Быть Богом (Не) Легко

      ...              Неизвестно где, неизвестно когда. Синдзи / Ка-шестьдесят восьмой.              ...              Свет сквозь залипшие, не желающие раздвигаться веки. Ощущаемая, будто не своим телом, резь в глазах. Полёт, укачивающие движения… руки и ноги не слушаются? Такое ощущение, будто по моему желанию, вместо них двигаются отростки некоего аморфного киселя, застывшего в ещё более аморфной, густой жидкости. Пузырьки огибают кожу, вызывая щекотку.              У меня есть кожа? Погодите, где я, и что со мной?              Пузырьки… неровности на коже… лицо, такое близкое и болезненное, разъедаемое словно бы кислотой…              Нет! Больно!              Боль… жжение от кровоподтёка на скуле, куда недавно достал кулак рослого, по сравнению с ним, ещё молодым мальчиком, мужчины.              - Шестьдесят восьмой… сдал. Замену инструктору.              Конечно, у него руки длиннее, рост выше, мышечная и общая масса больше. Но я справился. Из всех братьев, я быстрее всех “уложил” инструктора рукопашного боя. Пусть и не “чисто”. Впрочем, у меня не было бы и шанса в этом спарринге, если бы я был обычным человеком.       ...А я - необычный? Кто я? Как меня зовут?              - ...Синдзи. Тебе нравится это имя, малыш? Теперь ты можешь… теперь я буду называть тебя так.              Какой… приятный женский голос. Я забыл… кому он принадлежал?              БОЛЬ              https://youtu.be/HREG7m5bhU8?t=8s              Pochemu? ... Why? … Wofür? … Pourquoi ça? … どうして？ … لماذا ا؟ ... ¿Por qué? … 為什麼？...              Незнакомые лица, вызывающие ощущение дежа вю. Вереница картин из прошлого и будущего, быстро мелькающих из стороны в сторону, и куда-то вглубь уплывающего, расползающегося на части сознания. Не дают сосредоточиться, сделать глоток окружающей живительной материи...       Пальцы, скребущие землю, до срыва ногтей. В лёгких нет воздуха. В теле нет сил.              - Ка-шестьдесят восьмой! Поднимайся!              Удар сапогом с твёрдым носком под рёбра. Вполне известно, кому принадлежат эти сапоги. Очередное испытание “огнём”…              Огнём?              Бескрайнее красное море по колено, со всех сторон простирающееся за горизонт. Бездонное серое небо без облачка… Гигантская голубая кристаллическая фигура-октаэдр, с постоянно меняющимися гранями, над головой.              ”Оно” смотрит сюда? Жжётся… словно я муравей под большущей лупой. Вся ярость злобного мира сосредоточена в одной точке - на мне. Проклятье Ангра-Майнью. Такая же бессмысленная и беспощадная, бедственная ярость. Сгораю без следа. Теперь я бестелесный, но всё ещё чувствую жар.       Особенно, почему-то, горит ладонь, в которую я только что подобрал выброшенную экстрактором моего автомата гильзу. Кого убила из неё пуля? И почему руке так неправдоподобно горячо, будто я дотронулся до металла ручки бесовского котла с кипящим маслом? Пропитанного приевшимися тошнотворными запахами серы и человеческих грехов...              На гильзе, заслонившей собой весь фокус внимания, сами собой стали появляться выгравированные буквы... E, L, I… Š...              Боль              Это принадлежало мне. Принадлежит? Будет принадлежать? Скольких… скольких же я убил?              ...Пальцы уже взрослых рук, выдавливающие из глазниц превратившуюся в кровавую слизь глаза. Не для эффективности, ведь есть много других способов менее болезненно и более быстро нейтрализовать или даже убить подмятого под собой противника в таком положении. Не для эффективности… а для удовольствия.       ...Нагретое от постоянной стрельбы цевьё бельгийской FN FAL под калибр 7,62×51 миллиметр. Окровавленный приклад в чьей-то мозговой каше.              Не хочу… не хочу ли?              Хотеть и одновременно с этим не хотеть можно лишь то, что могло бы, но уже никогда не случится…              https://youtu.be/6zJy4ZtAPJU?t=52s              ”Бесконечный” элеватор вниз, железобетонный улей из подземных этажей на заднем фоне. Два одиноких, так и нераскрытых друг другу сердца. Одно ненавидит весь мир и закрылось от него, считая своего прародителя корнем зла. Второе, не зная иного, безропотно следует за создателем, являющимся по совместительству прародителем первого. Конфликт веры. Пощёчина.              Я… не понимаю...              Тогда пусть будет то, что мы легко поймём.       ...