***
Случайные признания — это так больно. Ты всегда отчаянно пытаешься скрыть эмоции, утаить чувства, побороть любовь. Не можешь признать, что ощущаешь распускающиеся лепестки лилий внутри. Что-то невероятно теплое, мягкое, нежное. Но в тоже время ты чувствуешь одиночество, которое невыносимо пронзает твое сердце леденящими штыками.
Почему-то так больно осознавать, что ты сейчас совершенно один сидишь на жесткой кровати, только вчера казавшейся такой уютной. В одиночестве смотришь в темное окно, которое утром показывало лучики света. По стеклу скатываются капли дождя, медленно опускаясь к твоему лицу прозрачными слезами. В такие моменты хочется убежать от всего, пропасть в бездне нежности, утонуть в его объятьях. Но ты можешь только идти по коридору, скрывая свои эмоции перед прохожими. А теперь Чимин видит, как Тэхён с Чонгуком идут спать. Возможно, не только спать... Ему бы тоже хотелось не только спать со своим Хосоком. Но теперь он может только выбегать под струи ночного ливня и поднимать взгляд в затянутое ночное небо, снимая капюшон. Вдыхать сырой воздух, и вроде должно стать легче, но этого не происходит. Его лёгкие наполняются тяжёлой свежестью, напоминая о уже родном чувстве одиночества. Он прикрывает веки и видит свои эмоции, выраженные разноцветными тонами... Любви. Небольшие кристаллики, как показалось, тёплого дождя окутывали его душу, скрывая в себе слёзы. "Ты знаешь, как сильно любишь Хосока. Знаешь, сколько страданий он тебе принёс. Все эти наигранные объятья, фальшивые фразы, этот идиотский фан-сервис. Ты всё это понимаешь. Не знаешь только то, что ты ошибаешься. Ему бы по-настоящему хотелось прикоснуться к тебе, дотронуться до твоей души, достучаться до твоего разума. Он всем своим сердцем хотел дать тебе право на ошибку, возможность на веру, хотел подарить тебе надежду. Но договор не позволяет этого. Только ненастоящие намёки на что-то большее, чем дружба... И Хосоку сейчас тоже очень больно от твоих слёз, которые он сумеет отличить от потоков дождя. Ему больно от твоих разбитых вдребезги счастливых мечт, что он раньше видел в твоих мыслях. Конечно, не подозревая, что все надежды его Чимина - это возможность надеяться. Возможность надеяться на счастье... С ним самим. И сейчас видеть твои грустные глаза, так покорно стремящиеся в небо, твои дрожащие пальцы, когда ты тянешь руку вверх. Будто говоря, что всё отдал, лишь бы только ощутить нежность моих объятий, теплоту моего взгляда, искренность моей любви. Но можешь только ... Чувствовать всё это, стоя под дождём." — размышлял Чимин полностью промокший. Окутанный их эмоциями, он думал, что пора бы уже наведаться к психиатру, раз уже пошли галлюцинации прикосновений Хосока... Миражи его любви. "Ты, наконец, можешь приоткрыть свои глаза и, вновь наполнив лёгкие воздухом, а сердце печалью почувствовать... Удивление?" — думал Чимин, когда увидел перед собой возлюбленного. Неужели, это тот самый Хосок? Та самая любовь? Та самая надежда? Не может быть, что он, наконец, увидел этот слегка прикасающейся к нему нежный взгляд, прочувствовал грусть в его объятьях, теплоту его души...Чимин ничего не скажет ему, до сих пор не веря в свою надежду, в своего Хосока, а лишь будет, смущаясь, наслаждаться этим моментом. Но приходится возвращаться в нашу вселенную полную разочарований и рассыпанных на кусочки сердец. А так не хочется разрушать свои глупые иллюзии, разбиваясь об острые осколки скал реальности. — Х-хосок хён, ч-что ты делаешь? — спрашивал Чимин, пытаясь выкарабкаться из таких крепких, желанных объятий. "Этот мир такой глупый, ты всем сердцем мечтаешь ощутить его присутствие... Хотя бы тень его души рядом с собой. Но сейчас не можешь показать этих чувств, не можешь дать слабину." — проговаривал про себя Чимин. — Чиминни, можешь ничего не говорить?... Но эта милая котейка не хочет слушать его. — Пожалуйста, не издевайся надо мной! Не нужно меня жалеть, я ведь знаю, что наши показные эмоции — это фальшивка! — перебивая, вокалист со вновь наполняющимися слезами глазками, с подрагивающими от тяжести капель ресничками, со взглядом полным печали и опустошения, так беспомощно смотрит на своего хёна сквозь дождь. " Хочется сдаться Хосоку в плен и пробыть с ним до конца жизни вместе. Вдвоём, окутанными шелковистыми нитями нежности и искренности, ограниченными от этих противных лживых масок." — вот что хотел сказать Чимин , но вместо этого: — Я... Я всё понимаю, не нужно думать о моих проблемах... Ходячая печаль уже хотела убежать куда-нибудь, только бы не смотреть в эти глаза. Но никто не собирался выпускать его из своих цепких рук, ведь Хоупу тоже больно. Больно слышать этот дрожащий голос, еле выговаривающий слова. Больно видеть страдания самого дорого и важного человека для него. Он бы уже очень давно забрал Чимина с этой планеты далеко-далеко на небольшую, уютную звёздочку своего сердца. Хосок бы уже давно