human reflection

Гокудера не то, чтобы мучился. Его поедало изнутри любопытство, только и всего. Ему было интересно восстановить события прошлой субботы в мельчайших подробностях, потому что с того дня осталось сладкое покалывание на губах и какая-то необычная легкость в кончиках пальцев. Откуда вдруг это все взялось, почему не собирается покидать его мысли и с какой стати дразнит и отдается эхом в голове? Гокудера не настолько изголодался по прикосновениям и поцелуям, чтобы вот так бурно реагировать на какой-то поцелуй с каким-то Ямамото. Он был более чем уверен, что так получилось именно из-за воздействия алкоголя. Вышло это сумбурно, внезапно и неловко, но самым абсурдным в понимании Хаято были действия его самого, ведь он затолкнул хмельного Такеши в кабинет Тсуны и сделал все для того, чтобы он прижал его к стене и поцеловал. Он слегка перебрал, а на тех девушек, которых притащил Мукуро, смотреть даже не хотелось. Каким-то образом изловчившись, он поймал за рукав Ямамото, выходящего из туалета, что-то сказал заплетающимся от виски языком и затолкал в кабинет босса. Непонятно каким образом заставил Ямамото прижать его к стене и склониться близко-близко. Беспомощно вцепиться в воротник рубашки и притянуть поближе к себе, чтобы по итогу получить эту неповторимую воздушность. Это было настолько невесомо и приятно, что страсти и похоти уступила какая-то необъяснимая нежность и ощущение уюта. Они редко пили вместе, но это был двадцать третий день рождения Десятого и в особняке Вонголы устроили настоящий пир с дорогущим алкоголем и телками. Но кому нужны телки, когда рядом есть Ямамото, оказавшийся таким охуительным по пьяни? Гокудера особо не думал, что он делает и зачем, а может Такеши просто попался под горячую руку и сероволосый подрывник совершенно случайно затащил в кабинет и заставил долго и вкусно себя целовать именно его? Однако наутро, проснувшись после приличной попойки, Гокудера как начал думать об этом, так и не закончил до конца следующей недели. Он не избегал Ямамото, но и не пытался поговорить об этом прямо. Выжидал. Казалось бы, о чем разговаривать? Но каждый раз, вспоминая ту нежность и воздушность, у Гокудеры нет, не вставал, но какие-то ненормальные насекомые начинали скрестись в животе. Гокудера не мучился, ему было интересно, а чувствует ли Ямамото то же самое? Или, может, он не был настолько воздушен, как Такеши, и поэтому Ямамото просто списал все на алкоголь и даже думать об этом забыл? Может, Хаято это все причудилось, да и коньяк просто красиво подукрасил, а на трезвую голову Ямамото целуется абсолютно обычно? Гокудера не гей и не собирается им становиться, он лишь хочет все для себя уточнить и разобраться, а еще было бы прекрасно прогнать треклятых насекомых с этими ненавистными крылышками, чтоб перестали щекотать изнутри. Договориться с ними не получалось, совсем они глупые какие-то, поэтому оставалось выгонять их насилием. Но для этого нужно было поговорить-таки с Ямамото, которому, как Гокудере казалось, было слишком похуй на это все, а Гокудера даже обижался, потому что он бы ни за что в жизни не стал целовать человека, который для него ничего не значит. Ладно, может, только по пьяни. Нужно вспомнить. Уточнить. Это нельзя было сравнить ни с чем, что до этого испытывал Хаято, но ему настолько понравилось это ощущение, что он понял, что еще чуть-чуть и ему понравится сам Ямамото. Такеши ходит весь день какой-то серьезный, можно даже сказать, что отрешенный. Он тепло улыбается вошедшим в зал Тсуне и Хибари и молча выходит на балкон покурить. Тут-то его и ловит Гокудера. Опять за рукав, но уже твердо и трезво. - Надо поговорить. Ямамото не отвечает, только идет вслед за ним с этим своим серьезным лицом, которое Гокудере не нравится, потому что слишком непривычно. - Знаешь, можно было бы спихнуть все на алкоголь, - начинает тихо Гокудера, заводя того снова в бедный кабинет Тсуны, который, кажется, дохера успел повидать, стоя к нему спиной, - но это как-то странно не выходит у меня из головы. То есть если бы это была какая-то пустая баба, я бы ее выебал и нахер послал, а тут что-то непонятное происходит, и как-то ты у меня из мыслей нахер не посылаешься. Я вроде тупым никогда не был, я просто пытаюсь для себя понять кое-что. Гокудера разворачивается лицом к мечнику. У Ямамото взгляд тяжелый, но в нем увидеть можно много, если только очень постараться, но для этого нужно будет разрешение самого Ямамото заглянуть в его душу. Она глубокая настолько, что не утонуть нереально. Но Гокудера не знает, не пробовал и не пытался. Ямамото смотрит исподлобья. Тяжело. Он выдыхает. Тяжело. Гокудере ведь никогда это