Белый прикид и джинсы. Разевающие в крике рты узкоглазые туземцы в дешёвом военном камуфляже. Навстречу беззвучные беспорядочные вспышки пистолетов-пулемётов без пламегасителей. Пара мелькающих и пропадающих с ловкостью и внезапностью исполняющего любимый трюк фокусника кукри в руках, до локтей обагрённых тёмной, уже подзапёкшейся чужой кровью. Рядом люди, такие же охотники. Друзья? Конкуренты? Безжалостная бойня.       ...Но ведь это понятнее?              Безумие...              - Частичная абулия, ангедония, кататоническое поведение, резкая активация при определённых возбудителях. Признаки обширных слуховых галюцинаций, речевое обеднение, множественные признаки лёгких когнитивных нарушений. - Перечисляет деловито голос вслух, ничуть не стесняясь присутствия никак не реагирующего на данные выводы объекта обследования, привязанного к столу и вроде бы находящегося в ступоре. - ...В общем, Шнайдеровские симптомы первого ранга. Рабочий диагноз - шизофрения с параноидным психозом. Курс атипичных нейролептиков, предположительно, должен устранить вторичную симптоматику, но основная останется...              - То есть, он бесполезен? Жаль… этот экземпляр подавал большие надежды. Постоянно повышающиеся от внешних негативных воздействий сила, выносливость, приспособляемость… при полном отсутствии явной “специальной особенности”. Идеальная заготовка для солдата, на самом деле. Была.              - ...Прикажете - к остальным, в расход? Он покалечил уже третьего инструктора...              - Нет. Понаблюдаем ещё. Дайте ему чуть больше свободы и уберите часть раздражителей, мне любопытно посмотреть на результат. В крайнем случае, “мясникам” никогда не будет лишним ещё одно живое тело для экспериментов и пассивных исследований пыточных воздействий на такие... нестандартные организмы.              Безумие - ненаучный термин состояния, для кого-то характеризуемого многократным повторением одного и того же действия наряду с ожиданием отличающихся результатов. Но если так рассуждать - все мы “безумны”, ведь надежда на лучшее неистребима. А кому-то просто не дают Выбора. Повторяют за него насильно одно и то же, и… результат, как ни странно, отличается...       ...       Прочь из моей головы!              ...Что будет, если разумный узнает предполагаемое будущее? И, если вариантов этого потенциального грядущего - множество, то будет ли он, рассматривая каждую итерацию одного и того же, надеяться на другой результат?              https://youtu.be/VcWAQ5a1NdI              Кто… эти люди, что кажутся знакомыми, но которых я никогда раньше не видел? Чему они аплодируют?              Они рады разрешению личностной коллизии одного очень важного для них всех… человека. А он им благодарен.       Дальше? Дальше… то же самое, но с другого угла восприятия...              https://youtu.be/oxtfFdabQkE              Ничего не изменилось… Другие “знакомые” лица...              Ничего и не должно было измениться. Ты ведь не безумен? Зачем надеяться на другой результат?              Мне кажется… они лишь изображают радость.              Мы уверены в этом? А сейчас:              https://youtu.be/Ra39LoVci6A              ...Они ведь улыбаются. Почему мы не улыбаемся вместе с ними?              Я разучился улыбаться. Прекрати это!              Уверен? Мы уверены? А как же безумие??? Вот, возьми себе ещё немного этих мягких французских булок:              https://youtu.be/pkAJfElpc-I              Они... даже не стараются! Фальшивые улыбки, беззвучные карикатурные рты, выцветшие цвета…!              А мы с тобой и сами выцвели. Фальшь, лицемерие. Выбор? Мы лишили его стольких людей, навеки заснувших беспробудным сном по ту сторону сведённых вместе мушки и целика прицельной планки...              Не… не правда...              Ну же, скажи это. “Thank you, my father. Good bye, my mother. And to the all the children...       COngRAtULAtiOns!”              Нет! Прочь из моей головы! Прочь! ПРО-О-ОЧЬ!!!              Навязчивые, “чужие” мысли резко затихают, как и бесконечный цикл приносящего боль самовосхваления бесчисленным количеством “незнакомых” лиц, среди которых пару раз промелькнула даже пингвинья морда. Аплодисменты застывают на одном кадре и мир вокруг чернеет, растворяется в тенях под сматывающиеся звуки старинной киноленты и заевшего на одной ноте патефона. Сознание нехотя склеивается вновь, другой комбинацией “осколков”.       