Театр одного зрителя

- Как думаешь, мы могли бы забыть обо всем и станцевать под эту песню? – Эллисон говорит это совсем тихо, но я слышу её, ведь я ловлю каждое её слово уже давно. Она особенно прекрасна сегодня, на Рождественском балу в школе. Вру, она прекрасна всегда. А я по уши влюбленный подросток, которому кажется, что важнее его любви к этой девчонке, нет ничего на свете. Я заворожено смотрю на неё и покорно поднимаюсь, иду с ней в центр танцпола. Мы танцуем. Я не могу понять её, она бросила меня, послала, сказала, что никогда не любила. Когда случайно наткнулась на меня в лесу в образе оборотня, узнала и все равно стреляла. Но я, конечно же, не поверил ей ни на секунду. Нельзя разлюбить за час, правильно? Подстерегал её после каждого урока и умолял признаться в своей лжи, а она только в очередной раз попускала меня перед всех школой, награждая титулом размазни. А сейчас обнимает меня, разрешает обнимать себя. - Скотт, послушай, не спрашивай ни о чем. Возможно, это покажется безумием. – Говорит, смотря мне прямо в глаза. Слабо покачиваемся в такт музыке. – Сейчас мы не можем быть вместе, но ты должен мне доверять. – Девушка кивает, и я замечаю, слёзы, застывшие в глазах. Я совсем ничего не понимаю, моя голова болит от выпитого алкоголя и готова взорваться от переизбытка вопросов в ней. Эллисон обнимает меня. – Я могу оскорблять тебя, обижать, не смотреть на тебя, но… сейчас я говорю все это, и ты ничего не понимаешь, но чем хуже я с тобой обращаюсь, тем сильнее буду любить тебя. – Она запутывается пальцами в моих волосах и шепчет на ухо. – Я люблю тебя. Помни об этом. – На моих губах скользит еле заметная улыбка, я знал. Она целует меня в щёчку и уходит. Во время Рождественских каникул до меня вдруг доходит, почему все так, как есть. Это все её отец, оборотень и охотница? Это вам не Диснеевский мультик. Арджент никогда не позволит своей принцессе, потомке самой древней династии охотников испытывать что-то к оборотню, Эллисон не имеет права даже сострадать таким как я, а любить подавно. Я знал, что мы обречены, но мне было все равно, так же как и сейчас. А она должна быть послушной. Держу пари, Кристофер пообещал меня убить, если она не прекратит первая. Мы ведь с ней ортогональны, только пересекаемся в параллельных плоскостях, плюем на законы геометрии. *** Уже в первый день учёбы, я набрасываюсь на Уиттмора, потому что он позволил себе приставать к Эллисон, против её воли удерживая за руку. После превращение, контроль над собой пропал совсем. Джексон валяется на полу, вытирая кровь а она ничего не говорит, не благодарит, даже не смотрит на меня (обещала же), только хватает Лидию за руку и тащит прочь. В столовой, я отмечаю, что после катка, Стайлз и Лидия сильно сблизились и сейчас сидят друг напротив друга, что-то бурно обсуждая. Надо же, неужели? Стилински сейчас неимоверно счастлив, и без умолку трындит о своей новоиспеченной «подруге» а я пытаюсь улыбаться и говорить «Я рад за тебя, чувак», это у меня получается с горем пополам, ведь в тот самый момент, я настолько ненавижу всех счастливых парочек вокруг себя, что хоть вены вскрывай. Стайлз видит это, и достает меня вопросами, после агрессивного ответа с клыками, больше не лезет мне в душу, но грустно смотрит, будто говоря взглядом «Захочешь, сам расскажешь». Я знаю, что мой лучший друг не оставит меня страдать в одиночестве, но здесь не поможет ни его поддержка, ни любой его гениальный план или стратегия. Делится этим мне не хочется ни с кем, это совсем личное а у стен тоже есть уши. Я не могу, из-за Эллисон. Я сажусь рядом с ним, добиваю себя, я мазохист по натуре. Я закусываю губу, когда смотрю напротив, заглядывая в любимые глаза, спустя столько времени. Дыхание перехватывает, а сердце сходит с ума, она безразлична. Тебе надо поступать на театральное, Арджент. Она только смотрит на мою перемотанную руку, для вида, конечно же. Вся школа видела, как я измазался в крови Джексона, директор, вынося мне выговор, отправил к медсестре. Я сам поцепил на себя повязку, отправившись прямо на следующий урок. - Чего пришел? Разжалобить меня разбитыми костяшками? – подает голос она, обращая на нас внимание, всех сидящих за столом. Кроме Лидии и Стайлза, Дэнни с Эрикой смотрят на неё как на ведьму из средневековья. Это