Немного Дипломатии

Само по себе здание оказалось непримечательным — из обыкновенного кирпича, с узкими окнами, а перед ним ряд флагштоков и знак с гравировкой: «Полицейский участок округа Эботт». Эдж приостановился, подмечая все входы и выходы, — старая привычка, от которой он не планировал отказываться. На парковке стояло несколько полицейских машин, и уже на расстоянии было видно, как заходили и выходили люди — некоторые в форме, другие нет. Эдж на секунду закрыл глазницы, равномерно дыша, подготавливая себя. С сожалением вспомнил свою старую одежду. Человеческая мода совсем не плоха как таковая, однако Эдж просто-напросто не чувствовал себя достаточно угрожающим в костюме и галстуке. Наконец Эдж вышел из машины, подхватив небольшой кожаный портфель, и направился к центральному входу. По дороге Эдж поймал на себе несколько беглых взглядов — любопытных или настороженных, он не уверен. Различать выражения человеческих лиц ему всегда было тяжело; разве что «злое» и «испуганное» Эдж выучил весьма быстро. Справедливости ради, впрочем, «счастливое» распознать тоже оказалось нетрудно. Мужчина в полицейской форме со скучающим видом указал на металлодетектор, и Эдж быстро через него прошёл. Оружие едва ли понадобилось бы тому, кто сам по сути своей оружие и есть. Людям вряд ли понравилось бы это наблюдение, но Эдж не виноват, что они слишком бестолковы, чтобы учесть подобное. По знакам со стрелками Эдж добрался до приёмной, где встретил ещё одного полицейского — в этот раз женщину. — Добрый день, чем я могу вам помочь? — вежливо спросила она. Эдж подошёл к столу вплотную и поставил портфель на край. — Я был проинформирован, что здесь держат монстра. — Монстра? — полицейская тут же повернулась к компьютеру, готовая печатать. — Как его имя? — Папирус. — Хм. Фамилия? Про себя Эдж тяжко вздохнул. — У нас нет фамилий. Впрочем, если он решил сумничать, что весьма вероятно, то назвался Шрифтом. Снова мычание, теперь озадаченное. — Никакой информации нет. Эдж, уже уставший от происходящего идиотизма, начал делать глубокие медленные вдохи-выдохи. Бюрократия — это не его и никогда его не станет; ему следовало согласиться и взять с собой Блу, тому всегда хватало терпения на глупую упёртость людей по поводу их бесконечных бумажек. Но нет, ему просто нервов не хватило бы, если бы сюда попал хоть один из Сансов; достаточно и того, что Стретч… — Возможно ли, что каким-то невероятным образом у вас среди задержанных два монстра по имени Папирус? — спросил Эдж с прохладцей. — Ну, я… Нет, — полицейская запнулась, покашливая и явно собираясь с духом. Как очаровательно. — Но я должна найти имя в компьютере, чтобы вы могли внести залог. — В таком случае я вынужден вас прервать, — Эдж открыл портфель и вытащил кипу бумаг. — Не стоит беспокоиться, я здесь не для этого. Этот монстр уже не под арестом, а потому и в залоге не нуждается. Пока Эдж выкладывал на стол бесчисленное количество бумаг, полицейская, явно смутившись, попыталась заговорить: — Сэр… — Здесь мои документы, в которых, как вы можете заметить, помимо прочего указано, что я являюсь официальным контактным лицом всех монстров, — к куче бумаги, из которой Эдж выудил первую пачку, со шлепком присоединилось его удостоверение. — Здесь подтверждение условий освобождения Папируса от госсекретаря. Попрошу обратить внимание на печать нотариуса. Здесь исковое заявление о возбуждении гражданского дела против вашего департамента за нарушение прав Папируса, заключающееся в задержании и аресте монстра без уведомления посольства. К сожалению для вас, ваш департамент арестовал монстра, который является частью королевского двора. И который обладает дипломатической неприкосновенностью. Что, в свою очередь, чётко обозначено в его документах, точно так же, как и в моих. Эдж положил руки на стойку, целенаправленно нависая над полицейской, стоило ей отшатнуться. — Вам