Явное ощущение нахождения в жидкости, снова резь в слипшихся глазах, невозможность пошевелиться - вместо неё волевым приказом порождаются и тут же утихают беспорядочные вихри густого бульона вместе с пузырьками воздуха. Прикосновение! Руки неощутимого тела со спины, обогнули, скрестились между собой и обрели покой на моей груди… нет, теперь уже на спине, будто кто-то невидимый обошёл меня, не разрывая “объятий”, чтобы посмотреть мне в глаза.              ...Открывайтесь!              Веки через силу разлипаются и… кошмар продолжается.              - Ты лишил меня Выбора, нии-сан...              ...Сказали мне бездыханные губы совсем ещё молодой девочки с размытым лицом, которое я не могу рассмотреть, как бы ни старался. Лишь короткие голубые волосы о ком-то напоминают… Голос знаком и дорог, но сейчас он отражается лишь могильным хладом в памяти.       Стопроцентно мёртвое тело без света души в нём. Лежит на холодном полу послушной безвольной куклой. Моя ладонь - на бледной щеке… прямо рядом с тонкой, смятой детской шеей с багрово-фиолетовыми следами принудительного и, видимо, бывшего весьма болезненным, удушения.              - Ты виноват. Ты… убил меня. - Без тени недовольства в словах продолжили мёртвые губы. - ...Это и было твоим собственным Выбором?              Я… не хотел! Ты не можешь… снова! Ты НЕ умрёшь!              - Это ли будущее я завещала тебе, малыш?              ...Мягкий, ласковый, и оттого ещё более пугающий голос донёсся из неподвижного безгубого рта на лице без кожи, на месте щеки которого я продолжаю держать свою ладонь. Взрослое, полурастворённое до мяса и костей, распластанное на том же холодном полу женское тело под моей рукой постепенно распадается и превращается в расширяющуюся под ним лужу. Плоть под ладонью теряет упругость, консистенцию и непрозрачность, позволяя последней провалиться в неё, словно в отвратительное, расплывающееся комьями и волокнами густое липкое желе из столовой для людоедов.              БОЛЬ              Я… я в-вс-с-сё исправлю! Я...              Внезапно, истошный крик! Многоголосый, бесполый, будто сотни, или даже тысячи фантомов мщения, вымещающих свою злость на одинокой душе, подвергнулись одновременному экзорцизму. “Реальность” сломалась со звуком разбиваемого стекла, открывая вид на новую, уже не столь ужасную, но всё же нереальную картину.              - ...ой! Прекрати! Слышишь? - Вывел меня из кошмаров голос Рэй.              Ох… вот это был приход. Где… ага, понятно. Я всё ещё во сне. Но теперь он хотя бы уже осознанный, и без “полуфабрикатов” работы моего больного подсознания, с надёрганными обрывками из когда-то услышанного или увиденного. Просто воспоминание. Не самое плохое, причём.              Пятилетний мальчик, выглядящий заметно старше своего возраста, постепенно замедлился в своих неадекватных действиях: тетрадь терзаемого зубами дневника выпала из рук на пол, хаотичное движение по разгромленной комнате с полным беспорядком в ней с каждым шагом стало приобретать чуть большую степень осмысленности, пока ка-шестьдесят восьмой, наконец, не остановился. После чего он удивлённо, будто только осознав свои собственные действия (хотя почему “будто”?), перевёл взгляд на повисшую на его спине незнакомую голубоволосую девочку, чьё лицо, вернее его верхняя половина с обеспокоенными, до ужаса милыми красными глазёнками, едва выглядывает из-за его плеча.              Да… вот так мы и познакомились. Две тысячи пятый, один год спустя смерти мамы, точную дату из-за провалов безумия не знаю… я тогда был очень не в себе. И это ещё мягко говоря. Но Рэй всё равно отважно бросилась на меня с целью успокоить, ухватившись за меня со спины, аки детёныш коалы, впервые покинувший мамкину сумку.              Медленно, практически не ощущая на себе живого веса, клон-мальчик повернулся в сторону дверей изолятора, в котором его держали… и они оказались открыты. Правда, за ними виднелась готовая к любым действиям толпа: привычные множественные надзиратели в стандартной форме GEHIRN оказались разбавлены какими-то другими мужчинами крепкого телосложения в чёрных пиджаках и брюках. На первый взгляд “посторонние” вообще никак не имели отношения к проекту Лаборатории Искусственной Эволюции. Больше всего они походили на ни разу не виденных (если не считать Гендо с Юи Икари, и “живые мишени”) жителей поверхности в деловых костюмах, однако телосложение и сноровка сразу же выдали в них людей военных и подготовленных настолько же, насколько и надзиратели.              “Сейчас” Рэй фактически исполнился год с момента её “рождения”, но её тело создали уже сразу пятилетним по биологическим признакам. И если особенностью моей “серии” было почти поголовное отличное физическое развитие и выживаемость, то сестре от Икари Юи досталась ужасающая скорость развития личностного и эффективность развёртывания и усвоения заложенных гипнопрограмм: всего лишь год (!) с момента как Рэй первый раз достали из капсулы клонирования, ей понадобился на то, чтобы осознать себя, остальных, и отчасти мир и своё непонятное место в нём. Насколько это вообще возможно, находясь практически взаперти, в её тогдашних условиях. А также сестрёнка смогла “научиться” заложенному в неё умению говорить, кое-как читать и писать на нихонском. Год! Я по сравнению с тогдашней Рэй - полный ноль и умственный тормоз.              Надзиратели были настороже, прекрасно зная периодическую неадекватность ка-шестьдесят восьмого и его возможности с текущим уровнем подготовки будущего многоцелевого идеального боевика. То есть, просто настороже, без признаков паники, в собранном спокойствии и со взведённым на боевую готовность оружием. Стояли так, чтобы “объект” не смог после быстрого рывка воспользоваться кем-то из них в качестве живого щита. Прецеденты совершенно внезапного впадения клона в своеобразное состояние “берсерка” вполне себе были, скрутить его без особого вреда для него самого во время этого состояния требовалось определённых усилий, и живым ка-шестьдесят восьмого после такого до сих пор брали исключительно из-за особых инструкций свыше, а не отнюдь из-за якобы лёгкости подобного шага.       А вот “посторонние” в пиджаках чуть ли не кусали локти от волнения за, вполне очевидно, другой охраняемый “объект”. И клон это сразу же понял. Тяжело не понять, когда психологию агрессивных переговоров ему, как и всем его “братьям” активно вдалбливали в голову наряду с прочими боевыми или около-боевыми дисциплинами. Появление в прямой видимости и доступности нового лица в закрытой зоне, да ещё и несколько схожего с лицом Юи, при том что к этой девочке персонал относился как-то явно по-особенному... всё это мгновенно вызвало в очнувшемся сознании шестьдесят восьмого немалый интерес, рассеивая серость изматывающей обыденности, разбавляя вязкость редкого багрянца проливаемой крови, и отодвигая подальше влияние тьмы приступов безумия. О последнем клон, впрочем, догадался уже несколько позже, заимев возможность объективно сравнить своё состояние во время последующих встреч с Аянами, с состоянием, когда её нет рядом. А пока он лишь всего-то и успел, что спросить её имя, прежде чем “пиджаки” вломились в комнату и “эвакуировали” подзащитную, пользуясь отсутствием агрессии клона на девочку - видимо, до сего момента не хотели спровоцировать шестьдесят восьмого, или в общем дать лишних поводов для агитации и ухудшения ситуации с возможным заложником.              - Аянами… Рэй. - Донёсся напоследок неуверенный девичий голос из-за удаляющейся, на разные лады нервно сопящей кучи взрослых спин.              Обладательница голоса и сама не понимала в данный момент, из-за какой-такой собственной внезапной прихоти её потянуло успокаивать этот странный живой источник шумов и неадекватного поведения. Возможно, ей также хотелось разнообразить круг общения, ведь до этого момента единственным, с кем она могла бы поговорить (исключая настроенную явно недружелюбно Наоко Акаги) был её “отец”, Гендо Икари… и собеседник из него был такой же, как и воспитатель - чуть лучше, чем никакой. Слишком себе на уме, и постоянно в расчётах и посторонних мыслях. Рэй не была гением эмпатии, но как и все дети, инстинктивно ощущала, что улыбка её “отца”, как и его интерес к её личным “достижениям” слегка наиграны. Однако ввиду детской же наивности, она думала, что так и должно быть, не зная иного. Что же до остальных в роли возможных собеседников и близких - они просто не рисковали начинать или поддерживать разговор с “новым проектом начальника”, не говоря уже про невозможную из-за разниц в возрасте дружбу взрослых с дитём.       Для Рэй конкретно эта экскурсия, чьё время тщательно подобрали чтобы оно не совпало с разного рода очередными “зверствами” над “объектами”, также вышла метафорическим глотком свежего воздуха, и она пообещала однажды вернуться и проведать этого разумного, к которому странно и с опаской отнеслись её сопровождающие. Благо что ограничивали её перемещение по Геофронту мягко и ненавязчиво, резко пресекая поползновения лишь в отдельные секции, и туда, где можно было бы затеряться. Или откуда потом можно было бы хотя бы в теории попытаться выбраться на поверхность.              