Ленок, сестрёнка, выручай! Поработай сегодня за меня. В долгу не останусь. 6:02
Нажав на кнопку отправки, я вернул мобильный на место и снова вернулся на свою подушку, устремив взгляд в потолок. И всё равно в голове не укладывалось. Поля беременна. От меня. Я отец её ребёнка. Отец! И именно поэтому она ушла от мужа и сейчас сопит под моим боком. Нет! Быть не может! Это просто невероятно. Наверное, я просто сплю и мне снится что-то максимально приближенное к реальности. Эх, как бы сейчас тут не помешал старый добрый Фрейд со своим толкованием сновидений… Я закрыл глаза в надежде уснуть. Всё-таки, утро довольно раннее. Но сон не шёл. В душе поселилась какая-то мерзкая тревога, сковывало ощущение неправильности происходящего. Боже мой, а ведь Пелагея подвергалась этим сомнениям бесчисленное количество раз… И наплевав на все правила приличия и морали, я повернулся на другой бок, аккуратно сгребая блондинку в объятия и стараясь не разбудить. На секунду стало невероятно легко и удобно, а чуть позднее проснулись совесть и чувство такта, довольно резко дав пинок под зад, напоминая, что у блондинки тоже есть право выбора и она может совсем не хотеть оказаться в этих объятиях. Походу, сегодня мне нормально так и не выспаться…***
Я повторно открыл глаза, удивляясь, что лучи солнца стали намного спокойнее… Подождите, открыл глаза? Лучи не светят так сильно? Что, у меня всё-таки получилось заснуть? Ну конечно, 8:02 на часах. Конечно, не идеальный вариант для продуктивного дня, но засыпать в третий раз за сутки, это тоже, знаете ли, не особо весело. А Пелагея всё ещё спала, что было вполне неудивительно. Предыдущий день был для неё тяжёлым в первую очередь в моральном плане и теперь ей просто необходимо хорошенько выспаться. Ведь все мы с самого детства из сказок знаем, что утро вечера всенепременно мудрее. Вдруг внезапно мне показалось, что блондинка приоткрыла глаза. Хотя, скорее всего именно показалось, ведь сейчас она всё так же размеренно сопит. Но нет? Серо-зелёные глаза открылись ещё раз, с удивлением осматривая интерьер. — Дима? — округлив свои глаза, выдохнула Поля, — ну нет же, не-ет. — И тебе доброе утро, дорогая, — хмыкнул я, — как спалось? Загадывала: «сплю на новом месте, приснись жених невесте»? — Бо-оже, протянула она, садясь на кровати и закрывая лицо руками, — итак херово, ещё ты со своими дурацкими прибаутками. — Значит, всё не сон? И я… — Я не понимаю какого чёрта ты боишься произносить это вслух, но да, Поля, ты беременна. Блондинка простонала что-то неясное и рухнула обратно на подушку. — Ну чего ты? — ласково обратился я к ней, судорожно соображая, чего бы такого придумать, чтобы отвлечь её от грустных мыслей. — Говорят, что утро вечера мудренее, только я что-то не чувствую, — подала голос Поля, — я по-прежнему не знаю, что мне со всем этим делать. — Жить дальше, как бы оно там не было, — беспечно отозвался я. — Пойми, это не повод убиваться. Так бывает, что какие-то чувства остывают и проходят. И никто в этом не виноват, сердцу не прикажешь… Поэтому давай я пойду готовить завтрак, а ты можешь пойти в комнату, которая в принципе твоя и пока переодеться. Ванная в конце коридора, новая зубная щётка есть в верхнем ящичке шкафа под раковиной, полотенце можешь взять любое чистое из моих, если, конечно, не привезла своих. Кухню, думаю, найдёшь, не первый раз тут. — Погоди, — окликнула меня Пелагея, когда я уже собрался выйти из комнаты, — а тебе разве не нужно быть на работе? — Я попросил Лену сегодня повыполнять мои обязанности, тем более, всё самое важное я сделал вчера, поэтому быть мне там вроде как нужно, но необязательно. — И зачем, Дим? — глухо выдохнула девушка. — Что «зачем»? — Зачем ты так пляшешь вокруг меня, стараешься угодить, откладываешь свои планы, не выходишь на работу? Неужели я того стою? — Ну, во-первых, как я уже говорил, я не последний человек в этой заварившейся каше и имею к происходящему самое прямое отношение, а во-вторых, как я тоже уже говорил, я к тебе не очень равнодушен. И да, стоишь. И тут же я вышел из комнаты, позволив девушке поразмышлять над моими словами и в то же время не дав ей засыпать меня новой порцией вопросов.***