следовало незамедлительно связаться с посольством и поместить его в отдельную комнату. Вы же арестовали его, дав возможность написать лишь одно сообщение, которое он отправил мне. «И получить его было ещё тем удовольствием», — подумал Эдж кисло. «я за решёткой. на помощь. захвати перекус» И ссылка на карту с местоположением полицейского участка. Хоть так. Эдж вытащил из портфеля самую последнюю необходимую сейчас вещь и закрыл его с резким, решительным щелчком. — А это визитная карточка, которую вы сейчас же положите рядом с телефоном, чтобы в следующий раз позвонить до того, как вы, люди, устроите ещё один дипломатический скандал. Он протянул зажатую между двумя пальцами визитку, нарочно заставляя полицейскую тянуться за ней. Бедная женщина выглядела так, будто сейчас же расплачется. «Это не её вина, — напомнил себе Эдж. — Совсем не её». Утихомирить его гнев это не помогло ни капли. — А теперь может кто-нибудь отвести меня к Папирусу? Другой полицейский — в этот раз мужчина — отвёл его вниз по лестнице, и по его угрюмому молчанию нетрудно догадаться, что уже абсолютно все в курсе плохих новостей. Спустившись на один этаж, они зашли в коридор с рядами камер, внутри большинства которых были люди. — и тогда я ему говорю… Из общего шума людей, говорящих и двигающихся в камерах, Эдж легко и быстро выделил один-единственный пока ещё далекий голос — натруженный и опьяняюще сладкий. Его Эдж способен распознать в любой толпе. — если это термометр, то где же моя ручка! Дружный хохот перекрыл монотонную какофонию десятков разговоров, и Эдж страдальчески зажмурился. Полицейский подвёл его к камере в конце коридора, и Эдж сразу увидел того, за кем сюда пришёл: ярко-оранжевый цвет его худи выделялся лучше любых неоновых знаков. Жгучая злость, кипящая в нём с самого момента прочтения той злополучной смс-ки, вспыхнула с новой силой; немалой выдержки стоил Эджу контроль магии, уже совсем готовой сосредоточиться в глазнице алым пламенем — и вырваться в бой. Стретч сидел в задней части камеры. С ним несколько человек, а если учесть, что это тюремная камера, люди эти едва ли обладали высокими моральными установками. Эджа замутило от смеси гнева и отвращения. Если бы хоть у одного из них — всего лишь у одного — возник злой умысел… Стретч заметил его раньше, чем Эдж успел сказать хоть слово, и его лицо озарила ленивая улыбка: — вот видите, ребятки, я же говорил, что на моё спасение отправился прекрасный принц! — он помахал рукой, как могла бы королева бала. — эй, красавчик, много драконов сразил по пути? — Сколько бы ни было, все исключительно бумажные, — ответил Эдж. Он слышал, как жёстко звучит сейчас его голос, и знал, что Стретч слышал тоже. Его улыбка почти не изменилась, только взгляд он перевёл на пол, пусть и всего на долю мгновения, а потом вновь посмотрел Эджу в глаза. — что ж, мне определённо не хватит волос, чтобы спустить их тебе, так что придётся тебе выпустить меня через дверь, — сказал Стретч развязно. — только должен сказать, мой прекрасный принц, что без моего друга энди я никуда не пойду, — и с этими словами он обнял ближайшего к себе человека, довольно юного, с растрёпанными русыми волосами и впечатляюще ярким синяком под глазом. — Да говорю же, меня зовут Джефф, — исправил юноша, то ли Энди, то ли Джефф, с видом многострадальным и позабавленным. Эдж определённо мог его понять. — я знаю, но ты только послушай! энди ведь гораздо лучше. можно взять прозвище хэнди „рукастый“ энди и быть полезным и вульгарным одновременно. джефф не рифмуется вообще ни с чем, а джеффри звучит как бренд арахисового масла. поменяй имя на энди, не пожалеешь. Юноша широко улыбнулся и покачал головой: — Спасибо, но, думаю, я всё-таки останусь при своём нынешнем имени. Боюсь, просто не выдержу бумажной волокиты. — обломщик. — Прошу прощения, так он уходит или нет? — не выдержав, встрял полицейский. — Он уходит