Да уж… её, конечно, никто не натаскивал на кровь и войну, но у неё также не было и наставников, “родитель” навещал её и “выгуливал” от случая к случаю, а большую часть того что она знала, Рэй узнала из гипнопрограмм и книг. Благо с последним её не ограничивали, и всячески, как я узнал во время одного из наших разговоров, поощряли за примерное поведение. Со стороны Гендо, со слов Рэй, были попытки одарить её детскими игрушками и новыми платьями, но… не зашло. То самое злополучное красное платьице слегка навырост с розовыми короткими рукавами, в котором я её первый раз увидел, и в котором она… в котором её… в общем, это платье было у неё любимым. Но в целом, она могла “секретно” (как она слегка наивно думала) пробраться в нашу секцию и в своей белой ночнушке, при этом мы оба тогда не обращали на это внимание. С её рассказов я даже примерно составил у себя в голове картину того, как выглядела выделенная ей комната ( http://samlib.ru/img/d/dimitrow_r_i/bytxbogom-legko/rei_room-1.jpg ), в процессе уяснив для себя, что сестрёнка исповедует крайнюю степень аскетичности и полного пренебрежения к уюту в “собственной” жилой площади. Которую по одному лишь её слову вполне могли бы и поменять… и даже один раз предлагали это сделать, но она по каким-то своим причинам, или же в силу привычки, отказалась это делать. Что ж, как я уже выяснил гораздо позже, “новая” Рэй в этом плане не очень-то отличается от старой… отличалАСЬ.              ...              Стекающая на лицо кровь из кровоточащего лба, разбитого дубинкой ранее в потасовке, в очередной раз заставила молодого клона под порядковым номером шестьдесят восемь поморщиться. Не от боли (к которой он давно привык) - от досады за уменьшенное эффективное поле зрения. Снова не удалось “чисто” сработать. Были учтены все ошибки, совершённые во время прошлого изуверского боевого задания-Испытания… просто в этот раз сложность повысилась. Опять.       Перепачканный в своей и чужой крови ребёнок, стоящий под нацеленными на него дулами надзирателей, предельно спокойно осмотрелся, пока имеется такая возможность. В “полтора глаза” отмечая при этом себе расположение окруживших его людей и расстояния до сегодняшних очередных противников, которые вопреки всему не спешили заканчиваться - скачок в сложности оказался ещё большим, чем с предпоследнего на последнее предыдущее Испытание.              Иногда хочется иметь возможность забыть всё это. Выборочно удалить из своей абсолютной памяти. Кроме моментов с Рэй…       Обучение, последовавшее сразу после моего “усыновления”, неудавшегося освобождения меня “родителями” из лаборатории, и скорого возврата в неё же обратно, оказалось жестоким даже по сравнению с моими первыми годами. Его начало я пропустил “на автомате”, надолго впав в отупляющее тихое и на первых порах незаметное снаружи чёрное безумие из-за жертвы Юи ради “светлого будущего”. Это уже потом, постепенно “расшатавшись” из-за нагрузок, я резко застал самое неприглядное, находясь в состоянии агрессивно-буйного берсерка… ненадолго, ведь ещё спустя какое-то время меня кинули в ещё больший персональный ад, узнав о моей особенности. Но об этом периоде тем более не хочу сейчас думать. А вот упомянутое обучение…       Всё, как когда-то и рассказал нам главный надзиратель после инцидента с ка-четвёртым. “Закалка прочности” в виде всех тех физических издевательств, призванных сломить и отсеять большую часть клонов. Болезненная, бессмысленная и беспощадная “постановка ударов” в стиле дурацких фильмов про шаолиньских монахов. Спарринги со взрослыми… нельзя сказать, что всё это было бесполезно или что нагрузки были рассчитаны дилетантами подготовки - мы выживали и справлялись. Не все и не всегда, но лично я от этого становился лишь сильней. И из-за тренировок, и из-за смертей моих братьев, чью “силу” я начал перенимать, накапливать и крайне осторожно использовать уже с момента смерти пресловутого ка-четвёртого. Подняв тем самым упавший “марафонский факел” этой агонизирующе медленной, безысходной гонки на выживание. Или, скорее, возвёл обратно вверх пыльное, но всё равно заметное знамя гордого впереди идущего, всё норовящее выскользнуть из рук - ведь я постепенно обратил на себя внимание всех, и братьев, и врагов. В тот день, после обращения главного