сказал своему маленькому солнышку о любви к нему, подарил бы Минни весь космос и всего себя, только бы получать свет его лучезарной улыбки в ответ. — Ты когда-нибудь ощущал любовь, которую не нужно доказывать? — тихо говорит Хосок, поглаживая по головке своё грустное счастье. — Тебе становилось тяжело от слёз, от слов, от боли другого человека? — ласково перебирает его волосы. — Тебе хотелось забрать и никогда не отпускать ? Лёгкий поцелуй в макушку, тёплые прикосновение холодных пальцев к лицу Чимина и такой по-детски добрый взгляд. В его зрачках играют крупинки такой приятной грусти, когда Хосок берёт лицо Чимина в свои ладони, смотря прямо в глаза, проникая в самые потайные места его души. Он совсем таял в его объятьях, особенно, когда их влажные губы соприкоснулись. Он чувствовал, что Хосок хочет передать этим недолгим поцелуем. Всю его нежность, заботу, чувствительность. Понимает, как он забирает все переживания, слёзы, боль, эмоции,что тот испытывал за время этой мучительной любви. И становится так невероятно легко, хотя сейчас ледяной ливень, тепло приятно разливается по всему телу. За это мягкое соприкосновение губ возможно ощутить такие важные эмоции, которые так давно мечтал прочувствовать. Понять, что ты нужен тому, в ком сам невероятно нуждаешься. Осуществить случайную надежду, поначалу собранную из осколков иллюзий и миражей. — Конечно ощущал... Я ведь люблю тебя... — он уткнулся лицом в плечо Хосоку, скрывая смущение, появившееся от запоздалого осознания происходящего. — Пойдем внутрь, замёрзнешь ведь. Это всё, конечно, безумно не хочется прерывать, но точно также не хочется, чтобы ты заболел. — поэтому он медленно выпускает Чиминни из объятий и, беря за руку ведёт в комнату. Чимин так бы уже и прыгнул в эту тёплую кровать, если бы его не прервали. — Переоденься! Ты ведь заболеешь! — за последние события, которые только что происходили, Пак впервые видит в нём что-то, кроме нежности. Хосок такой настойчивый, когда... Заботится о Мини. Чимин скинул с себя насквозь промокшую толстовку, копаясь в шкафу, чтобы взять что-нибудь домашнее и удобное. Стеснительно помявшись, стал переодевать брюки на свободные шорты, иногда смотря на раздевающегося хёна. Нет, в его голове не поползли пошлые мысли, только невероятное смущение, когда Хоуп улыбнётся в ответ на его взгляд. Когда они оба переоделись в сухие вещи, Хосок предложил лечь в одну кровать. Ведь Минмин и сам видел, что Тэ ушёл к Чонгуку, и Намджун, чтобы им не мешать, направился в комнату к своему Джину и... К Юнги. Они удобно устроились на очень тёплой кровати, но всё же не такой согревающий, как объятья Хоби. Ощущать их намного приятнее, но даже сейчас Чимина кое-что тревожит. — Хён, я хотел сказать... Как думаешь, почему Юнги так поступил? Ну, там, в ванной, когда я ещё сказал... — Чимин невольно вспомнил слова, что перевернули его жизнь. Его щёчки в плохо освещенной комнате незаметно покраснели. — Не думаю, что Шуга это серьёзно или на зло тебе. Возможно, ему захотелось каких-то новых ощущений или что-то вроде этого. Пожалуйста, поговори с ним и не переживай. Я ведь тоже беспокоюсь. Эти чувственные прикосновения, нежные взгляды, мягкие объятья заставляли Чимина плавиться. Сейчас, он не чувствовал манящего жара пылающих тел или будоражащего холода одиночества. Только не передаваемое тепло, вновь проходившее приятными мурашками по всему телу. — Спасибо, твои слова всегда мне помогали. Спасибо з-за то, что ты делал для меня, за то, ч-что был рядом. Пускай, как другу, н-но мне нужна была частичка тебя. Я-я л-люблю тебя уже давно... И хочу сказать спасибо за тебя. — Минни трудно говорить. Ведь это так откровенно — рассказывать такие вещи Хосоку. Но вокалист не чувствует тяжести, боли, одиночества. Он чувствует невероятное притяжение к душе хёна и к его нежности. — Я люблю тебя, Чиминни. Прости, что заставлял тебя так страдать. Разбивал твои мечты. Поверь, я всё это время любил тебя! Так хотелось поделиться с тобой хотя бы крупинкой своего счастья, заботы. Поделиться своей любовью. Спасибо, что теперь ты есть у меня. Я хочу верить в то, что смог вернуть тебе надежду... — совсем не выдерживая смущения от его ответа, Минни уткнулся лицом в шею своей надежде и тихо пробурчал: — Ты её создал... Мою надежду. —но он всё услышал, ведь это одни из самых важных слов в его жизни. — Ты такой милый! Так и хочется тебя затискать! — уже смеясь, по-доброму говорит он, вновь сгребая Минмина в объятья. Хосок пытается увидеть его лицо, а он может лишь крепче прижиматься, предотвращая его действия. — П-перестань вгонять меня в краску! — всё так же мило ответил Пак, легонько ударяя Хосока по груди. Они ещё долго валялись так, разговаривая о всяких мелочах, о переживаниях, о прожитых днях без друг друга. И оба понимали, что случайно исполнили свою мечту, поверили в свою случайную надежду. Вот только появилась она вовсе неслучайно...