Приходи ко мне по четвергам

Когда в карман широких рабочих штанов лезет рыхлая рука с бесчисленным количеством колец, Леви лишь делает пружинистый шаг назад. Первое правило — не бить клиентов. «А не бить значит — не выламывать руки, не угрожать убийством и тем, что вырвешь член, Аккерман». Лекций Смита он не выносит в принципе, поэтому выбирает меньшее из зол. Вежливо кивает головой в сторону выхода и стягивает нитриловые перчатки. Ладони неприятно влажные, и он выкручивает вентиль на полную резким движением. — Сколько стоит без резинки? — подает голос толстосум, застегивая идеально выглаженную рубашку с темными пятнами подмышками. Леви упирается в них взглядом и готов сорваться. Подойти вплотную и окунуть такую же потную башку в чан с маслом с гребаным ароматом клубники. Чтобы руки молотили по полу в попытке выбраться, схватить каплю кислорода, чтобы платина слетела с мокрых пальцев. И да, он готов сделать это. И даже без резинки. — Боюсь, такое невозможно. Данную услугу не предоставляю. Вы можете заказать кого-то другого, — меланхолично ответил Леви и вновь кивнул на стеклянную дверь. — Я постоянный клиент. Могу попросить об этом Эрвина, и ты не отвертишься. — Как угодно. До этого прошу покинуть комнату, после вас у меня еще люди. Мужчина досадливо цыкает и, переваливаясь, идет на выход. На громкий треск Аккерман не оборачивается. Он думает, что скоро его подхватят в каком-нибудь переулке и увезут на заброшенную овощебазу. А затем трахнут так, что он больше не встанет. (Хотя он и сомневается, что в штанах таких вот клиентов что-то впечатляющее). Он искренне не понимает, зачем такой, как он, таким вот джентльменам. Ни кожи ни рожи, но упорно ведь прут, как будто главный приз здесь длинноволосый русал, а не посредственный... он. Леви срать по большому счету. Работа его устраивает, где-то даже близко к отметке «нравится». Порой такие куски сала прикатываются, что можно и в зал не ходить — пот ручьем от напряга. А ему нагрузка нужна, в офисе бы загнулся. Поэтому Леви упорно строит нейтральную рожу, так как «за агрессию не платят». До восторженности остальных не дотягивает по всем пунктам, но ему по обыкновению все равно. База есть, а зарплату он получает не за оживленность и треп. Пятнадцать минут пролетают за самокопанием и разглядыванием зашторенного окна. На полу все так же стоит пульверизатор с маслом, а кушетка застелена смятой простыней. Красной, фетишист ты ебаный, прости Господи. Из задумчивости его выводит поскрипывание открывшейся двери и звук осыпавшейся стеклянной крошки. Знатно, видать, приложил. Надо к Эрвину заскочить. — Я, конечно, заплачу, но это не я, — слышится смирившийся голос. Леви мысленно стонет. Привыкший встречать любого клиента идеально стерильной комнатой и любимым для каждого индивидуально запахом, сейчас он облажался. Воняет все той же клубникой вперемешку с чайной розой. И эта простыня, блять. — По времени мой сеанс уже начался, у вас с этим все хорошо? Аккерман оборачивается и натыкается на уставший взгляд огромных раскосых глаз. Почему-то сегодня в строгом костюме поверх наглухо застегнутой белой рубашки с галстуком. Непривычно, слишком мало деталей. Обычно он приходит в джинсах с многочисленными заклепками и таких майках, что в глазах рябит. На руках вместо сегодняшних дорогих часов мелькает вереница браслетов почти до середины предплечья. Ровные брови скрываются за растрепавшейся за день челкой. Эрен морщится от удушливого амбре и сокрушенно склоняет голову вбок. — Только не говорите, что сегодня все отменяется. Я и так не успел домой, пришел сразу после работы. Устал жутко. Мне нужен этот сеанс, — растерянность на загорелом лице сменяется раздражением. Леви досадливо скрипит зубами, против очевидного виня себя, а не зарвавшегося мальчишку. Конечно, ошибка его, но ублюдок мог бы войти в положение. — Вы можете подождать в холле, пока я приготовлю комнату. Прошу прощения за неудобства, — с