Сапфир Повелителя

      Наконец-то покой! Я лежу на земле — одновременно и здесь, и где-то там далеко, в стране полусонного усталого ничегонеделания. В ушах раздается шум прибоя внизу у склона обрыва, пение местных птиц. Иногда жужжание каких-то жучков. Неужели это кончилось? — еще не вполне верится, что пару-тройку следующих стандартных месяцев можно жить как нормальный человек, а не как нежить с костлявым лицом и огромными мешками под глазами, у которой каждое утро в голове только и вертится фраза: «Убейте меня, пожалуйста! Лучше совсем!»       Сквозь веки пробивается выглянувшее из-за облака солнце. Пришлось ползком ретироваться под выступ полуразрушенной стены.       Движение вновь вызвало ноющую боль. Ныло все тело, а особенно — две раны на шее в форме правильных цветков с восьмью лепестками. Они все еще сочились на траву кровью. Точнее черной жидкостью, которая ее заменяла.       Неприятно поежившись от свежих воспоминаний, я вновь поудобнее устроилась на траве. Земля вокруг часовни была мягкой, дополненная пружинящим зеленым ковром, так что она, словно покрывало, подстраивалась под меня. Теплый морской бриз легонько обдувал обнаженное тело, вызывая ни с чем не сравнимое чувство блаженства. Вокруг по меньшей мере на десять километров никто не жил, так что я спокойно могла лежать на земле совсем без одежды, не боясь, что кто-нибудь увидит.       Да, иногда мне нравится моя работа. Затхлый воздух, да. Да, изматывает, особенно когда приходится возиться с очередным рецепиентом по нескольку часов (ну и присылают же иногда… «клинические картины»!) Но зато целый райский островок с часовней в глуши, где никого нет! Совершенно бесплатно! И только для себя любимой! Да и без этих вечно заваливающихся в дверь проповедников в стиле «не хотят ли ваши родные пройти Процедуру». Знают: не хотят — уже давно прошли. И я не хочу. Тоже давно прошла. Ну и конечно же ежемесячный отпуск на медобслуживание… Впрочем, это уже другая история.       Я попыталась устроиться поудобнее, насколько было возможно, закинула руки за голову и снова погрузилась в размышление о всякой чепухе.       Так прошло… не знаю сколько времени. Небо вновь успело затянуться облаками. Стало немного прохладнее. Температура стала приближаться к границе зоны комфорта открытого всем ветрам живота. Скоро нужно будет собираться. Ну почему так быстро?! Нет, хочу все так же лежать тут, пока никто от меня ничего не требует!       В этот момент большая капля черно-зеленой маслянистой жидкости тяжело шлепнулась прямо на переносицу. Черная струйка стекла по щеке на подбородок, противно скользнула по шее и уже совсем мерзко потекла по груди вниз.       Меня неприятно передернуло. Я недовольно приподнялась, рукой стирая нарушившую мое спокойствие жижу с лица. Получалось плохо. Подняв голову, я обнаружила, что жидкость стекает прямо с выступа, под которым я все это время успешно лежала. Черт, если эта дрянь и вправду разумная, она явно меня не любит. Все еще злясь на чертову жижу, я рассеянно проследила за стекающей по развалинам блестящей струйке. Ну конечно! С верхних этажей часовни прямо за стену уползало толстое ребристое постоянно пульсирующее щупальце.       Ну да, сосуд со священной жидкостью! Никто не должен противиться возможности быть внезапно «омытым» в этой черной жиже!       Чертовы церковники! Никогда не понимала их одержимости наноблэком! Да, это был и, наверняка, еще долго будет революционный переворот в биотехнологиях (кому, если не мне, судить?) Но делать из этого культ?! Простите, но это слишком. С таким же успехом можно поклоняться дистиллированной воде! «Мы очистим этот мир!» Что за бред? Сначала очистите свои провонявшие мертвечиной головы! Вообще, я всегда была неверующей (даже звучит то как-то странно: неверующей во что? В наноблэк?) Впрочем, к моему же удивлению, это не помешало мне стать служительницей (какое попустительство инквизиции — еретик в самом сердце вашей церкви!)       Хотя, наверное, это был для меня единственный шанс не подохнуть окончательно. Да и наследственность вполне устраивала церковь. Все до третьего колена — добровольцы, верой и правдой служащие Омикрону. Наверное, я, в конце концов, просто везучая…       — Кайна, ну долго ты там еще?! — черт бы его побрал!       — Ты что, опять подглядываешь? Ну мы же, в конце концов, договаривались!       