прямо сейчас, — процедил Эдж сквозь зубы, сверля взглядом Стретча. Тот выглядел готовым продолжать спор, Эдж только не уверен, по какому поводу: что он останется здесь или что его новому знакомому всё-таки стоит сменить имя на Энди. В любом случае Эдж уточнил: — Адвокат твоего друга уже едет и должен прибыть с минуты на минуту. — кто? — уточнил Стретч. Его улыбка и поза ленивые, расслабленные, а пальцы слегка барабанили по макушке то ли Энди, то ли Джеффа. Его анализирующий взгляд — острее бритвы. — Разве есть варианты? — фыркнул Эдж. — Антуан. Стретч на мгновение прикрыл глазницы. — хорошо. хорошо, он… он позаботится о тебе, энди. — Джефф, — поправил тот дружелюбно. — ладненько, малой, кажется мне, что если я сейчас же не покину это место, прекрасный принц превратится в злую королеву, и поверь мне, никто из нас не желает это увидеть, — поделился Стретч с дрожью. — у него прекрасные ноги, но этот наряд не идёт вообще никому. ты ведь будешь в порядке? — Буду, — то ли Энди, то ли Джефф подтолкнул Стретча в сторону двери, и, как бы осторожно это ни было, Эдж всё-таки напрягся, и на кончиках пальцев начали кружить слабые багровые искорки. Он сжал руки в кулаки, изо всех сил стараясь сдержаться. — береги себя, малой. у меня есть твой ник в твиттере, пообедаем как-нибудь, сотворим ещё больше хаоса, ага? — Поменьше хаоса и побольше обеда в следующий раз? — иронически уточнил то ли Джефф, то ли Энди, и Стретч засмеялся. — без обещаний, но звучит неплохо. пока-пока! Он вышел через дверь, держа руки в карманах, и последовал вверх по лестнице за полицейским и Эджем до приёмной. Молодая женщина, видимо, решила оставить их уход кому-то другому: на её месте сидела женщина постарше, с собранными в пучок седеющими волосами. Эта работала быстро и эффективно, и в её руках тут же оказался большой конверт. — Здесь ваши личные вещи, — сказала она ровно, и Эдж отстранил Стретча на два шага назад. Вне пределов досягаемости. Отрывисто потребовал: — Откройте. В раздражении полицейская раздула ноздри и побледнела, но требование выполнила, вынимая вещи по одной и называя их. Кошелёк, внутри — удостоверение личности и двадцать семь долларов. Немного мелочи, американской, золота монстров и, неизвестно откуда, канадский луни. Телефон. Пачка сигарет и зажигалка. Чтобы забрать последние, Стретч наклонился через руку Эджа, всё ещё протянутую между ним самим и полицейской, и сразу выудил из мятой пачки сигарету. Щёлкнул зажигалкой с лёгкостью, выдающей опыт, и глубоко вдохнул. — Сэр, — полицейская произнесла это почти как оскорбление, — здесь запрещено курить. Вот оно. Первые намёки на злость, вспыхнувшее на секунду оранжевое пламя в левой глазнице, пусть и тут же подавленное. Стретч затянулся, выдыхая облачко дыма, и встретил сверлящий взгляд полицейской с ухмылкой: — арестуйте меня снова, за курение, — каждое слово бросал отчётливо и горько. — пожалуйста. умоляю. В комнате воцарилась напряжённая тишина. Никто даже не шевелился. Эдж медленно, ласково положил руку Стретчу между лопаток, поглаживая спину. Прошептал: — Успокойся, — и почувствовал, как дрожит Стретч. Он ответил так же тихо: — мы не уйдём, пока сюда не доберётся антуан, — и Эдж кивнул. Он взял кошелёк и телефон Стретча, аккуратно вкладывая их в карман его же худи. Антуан был одним из первых людей, кого они встретили по прибытии на поверхность. Молодой и до зубного скрежета интеллигентный, он один из тех немногих, кому оба они по-настоящему доверяли. Антуан много времени провёл на судебных заседаниях, зарабатывая это доверие, помогая монстрам получить место в этом мире. Невозможно найти кого-то, кто бы сумел лучше помочь Энди-Джеффу с тем, что непременно окажется разочаровывающей и дорогостоящей судебной тяжбой. Цена, впрочем, не станет проблемой для этого молодого человека. Он спас монстра, хотя и сам мог пострадать. Энди-Джефф понятия не имел, в