холодной вежливостью произносит он. — Уж постарайтесь побыстрее. Дверь с уже проклятым за сегодня звуком встречается с косяком, и Аккерман матерится сквозь зубы и зло сжимает переносицу. Неблагодарные мрази, как будто он должен стелиться тряпкой перед ублюдками в дорогущих костюмах. Должен. И будет. Потому что это его обязанность. Поэтому он в рекордно короткие сроки приводит помещение в порядок. По периметру расползается запах кедрового стланика, и дышать сразу становится легче. Леви размеренным шагом выходит в холл. Парень сразу поднимает взгляд и встает, откидывая на низкий столик журнал. Не дожидаясь его, Аккерман проходит в кабинет и споласкивает руки, затем вытирая их новым полотенцем. Он подхватывает коробку с одноразовыми перчатками, когда краем уха замечает судорожный вздох со стороны глубокого кресла. Косится, отмечая закрытые глаза и откинутую голову. Дергает щекой и по пути захватывает из шкафа шейную подушку, испытывая проблески жалости. Когда на колени с тихим шуршанием приземляется полиэстер, Эрен удивленно поднимает зеленые глазища. Леви смотрит в ответ и плавно выгибает бровь. Так и не дождавшись ничего, кроме прожигающего взгляда, он еще раз проверяет, все ли на месте, и привычным движением опускается на колени. Мягкий ворс ковра не дает серьезной нагрузки на колени, но, предчувствуя тридцать минут почти полной неподвижности, он морщит нос. Леви подхватывает ногу мистера Йегера за щиколотку и длинными пальцами распутывает простую шнуровку лакированных туфель. Всяко проще надоедливых кед с бешеным переплетением ядовитых лент. Обувь соскальзывает легко, за этим по комнате прокатывается еще один несдержанный вздох. Видно, действительно ощущения не из лучших. Аккерман скользит по искривленному лицу и закушенной губе. Он тянется ко второй ноге, когда слышит тихое: — Простите, я не хотел обидеть. Леви стопорится на пару секунд, задумчиво стягивает туфлю и щелкает суставами на руке. Редко у него просили прощения за необдуманно брошенные слова. А если такое и происходило, особо внимания он не обращал. Правдивости в этом не было ни грамма. И то было для отмазки, привитые мамочкой манеры, не более. С этим парнем всегда было сложнее обычного. Во всех смыслах. Упрекнуть Эрена в неискренности у него не поворачивался язык. Он всегда смотрел на Леви открыто, в словах не чувствовалось ни фальши ни насмешки. Такой вот необычный постоянный клиент. Его любимый клиент. Аккерман еле успел подавить усмешку, готовую сорваться с апатичного изгиба губ. — Не стоит, мистер Йегер. Против воли в уголках глаз собираются лучики. Он благодарит всех богов за то, что, услышав его, Эрен вновь откинулся назад. — У меня действительно был очень херовый день. Только вы и спасаете, а я срываюсь еще. — Расслабьтесь. — Ох ладно, — тянет Эрен. Леви тянет на себя носок, проходясь пальцами по еле заметному следу от резинки. Оглаживает мельком подъем стопы и наблюдает, как поджимаются напряженные пальцы. Отложив ткань в сторону, он опускает ногу в таз с горячей водой и приступает ко второй. Кажется сегодня парень бьет все рекорды по томным вздохам, походя частотой на других посетителей. На этом сходство заканчивается. Пальцы в мутной, разбавленной мылом воде, до сих пор поджаты, зубы стиснуты, видимо Йегер и сам понимает, что наводит много шума. — Могу включить музыку, — напомнил Леви, опуская в таз вторую освобожденную ногу. Многие требовали это как дополнительный атрибут дешевого порно, будто в жизни мало пошлости. Эрен никогда не просил посторонних звуков. Аккерман полагал, что это признак латентного нарциссизма — слушать свои же ахи. Но, мечась меж двух вариантов, всегда выбирал тишину. Тем более, парень особо не раздражал, а издавал из своего рта как и всегда искренность. — Если вас не особо смущает, можно без нее? Меня это отвлекает, — тихо бормочет Йегер, и Леви становится отчего-то неуютно. Обернутые нитрилом ладони скрипят от