Поспешные шаги за стеной тут же разоблачили его преступление.       — Э-э-э нет, конечно, Кайна, договор же есть договор! — я только закатила глаза и мысленно прошептала пару добрых слов в его адрес.       — Тебе не терпится с трупами снова повозиться, а, Манаан? Знаешь, я тебя когда-нибудь все-таки убью, а потом буду тоже стоять над душой и поторапливать! — я недовольно села на землю, потом аккуратно поднялась (А-а-а, как же это больно) и осмотрела себя. С ног до головы измазана в зеленой жиже.       — Давно бы уже салфетки принес, договорщик!       — Я все предусмотрел, можешь забрать, я не смотрю.       И на том спасибо. И что это я так завелась?! Надо бы успокоиться.       — Да ладно, хватит прятаться, Манаан! Выходи, поможешь одеться. И давай сюда эти салфетки… и побольше.       …       — Лучше?       — Да… Нет, знаешь, подкрути вот этот… Да, достаточно, а то как пьяный швейцар… Да, вот так лучше. Хорошо, если что, сама настрою. Принеси накидку и пошли.       Протез за долгие годы службы стал уже почти родным. Впрочем, иногда левая кисть выполняла такие фокусы, что порой становилась опасной для окружающих. Впрочем, здесь все решает концентрация. Медики всегда говорили, что тут ничего нельзя было поделать. Обширный некроз, не лечился даже наноблэком. Все моя дурацкая идея «умереть красиво». Ну да, на меня потом хирург смотрел, как на чокнутую. Так оно и было, впрочем. Малолетняя истеричка. И какого лешего я опять вспомнила? Хорошо, что краснеть я не умею! А вот и Манаан с накидкой!       Манаан был вполне приятным парнем… Но, пожалуй, немного навязчивым… и иногда совсем бестактным. Но, на самом деле, на такие мелочи быстро становится наплевать, когда простое напарничество переходит в дружбу. А Манаан, несмотря ни на что, хороший друг.       — Спасибо, Ман! Заправь-ка вот этот пояс. А что это?       — Я слышал, такое помогает. Теплый компресс с анальгетиками и немного твоего любимого катализированного наноблэка. Прихватил с собой на всякий случай.       — Оу, спасибо, Ман. Нет правда, — бинт приятно прикоснулся к шее, заставляя боль ослабнуть и вызывая приятное покалывание, — это то, что нужно. Ох, теперь хотя бы на человека похожа… Слушай, ты извини, я просто что-то не в духе. Я не обиделась. Правда.       — Я понимаю, Кай. На твоем месте я бы вообще, наверное, кидался бы на людей с кулаками.       — Не кидался бы, поверь. Сил не хватит.       Катер ждал за воротами аллеи. И, если честно, те люди, кто придумал расположить здесь эту аллею, были для меня первыми кандидатами на вечное горение в аду.       Сложно сравнить с чем-то ощущение, которое испытываешь после этой процедуры (а о том, что происходит во время, вспоминать просто не хочется.) Думаю, я чувствовала себя, словно меня заставили пробежать пару километров без передышки, а потом подкинули в воздух метров на десять, и в заключение хорошенько проволокли по камням.       Правда же в том, что эта несовершенная процедура полной замены крови — единственное, что медицина Фейдера может предоставить таким «интересным случаям», как я. И это, как-никак, дает хороший стимул снова и снова возвращаться в этот кусочек рая, чтобы подключить к шее откачивающие трубки и превратить его в кусочек ада. Иначе смерть. Окончательная.       …       Катер несся над землей, огибая рельеф. Внизу проносились леса, сменяемые грядами острых зубьев скал, обычных на Омикроне. Наверху плыли облака, временами сменяемые зелеными сгустками входов и выходов атмосферной транспортной системы. Занятная вещь, как и все эти новейшие наноорганические технологии. Еще сотню лет назад такое казалось чем-то на грани фантастики. Но придя к власти на планете, Фейдер получил значительный прирост финансирования, и наша наука взлетела до небывалых высот. Выращивание домов прямо из земли, транспортировка наноблэка, а вместе с ним и всей инфраструктуры через атмосферу. Воскрешение мертвых. И это я только вспомнила то, что хоть как-то понимаю. Но конечно, всем не угодишь. От приезжих только и слышно: «Как мрачно!», «Тоска!» или, например, «Червивая яма, а не планета!» Насколько я знаю, немногие уходили с целой челюстью после высказывания в духе последнего.       Наверное, стоит немного рассказать о себе… Я не писательница, но раз уж вы читаете мои каракули, прочитайте и об авторе. Хм… с чего начать? Ну, меня зовут Кайна, на вид я худенькая девчонка лет девятнадцати с абсолютно белой кожей и каштановыми волосами, которые обычно заплетены в типичную прическу служительницы — узел в центре и много маленьких спиральных хвостиков вокруг.       