правда так выглядит. - Чего ты опять несешь? - Я уже не знаю, как тебе объяснить, МакКолл. Не преследуй меня, не ходи за мной, не считай себя моим защитником, не оставляй любовные записочки в моем шкафчике. Я не вернусь к тебе, даже из жалости, никогда. – Эллисон снова вскакивает как ошпаренная, оставляет недоеденный обед, хватает сумку. - Подожди минутку, - я ловлю её руку, она вырывается. Безумно хочу сказать ей, что готов рискнуть жизнью, только бы снова целовать её перед уроками, и что мне все равно на их гребаные кодексы охотников, я не отступлю. Но она не унимается и кричит что-то о моих умственных способностях, затем обводит взглядом ту половину людей в столовой, которая следит за нашой драмой. Мы на всеобщем обозрении, нельзя допустить ошибку. Эллисон знает, любой её промах, доброжелательный взгляд в мою сторону достигнет ушей отца. Продолжает играть свою роль. - Черт подери, МакКолл, перестань быть таким ущербным и отстань от меня! – и на всех парах убегает из помещение. Больше не держу её. Публика ждет от меня какой-то реакции. - Эта девка ненормальная! – развожу руками я, садясь обратно за стол и поедая свой обед, как не в чем не бывало. Прячу лицо и улыбаюсь, у нас получилось. Я на самом скучном уроке – физике, жалуюсь на боль в животе и меня отпускают к медсестре, в пустующем коридоре встречаю Эллисон, не успев увидеть меня, она спешит скрыться. - Эллисон! – я затаскиваю её в маленькую комнату для швабр, она кривится, прижимаю её к стенке, дабы не спровоцировать побег. – Только ответь на один вопрос. Эти твои туда-сюда, любишь-не любишь, оскорбляешь меня, целуешь. Это все твой отец, да? - Я лишь обо одном тебя попросила, - в полу-тьме говорит девушка. От её близости голова кружится, губы сводит от желание поцеловать её, но я покорно слушаю. – Доверять мне и не задавать вопросов. Это единственное условие, которое я поставила и ты сразу же его нарушил. Скотт! Чем больше ты будешь стараться понять, тем позже мы сможем быть вместе. – Она снова уходит от меня, выскальзывая из под руки, которая расположилась по правую сторону от её головы. *** На субботнике, я смотрю как она моет пол в коридоре 1 корпуса, её волосы собраны в пучок, несколько волнистых прядей спадают вниз. И я набираю СМС. От Скотт: «Тебе очень идет моя рубашка. Хотя ты плохо со мной обращается и я не могу сказать «Привет, мне нравится твоя прическа» или «Как ты спала сегодня?» Это чертовски неправильно.» Знакомый звук и вибрация, она достает свой телефон, бросает на меня взгляд и печатает ответ. От Эллисон: «Сегодня я не сомкнула глаз. Всю ночь думала о том, чего не могу сказать тебе и видела сны наяву. Это единственный, доступный способ быть с тобой.» От Скотт: «Если бы ты только согласилась бежать со мной...» От Эллисон: «Бежать было бы безумием, но жить так, ещё безумнее.» От Скотт: «Я люблю тебя, и не перестану любить тебя, сколько бы серебряных пуль ты в меня не всадила.» От Эллисон: «Я влюблена и поэтому, я хочу прошептать тебе на ухо, что… Я тебя ненавижу.» Когда мы сталкиваемся, земля содрогается. - Эй, Арджент, сексуальный танец со шваброй - избитый прием, придумай что-нибудь новенькое, если хочешь что бы я тебя поцеловал, - я дразню её и прекрасно, как по мне вживаюсь в роль. - Такого не было даже в худших моих кошмарах. - Ну да. Сегодня, я вижу, тебе уже снилось несколько, твои мешки под глазами ниже колен. - Это хотя бы мешки, а не шары, - одноклассники стоящие сбоку, прыскают со смеха. – тяжелые, кстати, от того, что весь день лежишь пузом к вверху. - Похоже я не один такой, потому что твой зад уже размером с ареной «Де корриде». Она смеется, затем наклоняется ко мне, горячим дыхание обжигает губы, и шепчет самую прекрасную фразу. - Ненавижу тебя. - Ты – самое ужасное, что есть в Старшей школе Бейкон Хиллс. Я отворачиваюсь, гордо держу голову прямо. Затем на меня выливают ведро грязной воды. Возгласы учеников звучат по всему коридору. *** Когда мы лежим, тяжело дыша на кровати в её комнате, нету правил и потребности оскорблять друг друга. А за стеной все ещё спит её отец. И она в очередной раз говорит, что ей не нужен обычный роман о любви, потому что есть этот. Настоящая любовь - она для психов. Со смертями и кровью, с отсылками к Ромео и Джульетте, но только наш и поэтому её любимый.