трения о кожу. Вода же нисколько не помогает, даже мыло не спасает положение. Леви хмурится в очередной раз и подавляет в себе мысль о том, что лучше бы его перчатки были тоньше. На самом деле, ноги не входят в чудовищно короткий список его фетишей. И по большому счету это даже скорее противно. Ноги же Эрена отторжения не вызывают. Обычно он приходит из дома, с чистыми носками и свежим запахом. И процесс мытья больше напоминает фарс. Леви делает это быстро, не находя смысла в ненужной процедуре. Сегодня все иначе. Не то чтобы ноги воняют сдохшей дней семь назад собакой, как это зачастую (девяносто девять из ста) бывает у его клиентов. Пот не спертый, свежий, его медленно поглощает вода, а Леви иррационально чувствует некую досаду. — Вы можете расслабить ступню? С каких это пор его голос звучит так грубо? В горле першит, и он как можно незаметнее прочищает его. — М-мистер Аккерман. Перчатки, — сбивчивый шепот. Конечно, он понимает, в чем проблема. Парень съеживается в кресле и сильно сжимает подлокотники. Насколько бы плохим его не выставляли отшитые клиенты, он знает о них все. Об их телах, если быть точнее. Многие заявляют, что у них дичайшая аллергия на материал перчаток, на это он обычно указывает на дверь, нейтрально советуя массажиста, делающего это «без резинки». Воспоминания о предыдущем посетителе отвлекают его от Эрена, и он возвращается в реальность, только когда ступня вылетает из его рук, разбрызгивая вокруг воду. — Это слишком. Аккерман понимает, о чем говорит Йегер. Повышенная чувствительность ног парня лишь радует его, так как приходится разминать мышцы с хорошим давлением, а не просто поглаживая. — Хорошо. Закончим на этом, — он не знает, зачем озвучивает свои действия вслух. Непонятная нервозность заставляет его нахмуриться. Леви берет полотенце, расправляет на своих бедрах и за пятки вытягивает мокрые ступни на них. Ткань хорошо впитывает влагу, и парень на время расслабляется. Аккерман смотрит на слегка влажные снизу штанины явно дорогих брюк и вновь матерится про себя. Как можно про такое забыть? Пока Эрен не заметил, он отточенным движением подворачивает ткань, открывая вид на тонкие, но крепкие голени. Он опускает полотенце на пол и перемещает одну ногу на него, оставляя другую на своих штанах. Руки окунаются в чашу с маслом без запаха, за что еще одно спасибо парню. Но когда он соприкасается с чувствительной кожей, Йегер опять шарахается и вылупленными глазами смотрит в упор. — Я не могу. Они слишком... и... Я не могу ладно. Я уже оплатил, так что извините, но я пойду, — заявил он вдруг, порываясь встать. Не думая ни о чем, Леви давит ладонями на крепкие бедра, пачкая материал. Какого черта творит, понять он не успевает. Зелень с расширившимися зрачками поглощает, и, не помня себя, Аккерман стягивает перчатки. Он понимает, что не обязан, должен отпустить парня и, ради Бога, не уступать своим принципам. Но почему-то сейчас внутри тишина, он не чувствует, что сделал это против себя. Более того, он хотел. Наверняка, по его лицу ничего не скажешь, привык уже контролировать любую эмоцию. Но сбитый вздох отдается где-то под ребрами, волной проходясь по телу мурашками. — Не думаю, что у меня есть столько денег, чтобы заплатить за сеанс без перчаток, — неловко шутит Эрен, и если бы хоть раз делал это в жизни, Леви бы засмеялся. — Значит радуйтесь, что у меня сегодня хорошее настроение, а ваши ноги нуждаются в массаже больше, чем обычно. Ложь оседает пленкой на глотке, потому что он делает это не ради мистера-Йегера. Потому что первый раз он действительно хочет попробовать. Наверное, парень до последнего думал об этом, как об изощренной шутке. Но Леви опускает голые кисти в чашу, и у Эрена краш по всем фронтам. Он соврет, сказав, что не выпытывал у владельца салона, как заставить мужчину снять перчатки. Смит лишь морщился и разводил руками. И если уж он ничего не мог поделать, то доставать на сеансах сам