каком долгу перед ним Эдж, и вряд ли когда-нибудь узнает. Но вот сам Эдж никогда этого не забудет. Стретч выкурил сигарету, и руки его дрожали всё меньше и меньше; никто не протестовал, когда он зажёг ещё одну. От неё оставалось около половины, когда вошёл Антуан, опрятно одетый в костюм и всё ещё с солнечными очками на переносице. У самого входа в приёмную он начал качать головой. — Стретч, в этом здании запрещено курить. Кажется, все разговаривают со Стретчем примерно одинаково. Вот и Антуан широко улыбнулся им со смирением и весельем. — и то верно, — Стретч пожал плечами. — извиняюсь, — и, затушив сигарету пальцами, убрал её в карман. — поможешь моему новому лучшему другу? — Вечно все проблемы остаются мне, — Антуан покачал головой. Он куда лучше разбирался в нюансах поведения монстров, чем Эдж в человеческих; вот и сейчас Антуан держал руки при себе, лишь протянул ладонь, чтобы Стретч мог по ней хлопнуть. — Не волнуйся, я с этим разберусь. Эдж, уведи этого засранца, пока на него не набросился ещё кто-нибудь. На это Эдж лишь коротко кивнул. Он неизменно держал одну руку на пояснице Стретча; так и вывел его наружу, к машине, как потерянную маленькую овечку. По дороге домой Стретч сидел тихо, закрыв глазницы и прильнув к окну. Не то чтобы он притворялся спящим — и Эдж только включил радио, оставляя громкость низкой. Посольство находилось в центре города, но они со Стретчем жили вне его пределов, в поселении монстров у подножья горы. Новый Новый Дом охраняется и окружён забором, так что там люди куда реже пытались создавать проблемы. Там безопасно, безопаснее, чем где-либо ещё, даже учитывая, что жить приходилось бок о бок с Фелл-монстрами. Стретч всё ещё молчал, когда они подъехали к дому. Ни шутки, ни каламбура, вообще ни слова не произнёс Стретч, пока они шли по тротуару, ни единого ехидного комментария, ни намёка на сарказм. Эдж придержал для него дверь, запуская Стретча в дом, и сам зашёл следом. Едва дверь закрылась, Стретч толкнул к ней Эджа с силой достаточной, чтобы на мгновение выбить из него весь воздух, и сжал в пальцах тонкую хлопковую ткань его рубашки. Зубы Стретча к зубам Эджа, грубо и яростно, и Эдж позволил, дал углубить этот отчаянный поцелуй. — пожалуйста, — прошептал Стретч голосом слабым, но таким пронзительным; его трясло настолько, что кости гремели. — пожалуйста, скажи мне, если хочешь, чтобы я остановился… если ты не… — Замолчи, — Эдж выдохнул ему почти рот в рот, — и просто возьми всё, что пожелаешь; всё, что сочтёшь нужным. Стретч издал совершенно потерянный гортанный звук. — блядь. не давай мне карт-бланш вот так просто. Он оторвал Эджа от двери, неверными шагами потянул через всю гостиную к дивану и толкнул на него, сам пристраиваясь у Эджа на коленях. Его лёгкий вес неизменно вызывал удивление: он выглядел крепким и массивным в худи и мешковатых штанах. Но на самом деле под ними скрывались изящные, гладкие кости, длинные и хрупкие, и его HP так ужасающе низок. Стретч вцепился в рубашку Эджа, неловко расстёгивая пуговицы, и тот лишь слабо, почти без усилия обхватил его запястья, позволяя делать всё, что пожелает, всё, что посчитает нужным; блядь, как чертовски сильно он любил этого идиота, так любил и… Упала маленькая мокрая капля. Оба они уставились на неё — оранжевую капельку на белой рубашке Эджа. Последовало ещё больше слёз. Плечи Стретча мелко подрагивали, пока он старался пересилить себя и удержать так и рвущиеся наружу всхлипы — и продолжал пытаться поцеловать Эджа и расстегнуть его ремень трясущимися руками. Эдж нежно взял его за плечи. — Остановись. — нет, — сказал Стретч упрямо, и слёзы текли и текли по его щекам. — я хочу… просто я… — Я здесь, — проговорил Эдж как можно мягче, несмотря на сопротивление, прижав его ближе к себе, так чтобы лицом Стретч уткнулся ему в основание шеи. — Я здесь, и я никуда не денусь. Стретч пытался противиться