надзирателя, посовещавшись с братьями при помощи передаваемого из рук в руки дневника с шифрованными только нам, клонам, очевидным шифром записями (в которых я поделился своим секретом и предложил думать над тем, как мою уникальную особенность можно использовать на наше благо), я сознательно поставил лично для себя цель - выбраться оттуда и отомстить всем, кто этого заслужил. Никакое кондиционное воспитание, никакое прививание покорности и дисциплины… ничего из этого не помогло GEHIRN в итоге сделать из нас запланированных идеально-исполнительных солдат, послушно выполняющих любой, даже безумно-суицидальный приказ ввиду незнания концепции иной, нормальной жизни обычных детей. Что знал один, то со временем узнавали все мы. В том числе подробный пересказ о заботе от Юи Икари, которая (забота) и стала мерилом и целью, а также со временем и дамокловым мечом проекта Искусственной Эволюции.              Хорошенько осмотревшись, Ка-шестьдесят-восьмой, ничуть не меняясь в лице, доломал своим захватом удерживавшую дубинку кисть придавленного его ногой надзирателя, ловко подкинул очередное оружие и приготовился к безнадёжному противостоянию сегодняшним врагам - увы, по здравому размышлению, появление стольких новых готовых к любым действиям противников было далеко за гранью очередного, обычно всегда правильно рассчитанного этапа повышения сложности. И могло значить лишь просто насильное окончание Испытания без, собственно, сигнала к окончанию. Как и без какой-либо возможности победы. Подобное почти не практиковалось, ведь не могло научить испытуемого ничему полезному, однако… похоже, в этот раз слишком уж травматично разошедшемуся клону решили попросту преподать урок смирения.       Начало Испытания: безоружный ребёнок против двенадцати надзирателей в броне и при разнообразном оружии с резиновыми пулями. “Прятки” на полигоне городских условий. Меньшее количество и более справедливая разница в вооружении - уже пройденный, бесполезный этап. Шестьдесят восьмого в своё время выделили из прочих и давно ведут “по усиленной программе”...       Пройдено. Хитростью, упорством, превозмоганием и выявлением очередного порога сверхрасчётной силы, ловкости и выносливости клона, который не мог их скрыть полностью. Поощрения нет, только “кнут” в качестве нынешней награды: ещё полтора десятка надзирателей, теперь уже в сервоброне и со щитами. Взяли на окружение, зная из-за повсюду утыканных камер точное месторасположение. Без шансов.       Чётко различимое на новых лицах желание втоптать в грязь испытуемого с его слишком жёсткими методами: трое из первоначальной дюжины противников могут остаться инвалидами, один полузадушен самодельной гарротой из шнурков надзирательских берцев, остальные отделались “всего лишь” множественными сломанными костями.       Круг сужается. Зрители следят через камеры.              Ave, Caesar, morituri te salutant…              Пропитавшийся кровью песок своеобразного малого “Колизея” без названия - открытой детской площадки полигона городских условий, внезапно разошёлся под “копнувшей” его в определённом месте стопой ребёнка. В воздух подпрыгнула… уже в полёте взведённая клоном самодельная мина, непонятно когда сделанная и закопанная.              Три Испытания подряд копил гранулированный порох из патронов трофейного оружия надзирателей. Камеры не перекрывают полем зрения все закоулки. Тщательный обыск - только по выходу/выносу бессознательного тела из полигона. Сделать мину, имея порох и кучу гаек, открученных от груд различного металлолома, исполнявших роль мини-укрытий, было легко. Закопать в песок под объективами камер - сложнее, но возможно. Благо мина - компактная, вполне прячется под одеждой, а мне не впервой изображать ребёнка, распластанного на земле мордой вниз после очередного удара по моей многострадальной голове.       Жаль было тратить такой козырь на показательный акт неповиновения, мина бы крайне пригодилась при побеге гораздо позже. Однако так было надо. Они совсем охренели в своей безнаказанности. Я заставил их стать осторожнее. Заставил понять, что загнанная крыса таки обязательно укусит.              Скользнувший вниз и укрывшийся телом одного из ранее выведенных из строя надзирателей, Ка-шестьдесят-восьмой выждал лишь секунду - пока не сдетонирует мина, нашпиговав ближайших противников железом. После чего, полуоглохший, с перекошенным в очередном приступе кровавого безумия лицом, выстрелил собой в сторону ближайшего ошеломлённого надзирателя.       