Эрен смысла не видел. Он действительно готов был отказаться от массажа, потому что сегодня ноги устроили байкот, не подчиняясь воле хозяина. Почти двенадцать часов безвылазно на работе не могли не отразиться на нем. Он проклял любимый день недели, но тут Аккерман устроил что-то, блять, невообразимое. При первом прикосновении Йегер настолько резко поджал пальцы, что суставы мелодично хрустнули. Скользкая кисть уткнулась ребром в подъем стопы, прочерчивая тонкую линию, а затем плашмя прилегла ладонью, повторяя контуры. — Господи, — тягуче, на выдохе, прогнувшись, отрываясь от спинки кресла. Леви смотрел на место контакта светлой кожи со смуглой, и от контраста казалось, что все капилляры в глазном яблоке к чертям полопались и обзор заволокло красным. Ощущения заставили сжать зубы, чтобы не выдать звук похлеще клиента. Мышцы на ноге Эрена натянулись, создавая более глубокую арку, и рука, будто боясь потерять связь, прогнулась за ними. Аккерман понимал, что все это нихрена не профессионально, он сидит так уже наверное с минуту, пока перед ним извивается соблазнительное тело. Соблазнительное? Пока окончательно не потерял голову, Леви начал разминать привычными движениями стопу, потирая сквозь кожу и сухожилия маленькие косточки. Масло оставляло за собой влажный поблескивающий след, и он перешел на тыльную сторону, наблюдая как пальцы скользят по коротким волоскам. Это то, чего он боялся. Невероятная интимность. Йегер дышит через раз, во все глаза уткнувшись в склоненную макушку, где неровные пряди спускаются ниже. У него сводит руки от желания дотронуться, съехать по затылку и проверить насколько нежная кожа на задней поверхности шеи. Царапнуть осторожно и загладить грубость, потираясь о тонкие волосы. Кроет окончательно, когда пальцы Леви проталкивается меж его на ногах и поглаживают чувствительную кожу в выемках. Это трение не сравнимо с перчатками. Эрену кажется, что он может отгадать рисунок сосочкового слоя собственно кожи массажиста. Одиночные мозоли создают точечное давление, а скольжение пальцев туда-обратно заставляет вновь застонать. Аккерман не знает, как реагировать. Это за пределами его понимания. За пределами то, что ему нравится. Это как всю жизнь не есть оливки, а потом осознать, что отказывался от деликатеса, пробивающего вкусовые рецепторы навылет. На самом деле, он бы с удовольствием наклонился и взял в рот большой палец. Обвел бы языком и толкнул дальше, за щеку. А затем и каждый по очереди, а потом все вместе, чтобы распирало уголки до саднящей боли. Но язык в отчаянии скользит лишь по зубам. По его шее скатывается капля пота, и он отчетливо, большего всего сейчас хочет, чтобы клиент растер ее. — Я бы хотел повыше, если такое возможно, — сиплый шепот сплетается с тишиной комнаты, и Леви завороженно скользит под штанину, мимолетно проходясь по ахиллову сухожилию и двум ямочкам по бокам, где кожа прилегает очень плотно. Если бы ему было лет на пятнадцать меньше, член бы давно оттопыривал ткань штанов, и все это действо стало бы еще более неловким. Пока же выпирает лишь у Эрена. Аккерману интересно наблюдать за мечущимся парнем, заставлять того стонать громче и елозить по креслу то ли в попытке отстраниться, то ли прижаться крепче. Когда большие пальцы давят на икроножную мышцу, Леви отчетливо улавливает судороги, прошивающие все тело. Йегер открывает глаза и вперивается потемневшей зеленью в напускно спокойные и холодные напротив. Аккерману бы отвернуться и вернуться к ногам, по большому счету, это его, блять, работа, но клиент поднимает руку к шее и отточенным движением ослабляет петлю галстука. Затем потрясающе красиво прогибается, и пиджак с шуршанием приземляется на пол за спинкой кресла. — Вы успеете сегодня сделать полный комплекс? Я бы заплатил. Это самая хуевая идея столетия, хотя бы потому, что от профессионала в Леви сейчас одна сотая. Его пульс нещадно зашкаливает и кажется, что в жизни не