Полюбившиеся картины

      Ему нравится смотреть на этого страного, придурковатого.       Кажется, будто виднеется клетчатая рубашка сквозь белую футболку прямо из под пятен неотмытой памяти. Та самая, что открыла тело Юнги в их первую и такую пьяную ночь, где всё, что оставалось ясным и понятным - чёрно-красная рубашка в клетку и какого-то грязно-серого цвета волосы. Такого же грязного, как мысли и действия, что конкретно подпортил алкоголь, едкий и горький. Прямые посылы на постель с неприятным запахом и нечёткие границы доступного и воображаемого. ; они потерялись ;       Ему нравится ходить по дому одному и ждать, когда к нему спустится теперь уже блондин. Серый нравился ему больше.       Нравится сидеть за небольшим круглым столом с одним стулом, где едва ли помещаются обе порции. Но ему слишком врезается каждое утро образ Юнги, поэтому, ворча, составляет всё удобно и, в общем-то, так, как нужно. Так, чтобы снова обсуждать всё на свете; чтобы слушать и смотреть в глаза. Касаться нежно и аккуратно рук друг друга и знать, что это прекрасно. ; они слишком увлеклись;       В привычном за такое время Мин Юнги менялось ничего, потом разве что волосы, теперь, кажется, весь. - Это ты?       Намджун не знает точно, любит ли Юнги те ириски и мятные конфеты, как с самого детства, любит ли разговоры по утрам и те завтраки, что он пытается приготовить. Зато знает, что ментоловые сигареты и шприцы ему изрядно полюбились. Задаваясь вопросом: "куда ты делся?", Намджун уже забывает прежний образ Мина. Задаётся вопросом слишком часто, так нельзя. Он спрашивал Юнги: "где мы?" и получал ответ: "не мы, а ты". ; они ещё не понимают ;       Протрезвевший будто, Ким начинает забывать врезавшуюся, как ему казалось, ту самую клетчатую рубашку. Люди превращают его жизнь в беспробудный сон и твердят, что ему пора очнуться. А он говорит, что не ошибся, он уверен в своём Мин Юнги. Всё ещё пытается уцепиться за малейший намёк о старом, о прошлом, всё ещё спрашивает и не может ему ответить никто. Молчание на вопрос стало обрядом для утреннего Намджуна. Запах сигарет заменил красную клетку в чёрную линейку и отправил в картинную галерею памяти. Намджун смотри на него и понимает, что всё становится не так хорошо, как раньше. ; как такое может произойти ;       Молчаливые завтраки и холодная постель - обыденная жизнь для Намджуна, но он ещё не понял, не хочет принять и осознать это. Сидит на полу, нервно выдирая волосы из головы, стирая ногтями кожу на запястье в кровь и кричит иногда. Его мучает вопрос о том, куда делся Мин Юнги, куда делось то, что ему ведь нравилось. В памяти не осталось место, она, зачем-то, словно провела чистку, украла самое важное, и Ким Намджун не может вспомнить ничего. Кто тот парень и какого цвета его волосы. Ничего, даже ментоловые сигареты. И не может понять, откуда синяки на его руках, откуда нет сил. В бешенстве порадилось безпамятство, оно раздражает и бьёт сильнее, чем кто-либо вообще. ; когда он успел его потерять ;       Отречённый сомнениями и окружённый страхом испорченной картины идеальности Намджун ходит по парку, не ходит, а перемещается. Взгляд потупился, мешает быть спокойнее душе. Даже деревянная лавка кажется сейчас неопределённо удобной и слишком яркой. Такой яркой, что даже пугающей. Но Намджун сильный. Он подходит к ней и теряется опять, обратно. - Мин Юнги... - Мы с вами знакомы?       Намджун смотрит на него и понимает, что он станет лучше, чем в голове Намджуна. Он исправится. ; и снова найти.