Я — некрис. И я уже вижу какого-нибудь ортодоксального читателя с территории НПЗ, бегущего выкидывать картридж с текстом в мусорную шахту. На самом деле это немножко обидно. Обидно, когда пропаганда массового поражения делает из тебя и миллионов твоих соотечественников какое-то страшилище. «Ложись спать, Джон, а то придет злой Убийца Фейдера и украдет тебя!»       Нет, Фейдер не крадет детей. А я не Убийца Фейдера.       Я в этом мире уже двадцать восемь лет. И девять лет из них я мертва. Технически. На самом деле — куда живее, чем до них. Все благодаря этой странной болезни. Некоторые клетки моего тела сошли с ума и вкачивают в сосуды токсин — молекула за молекулой. Пара месяцев жизни, пока концентрация не достигнет критической — и начинается боль. Девятнадцать лет я терпела это, пока медики пытались понять природу болезни. Девятнадцать лет я боялась совершить один решительный шаг. Я боялась Некрификации, потому что все мои родные прошли ее. И стали безумцами. А некоторые потеряли память. Некрификация — одна большая авантюра. Если повезет — останешься таким же, как и был, но уже не сможешь умереть от старости. А если нет… прямая дорога в Убийцы… или в Турнир. Церковь принимает всех.       Мне повезло. В который раз. Я осталась все той же, только застрявшей в своем предсмертном виде на вечность (или скорее, пока я все-таки не подохну от этой заразы).       А тем временем показались и признаки цивилизации. Промелькнули одиноко стоящие храмы на дальних рубежах. А вскоре показался и город. Абсалом — гигантский город с миллионами и миллионами жителей. Он — столица Омикрона. А Омикрон — столица территории Фейдера. Бесконечные храмовые комплексы, утыканные минаретами и куполами, остались позади — на периферии, и внизу остался только новый Абсалом собственной персоной. Шумное и людное место. Забит людьми по меньшей мере на пару сотен метров вверх от земли. И это несмотря на то, что две трети из них даже не живы. На самом деле мы часто подшучиваем над столицей в кругу знакомых. Называем Абсалом самым людным мавзолеем в галактике. Или сочиняем чушь и похуже. Особенно после хорошей порции спиртного.       Катер опустился ниже, в пространство между небоскребами и вошел в коридор для воздушного транспорта. Сразу стало в разы более людно. Спереди сзади, слева, справа, в общем, везде вокруг летели другие такие же путешественники. И это был даже не час пик.       Впрочем, все эти небоскребы нас нисколько не интересовали. А то, что интересовало, вырастало гигантской полусферой из пространства между домов. Это называлось «Штаб-квартирой корпорации Фейдер», хотя, как по мне, называть такое какой-то там квартирой слишком скромно. По меньшей мере «Город в городе».       Пожалуй, в разговоре о главном здании Фейдера слово «мрачный» было бы уже вполне к месту. Небо здесь сплошь затянуто разумными черными вихрями, из которых опускается на приемные башни вокруг здания не один десяток транспортных трубок (каждая из них, по меньшей мере, десять метров в поперечнике), а гиганиский купол весь покрыт сетью пульсирующих щупалец. Даже жутко, я бы сказала. Что ж, здесь я и работаю, вместе с Манааном в качестве напарника.       — Ну что, влетаем, Ман?       — Да, запрашивай.       Я прокашлялась и сняла с держателя рацию:       — Служитель Процедуры запрашивает открытый коридор для своего транспорта.       В ответ раздался голос робота:       — Голос опознан, коридор предоставлен. Удачного дня, служитель.       Манаан вел корабль по уже ставшей привычной дороге из зеленых буйков, направляясь к ангарам. День обещал быть самым обычным: скучным и небогатым на события. На моем столике меня ждала недочитанная книжка, а Манаан наверняка снова возьмется за своего «Дроида помощника». В последний раз «помощник» не слишком уверенно прошелся до края стола, зацепил ногой подставку для картриджей и, наверное, не вынеся этого позора, сбросился со столешницы на пол. Манаан никогда бы не признался, где он раздобыл корпус для этого вредителя, но я уже давно была уверена, что его друзья из отдела военных разработок попросту украли где-то бракованное шасси паукомины. Я бы наверное тоже взялась за что-нибудь творческое, если бы последние две недели не чувствовала себя бесполезной грудой обтянутых кожей костей. Вдруг я почувствовала толчок и поняла, что мы на месте.       — Приехали! Пошли Кайна, я тебе кое-что расскажу.       …       — Ну ты с ума сошел, что ли, Манаан?! Какая еще важная особа?! А если она у меня накроется, эта твоя особа, как ты думаешь, на кого это повесят? Еще наверняка какой-нибудь политик, тогда вообще конец!       — Да нет, ну послушай, Кай, тут сказано: «этот случай совершенно особенный, и если Процесс будет неудачен, заказчик не будет иметь совершенно никаких претензий. Однако в случае удачи гарантировано щедрое вознаграждение.»       — Постой, а что за заказчик?       — Ну, понимаешь, Кай… тут же четко сказано…       — Я спрашиваю, кто заказчик?       — Корпорация «Лиандри».       Кажется, проектировщики часовни могли отныне спать спокойно. Мой личный ад был теперь зарезервирован ровно для одного человека.       — Ну ты… и болван, Манаан! Пошли уже.       Некрификация — сложный процесс (то есть, Процесс, конечно же). Но если не нервничать и сохранять хладнокровие, все обычно проходит удачно. Фейдер хвастаются, что процент успеха никак не меньше девяноста. Я бы поставила на восемьдесят пять, но в целом, все обычно понимают величину риска, да и превращение в некриса — дело добровольное. Если ты уже не труп. Ну, а трупам, как правило, все равно. От меня здесь требуется следить за монитором состояния организма и перенаправлять наноблэк в области, где его необходимо больше. Остальное берет на себя автоматика.       А еще это очень затратный процесс. Поэтому если не считать жителей Абсалома, рецепиенты — люди далеко не бедные. И конечно же они хотят, чтобы все прошло как по маслу. А если не прошло… Тогда начинается не самая приятная часть нашей работы. Впрочем, Фейдер всегда принимает сторону своих граждан. А с таким противником сложно иметь дело.       Но Лиандри… Лиандри — дело особое. Самая могущественная из трех корпораций землян, крупнейший экспортер Таридия в галактике. Если бы она захотела, то уничтожила бы экономику всей Империи Скаардж по щелчку пальцев, увеличив поставки кристаллов и обрушив цены. Просто это не входит в ее планы, ведь она поставляет на рынок еще и боевых роботов. Кто же будет покупать их, если воевать с чужими станет незачем? Ну и конечно, Турниры. Это ведь они придумали их проводить. И они вывели их на такой уровень. Деньги текут к ним рекой, и если им станет нужно, ни флот НПЗ, ни полиция УЗК не захотят спорить с ними.       А вот и наша дверь. Приемная все такая же пыльная и захламленная. Два столика привычно стоят у стен на противоположных концах. За ними привычная укрепленная дверь операционной. Моя профессия требует строгого дресс-кода. Волосы должны быть уложены, как предписывает Кодекс, одет служитель должен быть только лишь в свою робу. Впрочем, роба достаточно хорошо сидит на мне, так что жаловаться не на что. В раздевалке наконец можно посмотреть на себя в зеркало. Накидка отправилась в шкафчик, а оттуда было извлечено уже привычное одеяние. Все, кого бы я не встречала, как один говорят, что в робе я выгляжу крайне зловеще. Наверное, так оно и есть. Длинное черное облачение украшено характерным орнаментом церкви некрисов. Принимать живых посетителей я обязана в капюшоне с маской, не показывая лица. Наверное, видя такое страшилище стоящим перед ними, да еще и в таком месте, люди чуть ли не в обморок падают. Но когда все эти нагоняющие ужас атрибуты становятся частью ежедневной одежды, они резко перестают казаться сколько-нибудь страшными. Ко всему можно привыкнуть, в конце концов. В зеркале в кои-то веки отражалась девушка с бледной кожей и длинными волосами, а не монстр из детских сказок. Значит, можно пока успокоиться.       Переодевшись и соорудив на голове необходимую композицию, я снова вошла в приемную.       Манаан уже успел облачиться в свой костюм, полностью скрывавший его кожу (он ведь не был некрисом, а розоватая кожа не приветствовалась в нашей работе), и теперь пытался заставить своего «помощника» идти по столу, обходя препятствия. Неуклюжий паучок на четырех лапках уже почти научился переступать через мелкие предметы, но с чем-то покрупнее все еще испытывал проблемы.       — Ладно, потом займешься своим чудом, Ман. Пошли, покажешь мне свою важную особу.       Я приложила ладонь к панели справа от двери. Манаан сделал то же слева — и дверь открылась.