было такой магии и при более интимных обстоятельствах. Он понимает, что бездумно гладит кожу, и кивком указывает на кушетку, не доверяя голосу. Эрен выправляет рубашку из штанов и тянется к пуговицам, когда Аккерман поставленным голосом говорит оставить все на местах. Йегер не совсем уверен в том, как будет все идти дальше, но роняет руки вдоль туловища и послушно ложится на живот, про себя шипя от неудобной позы. — На спину. Член ощутимо дергается от приказа, и он весь дрожит от интонации и силы, которая не оставляет ему совершенно никакого выбора. Кажется, простыня сползает под его шебуршением, и он на какой-то миг смущается своей неповоротливости, но затем на ноги приземляется гибкое тело, и это его личный финал. Эрен чувствует, как красиво передвигается по нему Леви, но не смеет открыть глаза, потому что боится, что кончит от одного лишь вида. Одежда между ними сминается, а трение слишком длинное, чтобы Йегер мог себя сдержать. Он на ощупь тянется к Аккерману и натыкается на голые лодыжки. Внутри что-то ощутимо ломается, когда он обхватывает их двумя пальцами. Полностью. — Господи, они такие тонкие, — восклицание выходит каким-то глубоким и не кажется наивным. У Леви все тянет внутри с того, как крепко Эрен держит обе его ноги. Уязвимость позиции потрясает и заставляет непроизвольно дернуться , но руки находятся все там же. Аккерману бы свернуться калачиком и тихо скулить от ощущения власти другого, он такого не испытывал никогда. Пытаясь вернуть главенствующие позиции, будто это игра на прочность, он чертит маслом по сильной шее Эрена и сильнее давит на кадык. Тот не зажимается, а лишь откидывает голову назад, подставляя беззащитное горло. Вокруг лодыжек Леви чувствует ощутимое стягивание, и он почти уверен, что останутся синяки. Но понимание того, что его держат лишь за ноги, не пытаясь двигаться в каком-либо ином направлении, ставит его морально на колени. Он обхватывает ладонями смуглую шею и слегка надавливает, в который раз не встречая ответного сопротивления. Проезжается коротким ногтем под подбородком и заглаживает грубость подушечкой пальца. Видимо Эрен что-то усвоил из их сеансов, потому что скользит кожей о кожу от пятки до середины голени, насколько это позволяют мягкие штаны. Он умело находит мышцы, профессионально растирает, и, кажется, Аккерман только сейчас понимает, что люди в этом находят. У Леви обычно вопят все системы безопасности, но конкретно сейчас тихо, будто кто-то повернул тумблеры громкости на минимум. Он не чувствует опасности, поэтому удовлетворенно выдыхает, впервые за сегодня позволяя себе расслабиться. Умело расстегивает многочисленные пуговицы, отпуская шею. Йегер разочарованно рычит от потерянного контакта, но Леви и самому невтерпеж. И как только полы рубашки раскинуты по сторонам, он наклоняется и потеряно утыкается в яремную ямку. Ему срочно нужно успокоиться, но парень под ним совершенно не помогает. Аккерман показывает слабость редко, но сейчас это так естественно и правильно, что слабостью не кажется. Эрен дает ему передышку, понимает, как ему странно сейчас. Лишь уверено сжимает пальцы, и кажется это эрогенная зона Леви. Не лодыжки, а Эрен. Наконец, Аккерман поднимает взгляд и смотрит на сосредоточенное лицо напротив. Он знает, что за мысли сейчас у того в голове. Примерно те же, что и у него. Когда два топа решают трахнуться, это катастрофа пиздецких масштабов. Леви пробовал — незабываемо провальный опыт. Что потрясает сейчас — оба готовы подставиться. Обоим плевать на позицию, потому что хочется контакта абсолютно любого. Это чувство селится очень глубоко, и Леви страшно. Он не был готов к такому всепоглощающему пониманию со стороны постороннего человека. — Леви, я хочу тебе отсосать. Ты можешь делать это так, как тебе удобно. Слышишь меня? — спокойствие в голосе мешалось с желанием, создавая идеальную модель для Аккермана. Он опасался своего голоса, он не контролировал