ice flowers

Это всё ваша вина, - читается в каждом движении. Чунмён зло поджимает губы, прожигая взглядом парней, и впихивает им в руки тяжёлые коробки с новыми учебниками. Нет, он любит бывать в библиотеке, оставаться здесь на большой перемене, перечитывая любимую книгу, заниматься учёбой и даже оставаться после занятий делать уроки, а не быть по ту сторону из-за того, что некоторые идиоты решили поиграть мячом в помещении, а Чунмён, как прилежный ученик захотел остановить их. — Я ничего не делал! — возмутился Чунмён, когда староста курса объявила наказание. Чёрт побери, у Чунмёна безупречное школьное дело и ни одного пропуска в университете, а теперь это? Яркое пятно на его репутации. Ладно, возможно, он излишне драматичен, но попасть под раздачу с раздолбаями-первокурсниками, которые с первого дня в черном списке у многих преподавателей - это, всё-таки, не шутки. — Да ладно тебе, хён, — Чанёль прижимает к груди коробку и кладет на неё подбородок, посматривая на Чунмёна поверх неё. Чонин подхватывает вторую, охая от тяжести, но щурится довольно, замечая на губах Чунмёна намек на улыбку. — Мы быстро, — обещает Сехун, поднимая свою ношу. Чунмён вздыхает, когда они скрываются с глаз, и начинает собирать новую партию. Сколько же тут их, чёрт возьми? Весь пол завален учебниками - от старых потрепанных до новых, блистающих корочками. Чунмён чихает от пыли так сильно, что чуть назад не заваливается, но его тут же подхватывают сильные руки, а шею обжигает горячее дыхание. — Осторожней, хён, — от низкого шёпота Чанёля бегут мурашки. Чунмён смущается не столько от близости, сколько от ситуации. Надо же было так чихнуть. Пыль эта, и лампа мерцает как в фильмах ужасов оранжевым цветом. А всё они, эти трое. Не будь парни такими нарушителями, Чунмён бы уже сидел дома и под весёлые ноты Ред Вельвет занимался своими делами. — Можешь уже отпустить, — Чунмён недовольно трепыхается в чужих руках, когда понимает, что объятия затянулись. Чанёль с неохотой выпускает, перед этим поправив задравшуюся рубашку, и Чунмён отворачивается, скрывая пылающие щёки. Трёт уставшие глаза. — Быстро вы. — Я же говорил, — для человека, отрабатывающего своё наказание, голос Сехуна слишком весёлый. Чунмён даже завидует такой беззаботности. — Помочь? — Чонин отпускается рядом на колени, складывая близ лежащие книги, и Чунмён запоздало кивает, вздрагивая каждый раз, когда их пальцы соприкасаются. Не нравится ему всё это. Хитрые переглядки, внезапная забота и незначительные прикосновения. Чунмён не маленький мальчик и знает, что ребята на сегодняшний инновационный день привлекают внимание не дерганьем девчонок за косички. Чанёль и Сехун садятся по обе руки от него и лениво складывают один учебник за другим, больше мешая. Чунмён, зажатый с двух сторон, не может даже ухватиться за книги, но и злиться уже не может. — Дураки вы, — вздыхает он побеждённо. Глаза болят от пыли и постоянного недосыпа, а коробки он из-за последней тренировки носить не может - тренер силы до капли выжал. — Ты отдыхай, хён, мы сами всё сделаем, — Сехун звучит серьёзно. Чунмён хочет разгладить хмурость его лба, хочет протестовать - он не должен быть здесь, но раз так вышло, отработать готов добросовестно. Вот только сил нет совсем, он быстро сдаётся и позволяет им работать самостоятельно, опираясь о стену и глядя на них снизу вверх, сосредоточенных, взрослых. Без него они справляются, вроде бы, даже лучше и быстрее. Чунмён игнорирует удар по самолюбию, напоследок даже выдавливает подобие улыбки. — Хорошо поработали. За окном уже темно. Он подхватывает рюкзак, собираясь, наконец, домой, к тёплой кровати и любимым фильмам. Чонин аккуратно касается его локтя, привлекая внимание, застенчиво смотрит исподлобья. — Нам жаль, что так получилось. Он поворачивается к парням за поддержкой, и те быстро кивают. Чунмён улыбается уже более искренне. Взъерошивает каждому волосы. Они наклоняются к его прикосновению как ласковые щеночки. — Всё в порядке. Чанёль воодушевленно подбирается. — Ой, а тогда... — Нет, — отрезает Чунмён. — Никаких больше отработок. Сехун подходит ближе, кладёт ладонь на поясницу с явным намёком, кожу обжигает даже через слои ткани. Лицо вспыхивает. Чунмён утыкается взглядом в широкую грудь, не решаясь поднять глаза. Наглый. — Как насчёт более неформальной обстановки?