ли как небожитель отреагирует на его слова. Ещё и добить может. Кровавый кивнул, соглашаясь. - Вы можете как-нибудь… - мужчина замялся. - Как-нибудь что? - Ну… помочь нам? – воин зажмурился и прикрыл голову руками в защитном жесте, ожидая гнева Кровавого и наказания за такую неслыханную наглость. Это надо же было додуматься попросить божество помочь группке каких-то жалких смертных. Но прошла одна, две минуты и ничего не произошло. И тут в тишине раздался оглушительный хохот. Хвостатый, недоумевая, нерешительно приоткрыл глаз. И очень удивился представленной ему картине. Брюнет как-то боком сидел на троне и просто ухахатывался, держась руками за живот. У него даже слезинки на глазах выступили от такого безудержного смеха. Более-менее успокоившись, бог утёр слёзы и, всё ещё похихикивая, неожиданно весело произнёс: - Ну да, могу. Только с какого такого перепуга мне вам помогать? Вы кто такие вообще? Так, букашки, по сравнению со мной. Воин, пересиливая себя и свою гордость, упал на колени: - Умоляю, Кровавый, помоги нам. Уже столько лет мы пытаемся убить монстра, каждые полгода теряя молодёжь. Но у нас ничего не выходит. Мы уже не можем провожать наших детей на верную гибель. Прошу, о великий, помоги нам, снизошли свой карающий огонь на дракона. Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы отплатить тебе. Умоляю… Мы больше не можем так… - последние слова мужчина прошептал едва слышно, понурив голову и кусая губы. Эта беда состарила всех, кто выжил в этих походах – и молодых пацанов, и особенно старших мужчин племени, вынужденных несколько раз в год наблюдать за смертью своих детей и племянников. На лицах их женщин, кажется, навечно застыло выражение вселенской скорби. Они уже просто устали оплакивать ушедших. На это не осталось ни сил, ни слёз. Казалось, ещё немного и они сдадутся. Только мысль о мести поддерживала огонь мятежа в их сердцах. Но и она постепенно угасала под прессом отчаяния. Вдруг на его макушку мягко опустилась рука, успокаивающе поглаживая. Мечник робко посмотрел на спокойно улыбающегося бога. - Я помогу вам. Вы больше не будете страдать, обещаю. - Но почему, Кровавый? - Можешь считать это моим подарком. А теперь иди. Ты не должен тут находиться. Твоё время ещё не пришло, смертный. - Но куда я пойду? Брюнет хмыкнул. - Это моя забота. Просто иди вперёд, - он взмахнул рукой и лава тут же расступилась, а каменные плиты под ней поднялись, образовывая длинную узкую дорогу до чернеющего впереди провала арки. – А о драконе не волнуйся. К твоему возвращению он уже будет далеко от вас. Одноглазый низко поклонился, вставая на ноги. - Благодарю вас, Кровавый. Мы вечно будем вам должны. - Не стоит слов. А теперь иди, пока я добрый. Мужчина тут же поспешил к арке. Но как только добежал до неё, его остановил голос божества. - Кстати, у тебя очень милая жена. Воин тут же поражённо обернулся. - Майра? Моя Майра? Вы её знаете? Прошу вас, дайте нам повидаться! Хоть в последний раз. - Прости, смертный. Не могу. Живые не должны видеться с мёртвыми. Но могу сказать одно, она до сих пор любит тебя и всегда любила. Говорит, чтобы ты отпустил её и нашёл своё счастье. - Но как же я могу?! Так я предам её. Нет, это немыслимо! - Не говори глупостей. Она не хочет, чтобы ты становился бобылём, раз так получилось, что она ушла за грань. И знаешь что? Я с ней полностью согласен. Не закрывайся. Монстра больше не будет, жизнь наладится. И ты тоже должен её наладить себе. В ответ тот лишь отвёл взгляд, сомневаясь. - Ну-ну, не надумывай себе непонятно чего. Она только добра тебе желает. Так что воспользуйся советом, будь добр. А уж после смерти свидитесь и милуйтесь хоть до скончания времён. А теперь… - бог внезапно появился за его спиной и с силой толкнулся в образовавшуюся впереди воронку телепорта, - прощай. Удачи тебе, смертный. Перед распахнутыми глазами мечника замелькали миры, а затем наступила