себя как положено, поэтому, закусив губу, перелез выше. Ноги неуклюже разъезжались, растягиваясь почти до шпагата, из-за поразительной ширины плеч Эрена. Но даже при такой растяжке колени с трудом касались кушетки. Это возбуждало хлестко, до спертого дыхания, будто он грудью плашмя приложился о ровный асфальт. Он оттягивает резинку штанов и трусов, и его полутвердый член оказывается прямо перед лицом Йегера. Эрен скользит ладонями по задней части его бедер, натыкаясь на ягодицы и гладит их кончиками пальцев через ткань. Леви трясет; чтобы не упасть, он опирается руками по обе стороны от головы Эрена и без предупреждения мажет головкой по приоткрытым губам. Он шипит сквозь зубы в противовес несдержанному стону Йегера. Аккерман вообще потрясен тем, насколько естественно и по-мужски у него это выходит. У него самого стоны если и вылетают, то совсем уж какие-то шлюшные. Он отвлекается на пару секунд, осмысляя чужую сексуальность, когда сухие губы захватывают кончик его члена. Мажет ласково языком, член все еще не до конца встал, но кажется Эрена с этого уносит лишь больше. Он чувствует, как кровь приливает от незатейливой ласки, и мычит на потрясающе низкой ноте. Прикрывает глаза и скользит рукой под штаны, на сухую потирая нежную кожу между ягодицами. Леви хватает каштановые волосы и то тянет с силой, почти выдирая с корнем, то, опомнившись, гладит наверняка покрасневшую кожу головы. Ему стыдно, но раньше он никогда не заботился об удовольствии своего партнера так трепетно. Если заботился вообще. Но сейчас это даже не веление мозга, а бессознательное желание. Это неописуемо: то, как член скользит все глубже, распирает упругие стенки, то, как растягиваются уголки губ, под трением слегка розовея, то, как язык умело чертит кривую по нижней стороне ствола. А потом указательный палец на одну фалангу погружается в него, и Леви резко распахивает глаза и отстраняется, потому что это было на грани. Слишком много всего, а ведь не прошло и пяти минут. Ему немного стыдно и неловко, но Эрену внизу плевать на его метания, он облизывается, тянет руку и спускает трусы спереди ниже, оголяя больше. Подхватывает его под бедра, не напрягаясь особо, приподнимает над собой и перемещается ниже, проводя носом между членом и яичками. Леви хнычет, но ему потрясающе все равно. Когда одно оказывается во рту Йегера, его прошивает сильнейшим возбуждением. То, что вытворяет его клиент своим ртом, заставляет его подумать о том, что не плохо бы самому заплатить за такое. Аккерман уже давно готов, он боится какого-то толчка, который обязательно последует от Эрена, и он точно кончит. Он решает взять ситуацию в свои руки и скользит по сильному телу вниз, стопорясь на уровне груди. Соски Йегера такие типично мужские, и вообще все в нем кричит о природе, что Леви не успевает остановить себя. Он перехватывает член у основания, чтобы от вида не переступить черту, и проходится головкой по коричневому соску. Предэякулят оставляет влажный след на нем, поэтому уретра легко скользит по самой вершине. — Блять, — рычание сотрясает маленькое помещение, и Леви вздрагивает, откидывает голову и последний раз потирает чувствительный сосок. Он не может себя остановить, наклоняется над Эреном и прихватывает губами. Собственный вкус выбивает стон, и ему нравится. Йегеру сейчас сложно сдерживаться, он сжимает края кушетки до побелевших костяшек и лишь дышит с надрывом. Аккерман не может заставить себя оторваться от груди и продолжает вылизывать, переходя на гладкую кожу. Он опускается полностью на тренированное тело и, не отрываясь, ползет вниз, оставляя после себя влажный от слюны след. Губы натыкаются на пряжку ремня, но он снова возвращается выше, лаская твердый пресс. Кажется, что-то внутри щелкнуло, и он просто не знает, как правильно себя вести. Он чувствует, что Эрен полностью в его власти, но при этом не отрицает тихой силы последнего, огласка и действия которой не