В детских руках - сила тренированного взрослого. *Хрусь*... и голова жертвы смотрит в неестественную для неё сторону. Эта модель сервоброни не соединяется со шлемом. Фатальная ошибка. *Шлёп*, *булькающие, захлёбывающиеся звуки*... трахея смята у второго, артерия порвана у третьего. Вынуждаемые в иное время пробивать дощечки детские пальцы не встречают серьёзного сопротивления в слабой плоти, закрытой тканью.              Я сильно рисковал: чувствовавшие себя абсолютно безнаказанными, обозлившиеся после подобного твари-надзиратели могли нас всех и “зачистить” локально, ради новой партии клонов. Однако трезвый расчёт оказался верен: количеством внезапных трупов я заинтересовал “верха”, для которых и сами надзиратели являлись вполне себе расходными. Им не позволили “спустить результаты в унитаз”. Правда, меры безопасности ужесточились ещё больше…              Затрещавший разрядами ошейник клона прервал его killing spree. Откуда-то прикатилась граната со слезоточивым газом, следом за ней ещё одна. Однако Ка-шестьдесят-восьмого всё это не остановило до конца. Плохо разбирая перед собой цели, он продолжил вымещать бессильную ярость. *Удар*... *удар*... *удар*...              ...              *Удар*...              - …ан! Нии-сан! Ты снова?              Едва заметно чуть более взрослый на вид мальчик с тем же лицом встрепенулся: кровавая пелена резко ушла из его взора, заставив прекратить избивать и без того размочаленную боксёрскую грушу.       Повисшая на его спине, обогнув руками торс, голубоволосая девочка по-детски поболтала в воздухе ногами, предварительно удостоверившись в том что её “брат” наконец-то пришёл в себя.              Рэй… мой луч надежды, не позволивший безумию завладеть мною полностью. Единственная, кто была способна вывести меня из “кровавого угара” с гарантией и полной безопасностью для себя самой. Этими её характерными беззаботными “обнимашками со спины”. Надзиратели же и кто-либо другой приближаться не рисковали. Ни спереди, ни сзади, ни откуда-либо ещё. При необходимости против меня стабильно начали использовать хорошо зарекомендовавшую себя комбинацию воздействия ошейника и дротика со снотворным (ошейник парализовывал на секунду, необходимую для прицеливания и попадания по мне). Подходить вплотную с шокерами - слишком опасно. Всем. Разве что допускаемые до меня ради эксперимента братья-клоны, по их словам, также ничем не рисковали в плане агрессии с моей стороны… но и достучаться до меня полноценно могли далеко не всегда. В отличии от той, кто довольно скоро после первой же нашей встречи начала называть меня “нии-сан”.              - Я принесла ещё книг, нии-сан! - С детской непосредственностью заявила Рэй, улыбнувшись.              Она тогда умела улыбаться совершенно свободно, хоть её никто и не учил. Уж точно не Гендо. Сестрёнка почему-то обожала проводить время со скучным и угрюмым мной - и кто её только в наш сектор лабораторий пускал? И с какой целью? Впрочем, не важно. Эта её детская улыбка, не предназначенная никому больше… как же мне больно было видеть её полное безучастие, тогда, во время моего визита после первого побеждённого мною ангела.              Ка-шестьдесят-восьмой благодарно кивнул и присел рядом с девочкой, решив осмотреть “улов”. В полезных книгах из-за библиотеки и обязательной теоретической программы и без того недостатка не было… однако иногда Рэй приносила то, чего в отобранном лишь для будущих солдат хранилище практических знаний точно не было и быть не могло - развлекательную или специализированную научную литературу. Иногда приносила ненужные ей детские игрушки, и тогда парень-клон тщательно проверял их на наличие чего-нибудь, что способно ему помочь в деле будущего побега.              - …Библия? “Послеударное издание”? - Слегка хриплым после недавних криков и рычания голосом, спросил парень, выудив из кучи бумажных носителей знаний тоненький, с виду яркий новый томик с лишь слегка потрёпанными краями.              Рэй перевела на своего брата заинтересованный, типично (для неё) нехарактерный для пятилетки взгляд, каковой может быть лишь у разумного, не ограниченного тем, что делает обычных детей детьми.              - Сборник символизмов. - Задумчиво покручивая голубоватый локон пальцем, заметила девочка. - …Мне особо нравится момент с созиданием Евы из ребра Адама. Ведь тогда по сути она - первый в мире клон человека…              - Религия - набор психологических рычагов манипуляции широкими массами населения. - То ли возразил, то ли просто высказался парень, знакомый с данной темой лишь по урокам прикладной психологии, которые могли бы пригодиться будущему боевику-агенту широкого профиля.              Голубоволосая девочка, так похожая лицом на детскую версию Юи Икари, лишь отчего-то тихонько хихикнула, не став комментировать. Только продолжила с любопытством наблюдать за действиями мальчика. Тот под её взглядом вздохнул и развернул Библию, выбрав самое начало - первую страницу. Прокашлявшись дабы избавиться от раздражающей хрипотцы, Ка-шестьдесят-восьмой принялся читать вслух:              - Псалом номер один, стих первый. Хм-м-м… “Blessed art the fate of thee, who learns thy lessons and does not walk in step with the wicked or stand in the way that sinners take”...              - После Второго Удара в новое издание Библии были добавлены слова про “усвоить уроки”. Остальное по большей части осталось неизменным. - Поделилась своими знаниями Рэй. - Многие религии мира сначала посчитали двухтысячный год началом конца. А когда человечеству удалось пережить катаклизм и начать восстанавливаться, католическая церковь объявила Второй Удар наказанием за все наши грехи, и призвала никогда не забывать этот “урок”.              - Слишком… безадресное и несправедливое для многих невиновных наказание. Впрочем, как и многие другие в нашей жизни. Лучше не воспринимай религию слишком серьёзно, сестра. Слепая вера дарит обманчивую надежду. - Покачал головой мальчик, закрывая книгу.              - Не буду. - Согласно кивнула голубовласка. - Однако… кто знает? Быть может, когда-нибудь эти строки смогут тебе помочь “вернуться” и прийти в себя?              Клон задумчиво пожевал губами, после чего дипломатично признался, откладывая ненужный томик в сторону:              - Сами по себе - вряд ли. Однако их напоминание мне в будущем того, в обществе кого и при каких обстоятельствах я их впервые прочёл, останутся со мной навсегда. Обещаю. Веришь мне?              В ответ на это, Рэй молча придвинулась поближе к мальчику и обняла его, как и всегда в такие моменты ощущая вполне себе осязаемое из-за их необычной природы душевное тепло.       ...А меж тем, помещение бокса Ка-шестьдесят-восьмого заволокло дымкой пелены прочих одновременно наслаивающихся друг на друга и рассыпающихся воспоминаний - переход из состояния осознанного сна к яви физического мира, на удивление, в этот раз оказался нетипичным, медлительно плавным и безболезненным. Словно укачиваемое на руках заботливой матери, сознание наконец смогло обессиленно расфокусироваться, не в силах больше целостно удерживать себя в данном имматериальном мире грёз. Лишь откуда-то далеко, едва слышно, напоследок донеслись затухающие и отдающие эхом знакомые слова незнакомой песни…              ♫       -“I have to count my blessings”        “I have to learn my lessons”        “My fate is in the balance”        “I must go on believing...”              ...              Геофронт, госпиталь. Четыре дня спустя победы над Рамиилом. Синдзи Икари.              - Нии-сан… м-м-м… - Сонно выдохнул голос Аянами куда-то в район груди пилота Нольпервой.              Икари-младший поморщился и спустя десяток секунд одним внезапным движением широко разлепил глаза, сверкнувшие в утренней полутьме.       Дошедший до “уровня грунта” Геофронта, не потерявший при этом во многом интенсивности даже пройдя путь вдоль всех перенаправляющих зеркальных плоскостей в бронеплитах, свет солнца с поверхности бессильно рассекал пространство данного помещения лишь в одной линии и соответствующей ей проекции - сквозь щель между двух слабо колышущихся белых плотных больничных штор, в остальном наглухо завешивающих приоткрытое для проветривания свежим воздухом окно. Лишь мельком виденный ранее потолок перед глазами бывшего Ка-шестьдесят-восьмого не представлял из себя ничего особенного и ничем не привлекал к себе внимание проснувшегося индивида, как это и делал бы почти любой другой потолок на его месте.       Синдзи скосил взгляд вниз, к спящей на нём макушке волос голубоватого оттенка. Улыбка сама собой наползла на его лицо, а осторожная ладонь правой руки на автомате потянулась к спасительнице, что в очередной раз, как и много раз задолго до этого, смогла вырвать Икари-младшего из плена его персональных кошмаров.              Больше. Никогда. Не потеряю тебя…              ...