непроглядная тьма. В который раз. *** Просыпался седоволосый очень неохотно, с трудом выныривая из зыбкого сна, причём, его именно будили и довольно варварским способом. А именно заливанием бедной и так пострадавшей тушки слезами и стискиванием её же до треска рёбер. Постепенно к нему возвращался слух, и неразборчивый шум голосов назойливо лез в уши. Не открывая глаза, мужчина поморщился и отмахнулся от невидимки, бормоча: - Ну вот, даже поспать нормально не дают, изверги. Ответом ему был радостный крик на ухо, болезненно отдавшийся в голове: - Папочка! Ты очнулся. Наконец-то. Эй, смотрите – он очнулся!!! Ему вторили другие голоса: - Счастье-то какое! - Выжил, выжил. - Я же вам говорил, что… С трудом, но воину удалось приподняться на локтях. - Кто выжил-то? С чего такой переполох? Заткнитесь все. У меня голова от ваших воплей раскалывается. И вообще, дайте попить. К его губам тут же поднесли прохладную пиалу, из которой он немедленно отпил. Правда, с непривычки, струйки желанной жидкости стекали по губам и подбородку, не попадая в рот, но и воин был не лыком шит. Вырвав пиалу из чьих-то рук, он жадно вылил содержимое в широко раскрытый рот и, гулко сглотнув, вытер губы рукой. На приличия ему было, собственно, плевать. Он всё-таки воин, а не изнеженная фиалка из столицы. - Спасибо. А теперь давайте, рассказывайте, что произошло, когда я был без сознания, - мечник только после этого соизволил открыть глаз и посмотрел на соплеменников. Те обступили его толпой, а впереди всех сидел на коленях его сын. С покрасневшими глазами и зарёванной моськой, тот выглядел как никогда ребёнком, кем, по сути своей и являлся. Надо же, а он уже и забыл, когда его сынок в последний раз плакал. Никогда не чувствующий заботливых объятий матери и нежных рук, тот рос настоящей степной колючкой, таким же невозмутимым и опасным. Чуть что, сразу скалил зубы и обнажал свои шипы. Но там, под всей этой оболочкой, был его наивный мальчик с грустными глазами и счастливой улыбкой, со всеми своими слезами и мечтами. Мягко улыбнувшись, мужчина подался вперёд и крепко обнял сына. Тот, всхлипнув, обнял его в ответ и уткнулся носом в шею. Будто очнувшись от какого-то ступора, народ тут же зашумел, наперебой пересказывая случившееся. Оказалось, что кинувшись спасать парня, седоволосый попал в смертельные челюсти и когти чудовища, но только чудом не оказался в его желудке. Что случилось потом, никто толком так и не понял. Но небо вдруг резко посветлело, да так, будто прямо над их головами взорвалось солнце, и поднялся сильный ветер. Он вырвал тело седого воина из драконьих лап, подняв над землёй и так же бережно опустив на более-менее ровное место. Когда всё успокоилось и снова наступила ночь, оказалось, что монстра нет и в помине, а вход в его пещеру завален огромными валунами. А безобразные раны на теле мужчины исчезли, как будто их и не было, включая полученные ранее. Жаль только, что он едва дышал и пульса почти не было. Несколько дней глава не мог прийти в себя, мечась между этим миром и Небесными чертогами. Но к счастью всё образумилось. Только после этого рассказа воин с шоком обнаружил, что когда-то потерянные в битве глаз и ухо на месте, а на теле нет ни единого уродливого шрама. Счастливо улыбнувшись, он мягко поцеловал сына в макушку и тихо поблагодарил Кровавого за ещё один бесценный подарок. Кто бы знал, как воин стеснялся своих увечий. Теперь он был уверен, что всё у них в селении будет хорошо, что всё обязательно наладится. И это было действительно прекрасно. А где-то за гранью этого мира загадочно ухмылялся бог с кудрями цвета вороного крыла, величаво восседая на своём троне из жемчужного дыма и точно зная всё наперёд. Уж он-то проследит, чтобы это «прекрасно» никто больше не нарушил. А за его правым плечом стояла молодая женщина с милым лицом, обрамлённым облаком светлых волос, и мудрыми васильковыми глазами.