даже после заминки, в конце концов всё-таки оседая в его объятиях. Пока он трясся в рыданиях, вжимаясь в Эджа, пряча лицо в чистом хлопке его рубашки, намокшей от слёз, тот лишь держал его. — Шшш. Всё в порядке, — тихо-тихо. Каждый сиплый, надломленный всхлип отзывался болью в душе Эджа. Его любимый так страдал, и всё, что он мог, — держать его в объятиях и сам задыхаться от любви и невыносимого горя. — Ты дома. В безопасности. Всё в порядке. Он переменил положение, в конце концов укладываясь на диван, и потянул Стретча к себе, чтобы тот свернулся рядом. — Давай, иди сюда. — зачем? — в голосе Стретча отчётливо слышалось мрачное, горькое веселье. — чтобы ты увидел, насколько я слаб? — Любимый… — нет, — его голос надломился. — не будь ко мне так добр. пожалуйста. Эдж ласково поцеловал Стретча в висок. — Как я могу не быть к тебе добр? Сухой смешок и: — ну, для начала, уверен, я безнадёжно испортил твою рубашку. — Нахуй рубашку, — прорычал Эдж. Он нежно провёл кончиками пальцев вниз по черепу Стретча, вдоль черепных швов. — Что сегодня произошло? Стретч пошевелился рядом с ним со странной смесью дискомфорта и тоски. — ты знаешь, что произошло. — Я читал полицейский отчёт, это верно. Теперь я хочу услышать это от тебя. Долгое время Стретч молчал. И Эдж терпеливо ждал. — …я ехал на автобусе, — так тихо. На автобусе, потому что он не водил и ненавидел просить других подвезти его. Остановка была прямо у Нового Нового Дома, и каждые двадцать минут автобусы отвозили монстров в Эботт. На работу, за покупками, по любому поводу, по какому только монстру может понадобиться съездить в город. В хорошем настроении Стретч частенько заглядывал в кофейни и старые книжные магазины, как какой-нибудь нелепый хипстер, и с ним легко подружиться — по крайней мере поверхностно. У него несколько тысяч подписчиков в Твиттере, и если бы он действительно был таким дружелюбным, каким казался, Король непременно привлёк бы его работать в отделе связей с общественностью. От этой идеи отказались, когда количество нецензурных слов в его Твиттере практически довело бывшую Королеву до истерики. — Ты ехал на автобусе, — повторил Эдж, пытаясь помочь. Стретч пожал плечами, и одна из его костей на мгновение больно уткнулась Эджу в ключицу. — тот парень… тот человек, ему, вероятно, не понравилось моё лицо, а я всегда считал себя красавчиком в зловещем и практически смертоносном смысле этого слова, но… — Папирус. Эдж отчётливо почувствовал, как Стретч сглотнул, как свернулся, сжимаясь ещё больше. — он набросился на меня, и я мог бы телепортироваться, но не сделал этого. я не мог поверить… я не хотел… он мог убить меня, и я не мог… энди вмешался и… — Джефф. — джеффри вмешался, они подрались, и нас всех загребли, — закончил Стретч грубо. — конец. — Он был в одной камере с тобой? — леденящий ужас охватил всё естество Эджа. Он уничтожит этот чёртов участок, уже сейчас он мог ощутить собственную злость на вкус, горькую и острую, такую отчётливую, он просто… — да нет, они не настолько тупые. понятия не имею, что с ним сделали. Злость не отступила, и Эдж просто дышал, проживая её, обняв Стретча крепко, прижав его к себе близко-близко. Они переплели ноги, и Стретч вжался ещё сильнее, всем своим худым телом. Скелеты не совсем созданы для таких тесных объятий, жёсткие и остро-угловатые, но они всегда справлялись. Эдж поцеловал Стретча в макушку. «Я не могу потерять тебя, — промолчал. — Я бы просто не выдержал». И Стретч промолчал в ответ: «я знаю, знаю, прости меня, мне так жаль». В конце концов он всё-таки сумел пробурчать вслух: — знаешь, если у нас будут трещины в костях, тебе их залечивать. — Обнимайся молча, — пробормотал на это Эдж. — что пожелаешь, любимый, — Стретч вздохнул, вновь уткнувшись лицом в промокшую рубашку Эджа, и в конце концов задремал, дыша медленно и спокойно, пока Эдж поглаживал его череп и оставался на страже.