не было нужно, именно поэтому он никогда не замечал всех этих взглядов и полунамеков Такеши. Если бы Ямамото не дарил хотя бы их, он бы давным давно вскрылся. Не любить Гокудеру он не мог. Объяснить, что будет, если он его разлюбит, тоже невозможно. Ямамото не представлял, как он сможет дышать, если вдруг с Гокудерой что-то случится. Всегда прикрывает на миссиях, но только так, чтобы сероволосый ураган этого не замечал. Всегда пытается оказаться поближе и даже не обижается, когда Гокудера посылает в задницу и называет сталкером в шутку. А можно было и не в шутку. Ямамото выслеживал, наблюдал, обожал, но не палился. Не видеть его - самое отвратительное, что можно было бы для него придумать, а не слышать этот громкий возмущённый голос - пытка. Ямамото даже и не пытался понять, когда именно произошло так, что он потопил самого себя в нем. Выяснять это было ни к чему. Он принимал этот факт целиком и полностью. Понимая, насколько абсурдным будет его признание парню, с которым вместе со школьной скамьи рос, он никогда не пытался о своих чувствах Гокудере поведать. Просто был рядом и рвал душу наизнанку для того, чтобы не взорваться от переполняющей нежности. Это слишком тяжело держать в себе, а в один прекрасный день он обнаруживает себя в слезах с очередной бутылкой виски в руках. Сидит и думает о том, что он безнадежно и безвозвратно не влюблен, а любит. Напоминает самому себе, как сердце ноет, будто в груди дырка, о том, как пальцы болят, настолько сильно хотят этой бледной кожи коснуться, что смотреть ни на кого, кроме этого человека, не может, а когда смотрит, глаза будто огнем опаляют, до чего же красив и недосягаем. Ему самому дикой кажется такая ненормальная любовь, а свою собственную боль Ямамото будто руками потрогать может. Такеши понимает, что он идиот и что обязательно объясниться должен будет. Спустя три дня после этого срыва Тсуне исполняется двадцать три, и устраивается крупный корпоратив, а когда Гокудера, пьяный и красивый, хватает его за руку и ведет в кабинет Тсуны, Ямамото замирает и мысленно молится, чтобы это не было сном, чтобы это не было лишь каким-то пьяным порывом сероволосого. Но когда на следующий день он ведет себя как ни в чем не бывало, Ямамото чувствует, как начинает распадаться. Куда-то влево летит пустота, куда-то правее летит боль, а после к ногам падают отчаяние, надежда и страх. Ровно до этого момента. "Я еще не расплескал всего себя", - думает Ямамото и смотрит в упор на Гокудеру. У Такеши взгляд нечитаемый и сложный, Гокудера изо всех сил пытается хоть что-то для себя выяснить, но Такеши не пускает. - Что ты хочешь услышать сейчас? - Ямамото прикусывает щеку изнутри почти до крови, настолько боится слышать ответ. - Я хочу убедиться в том, что мне не показалось. Ямамото вздрагивает и продолжает смотреть в зеленые глаза. - А что тебе показалось? - Мне показалось, что... - Гокудера поджимает губы и потирает шею, - что ты мне вроде как нравишься. Но я этого не пойму, если кое-что не попробую. Ямамото тяжело. Ямамото рушится, он ломается, разваливается. Голова идет кругом, и он еле стоит на ногах, он ведь никогда не думал о том, что сделает и как отреагирует, если вдруг окажется так, что и он Гокудере небезразличен. Слепо погрузился в свою любовь и убедил себя в том, что его чувства исключительно односторонние, совершенно безответные. Это слишком неожиданно и абсолютно не похоже на правду. Если это сон, то он возьмет от него все. - Понимаешь, у меня там будто живет кто-то. - Гокудера тычет себе в живот пальцем. - Когда о тебе думаю или тебя вижу, они будто совсем с цепей срываются и начинается буря. Бабочки какие-то гигантские. Глупые они. А может, это я глупый? Гокудера внимательно смотрит на Ямамото и нечитаемый взгляд карих глаз вдруг становится очень даже читаемым. Хаято поглощает первую порцию нежности, стоя на расстоянии трех шагов от него, а затем наблюдает за тем, как из них сочится привязанность, после красиво и плавно перетекающая в любовь. Он забирает себе то, что по праву очень давно принадлежало ему и слишком уж долго хранилось в душе Ямамото, потому что он тупоголовый бейсбольный придурок и своим бесполезным языком не мог рассказать всего, что рассказывает сейчас глазами. Да еще и душу свою запечатал так искусно, что ни единой щели не было, и приблизиться даже на миллиметр не позволял. - Ты совсем придурок, ты знаешь? У меня губы ноют. - Жалуется Гокудера и не боится податься вперед для того, чтобы обнять за шею и поцеловать его в уголок рта. - Эти бабочки меня с ума сведут. - Хаято покрывается мурашками и почему-то хочет зарыдать в голос. - Ямамото, скажи что-нибудь. - Я люблю тебя.