Она ступала по паркету едва слышно, скорее всего, стараясь остаться незамеченной. Но мои уши уже давно выдрессированы на едва слышные звуки. Поэтому, стоило ей только добраться до стула, что стоял позади меня, я резко обернулся. — Тьфу ты, пугаешь, — фыркнула Пелагея, сложив руки на груди. У тебя камеры что ли по всему дому, чтоб транслировать что тут происходит, тебе, в прямом эфире? — Да ты топаешь, как медведь, равнодушно отозвался я, возвращаясь к плите и переворачивая последний, знатно подгоревший блин. — Фу, Дима, ну и кто так блины жарит? — поморщилась блондинка, — он же весь горелый теперь. — Моя бабушка говорила, что если наешься горелых блинов — волков бояться не будешь, а учитывая, что мой дом чуть ли не в лесу, это достаточно актуально, — парировал я. — Ну и к тому же, я специалист в жарке чего-то другого, а не блинов… — Фи, как пошло, — закатила глаза девушка. — Вообще-то я отменно жарю курицу, — улыбнулся я, — а вот ты скверная дамочка, если подумала о другом. Блондинка значительно покраснела, опустив взгляд вниз. — Да ла-адно тебе, завтракай давай. Я могу даже с кухни уйти, если моё присутствие тебя смущает. — А ты как? — Как-как, после тебя. День длинный, а мне не нужно сегодня на работу… — Я не люблю есть в одиночестве. Эту дурную привычку мне привила бабушка, что читала мне сказки за обедом. — Хочешь сказать, я тоже сказки читать тебе должен? — Боже, Билан, почему с тобой так сложно? — страдальчески провыла Поля, обращаясь куда-то к моему потолку. — Я здесь, а там только люстра, — не сумел подавить короткий смешок я. — Только не надо опять делать из себя замученную страдалицу. Предлагай, о чём с тобой поговорить, чего рассказать. Девушка замялась, видимо, судорожно придумывая (ну, или вспоминая), что она там хотела у меня спросить. — Могу песенку спеть, если хочешь… — Не, не надо, — покачала она головой. — И всё-таки, я не очень понимаю: зачем всё это, весь этот цирк. Что скрывается за этим твоим «не очень равнодушен»? Это что за головоломка? — Тебе честно? — достаточно грустно поинтересовался я, уже предвкушая последующую феерию, но всё-таки, не желая открывать дверцу своей души. — Нет, блять, соври, — всплеснула руками блондинка, видимо, что-то не рассчитав и опрокинув чашку своего кофе так, что по всему столу растеклась коричневенькая лужица. — Упс, прости… Но такое происшествие было мне только на руку. Быстренько схватив тряпку, я принялся тщательно убирать со стола, мысленно подпрыгивая от радости, ведь серьёзный разговор вновь откладывается. Я старался вытирать чрезмерно аккуратно, а главное, медленно. — Давай помогу, — предложила Пелагея, возможно, уже сгорая от нетерпения, — Дим, ну я пролила же… — Ты тут гостья, а гостям не подобает самостоятельно убирать за собой, — возразил я, — по крайней мере, в моём доме так. — И со всеми гостями ты так? — зачем-то поинтересовалась она, чуть прищурив глаза. — Со всеми, — сухо отмахнулся я, наконец вытерев этот злополучный кофе. — Значит, ты ко всем гостям не очень равнодушен, да? И тут я очень даже порадовался, что стоял слишком близко к нашей дотошной царевне. Одним лёгким движением я притянул её к себе. — Достала, — прошептал я, накрывая её губы своими. А она даже не стала сопротивляться. Нисколечки. Наоборот, запустила пальцы в мои волосы, вполне себе отвечая на поцелуй. — Что это было? — спросил я, тяжело дыша. — У тебя надо спросить, — беспечно отозвалась блондинка. — Это не я говорю, что не очень равнодушна, а потом психую и неожиданно целую. — Ты была вообще не против, вообще-то. — А мне больше нечего терять, — как-то очень легко отозвалась она, как ни в чём не бывало, снова присаживаясь за стол. — Так всё-таки «не очень равнодушен» — это что за степень отношения ко мне? — А ты не поняла? — всё ещё лихорадочно придумывая, как уйти от этого чудовищного признания, вяло поинтересовался я. — Дима, да хватит ломаться, как шестнадцатилетняя девочка-подросток, скажи уже нормально, ты мужик или как? — Зря, — хмыкнул я, — выстрел мимо, дорогуша. Меня этим вообще никак не задеть, я вполне самодостаточен и ненавижу кому-то что-то доказывать. — Да бля-ять… — страдальчески провыла девушка. — Прекрати материться! В конце концов, ты мать, а я не потерплю, если наш ребёнок в будущем нахватается от тебя такого всякого… И до меня лишь запоздало дошло, ЧТО именно я сказал. Ведь как ни странно, фраза была вполне органичной, будто бы и ничего лишнего. А Пелагея лишь смотрела на меня и хлопала глазами, то ли слабо понимая, что произошло, то ли наоборот приходя в себя после подобных слов. — И ты всё-таки хочешь знать, что всё это значит? — прошептал я, на что она лишь утвердительно кивнула. — Да, Поля, да! — переходя с шёпота на крик, — меня угораздило влюбиться в замужнюю даму! И эта дама вполне предсказуемо — ты.