нужны. Леви отклоняется назад и обмакивает пальцы в масло, попутно снимая опостылевшие штаны с трусами и майку. На удивление стыда не чувствует. Эрен практически полностью одет, и на контрасте игра завораживает. Аккерман не понимает, откуда в Йегере столько выдержки, тот даже не пытается прикоснуться к себе. Лишь изредка оглаживает гибкое тело Леви и не отрывает ни на секунду глаза. Он позволяет вести, потому что оба понимают — снизу сегодня не Эрен. И то понимание, насколько важно это для Аккермана, вызывает в душе бурю эмоций. Для Леви не впервой растягивать себя. По большому счету, он такое практиковал довольно часто. Впервые для него — растягивать себя для кого-то. Одно дело понять самому, что заводит не только пихать, но и подставляться; другое — признаться в этом кому-то чужому. Леви смотрит пристально, считывая каждую эмоцию с лица напротив. Заводит руку назад и слегка пошатывается от забивающего носоглотку запаха. Он чувствует потребность услышать аромат самого Эрена, а не того, что лишь нравится ему. Кажется, на то, чтобы наклониться, уходит с десяток лет, но в итоге нос доверчиво утыкается в ямочку под мочкой и судорожно втягивает воздух. Он не уверен, но скорее всего это какой-то новомодный парфюм из числа тех, что стоят больше его квартиры, и этого мало. Йегер накрывает его тыльную сторону ладони своей широкой и скользит между пальцев, подталкивая опустить руку ниже. Леви чувствует прикосновение костяшек своей кожей и одновременно толкает один палец в себя до упора. Он протяжно выдыхает сквозь зубы, слыша, как сбивается на вдохе Эрен. Нежная кожа максимально ярко воспринимает тесный контакт, и Аккерман не может контролировать свое тело, когда к его пальцу присоединятся палец Эрена. Он чувствует, как ноют мышцы, болезненно растягиваясь. Леви не видит, насколько сильно расширены зрачки зеленых глаз, и мысленно радуется. Крышу бы снесло на раз. Йегер же просто боится расслабиться, боится потерять ощущение сильного тела в руках. Он пялится ниже, впитывает в себя все детали, чтобы навсегда отпечаталось. По правде говоря, готов к тому, что эта акция разовая. А он готов скупить весь товар даже по двойной цене. Все нервные окончания будто сконцентрировались в руке. Стенки влажно сжимают ее, а другая сильная кисть вместе с ним, наравне. — Давай уже, блять, — тяжело выдавливает Леви. — Презерватив. — Я не каждому тут устраиваю шоу, мистер Йегер. Злость читается в каждом слове, и Эрену слегка стыдно с этого. У него и в планах не было обидеть Леви, он лишь заботился о нем. Он поддевает подбородком чужой и сталкивается с раскаленным серебром. — Я спущу в тебя, наверное, через минуту. Моя сперма будет вытекать из тебя, а учитывая твои дикие требования к стерильности, тебе навряд ли это понравится. У Аккермана нервно дергается бровь, и он вновь наклоняется и выдыхает: «Может для начала войдешь в меня?» Йегер сжимает зубы и быстро тянется к штанам, позабыв о Леви и выдергивая пальцы слишком резко. — Все в порядке? Тебе не больно? — Мать твою, я сам тебя сейчас трахну. Эрен вообще никак не против, хочет предложить в следующий раз, но прерывает самого себя, не зная будет ли он, следующий. Из-за невнятности будущего, он путается во всем, в чем только может. Руки безнадежно скользят от масла, теряется надежда даже на этот раз. — Не знаю, как ты это делаешь, но давай вернемся к фазе, когда ты был мужиком, — устало отвечает на его бесплодные попытки Леви. Он одним движением расстегивает ширинку и пытается стянуть брюки заведенными назад руками. Йегер, придя в себя, подхватывает его за талию и плавно меняет их местами. Бедная простыня бесформенной кучей оседает на пол, но оба мало на что обращают внимания. — Продолжай, — голос Эрена снова становится звенящим от силы, и Аккерман откровенно балдеет. Он спускает ненужную вещь вместе к боксерами, и Йегер остается лишь в расстегнутой рубашке с полами, разметавшимися по обе стороны от лежащего на спине Леви. Хлопок холодит подрагивающие бока, и он прогибается, обнимая Эрена за ребра и притягивая ближе. Он фактически всхлипывает, когда тот отстраняется. Йегер сосредоточено смотрит вниз, когда проталкивает головку в туго сопротивляющееся колечко мышц. И все равно это выходит легче, чем он думал поначалу. Поэтому он смотрит в закатившиеся глаза и толкается сильнее, входя уже наполовину. — Как интересно, а по тебе и не скажешь, — усмешка с его стороны совсем не злая, но Аккерман слегка путает ориентиры сейчас. Он фокусируется на зеленых омутах и мстительно кривится, ласково гладит напряженную спину и неожиданно нажимает на расслабленный сфинктер Эрена. Палец свободно проникает внутрь, а Леви видит беззащитное выражение лица. — Что вы там говорили, мистер Йегер? Он нажимает сильнее, и член заходит в него полностью, распирая и заполняя. Сверху разносится красивый низкий стон, а вслед за этим на него обрушиваются сухие губы. Отстраняться почему-то совершенно не хочется, поэтому он лишь сильнее расслабляется и скользит в Эрене эквивалентно толчкам внутри него самого. Невыносимо влажно: от спертого воздуха с удушающими запахами, от масла, находящегося будто повсюду, от влажного языка, вытворяющее что-то, блять, запредельное с его ртом. Йегер ускоряется, и, судя по его стонам, он не соврал про минуту. — Ну уж нет. Он прикладывает нечеловеческие усилия, чтобы вернуться в позицию сверху, и тихо торжествует, наблюдая пустоту в глазах, заполненную лишь удовольствием. — Будь джентльменом. Движения Леви диаметрально отличаются. Он насаживается медленно, но как-то невозможно глубоко. Разрешает обхватить себя за бедра, но раздраженно щипает Эрена за соски, когда тот пытается контролировать. — Я привяжу тебя к кровати и трахну, а потом сяду на твой член и буду настолько медленно двигаться, что километры в час уйдут в минус. — К твоему сожалению, сейчас я свободен, — неожиданно осмысленно говорит Йегер и вскидывает бедра вверх, удерживая Леви в одном положении. Толчки быстрые и неглубокие, и Аккерман проклинает молодой возраст партнера. Он обхватывает свой член и быстро двигает ладонью, все равно не успевая кончить раньше Эрена. Внутри разливается горячая сперма, а парень расслабленно откидывается на кушетку. — Ебать, эгоист. Пиздец просто. Леви очевидно зол, он снимается с медленно опадающего члена. Хочет уйти в душ и там закончить, но видимо Йегера пробивает на нежность после секса. Что, вообще-то, ни разу не в тему. Его подгребают под сильное тело, а на плечо ложится растрепанная голова. — У меня падает с такой хуеты. — Неа, — расслабленный шепот Эрена сопровождается ласковым касанием к все еще твердому члену. Ладонь парня идеально гладкая, поэтому скольжение приятное. И медленное. У них несостыковка в либидо, но у Эрена все еще есть руки, поэтому он не видит серьезной проблемы. — Хочешь ртом? — заинтересованно спрашивает он. — За что мне это? — протяжно стонет Леви и раздраженно накрывает чужую руку своей. Ему требуется еще около трех минут. Оргазм получается острым, но поверхностным. Разочарование окутывает с ног до головы. — Я час к этому шел, уебок. А что в итоге? — В следующий раз сделаем, как ты хочешь, — извиняющаяся улыбка вызывает странные чувства. Эрен осторожно целует его в кончик носа, и Леви, вообще-то, понимает, что попал. И следующий раз будет таким же, если не хуже. А потом вспоминает, насколько Эрен привычно строг в жизни, его тихую власть, каким он может быть в постели (когда все решает мозг, а не его скорострельный член), и как ему, Аккерману, это самому нравится. Поэтому лишь прячется в изгибе шеи Эрена. Его клонит в сон, а Йегеру он абсурдно доверяет. И ему придется воспитывать в нем такого мужчину, какого хочет. Он должен набраться сил. — Леви, так мы это... ну, еще раз будем? — шепот выходит неуверенным. Ответ не такой, какого он ожидал, но на душе как-то спокойнее от сонного: «Ты дебил».