Не спеши захлопнуть дверь, оглянись назад еще раз

       Серая туча, в некоторых места переходящая в темно-фиолетовый, прятала за собой солнце. Последние лучи, освещающие дорогую мебель в квартирах многоэтажек, пропадали. Город погрузился во тьму серой массы, обещающей плохую погоду следующие несколько часов. С каждой минутой деревья качались всё сильнее, иногда задевая ветками машины. Мелкие капли дождя забарабанили по окнам, раздражая и так больную голову Чуи. Люди бежали, держа над головой сумки и рюкзаки, надеясь спастись от дождя. Рыжий, смахнув пыль с гитары, откинулся на спинку дивана. За дверью ванны слышались тихие всхлипы, сопровождающие жизнь Чуи с 15-ти лет. Как по расписанию, каждую среду и субботу Дазай закрывался в ванной и ждал. Рыжий всегда давал ему время подумать в тишине, оставляя одного со своими мыслями. Через некоторое время, сделав несколько глотков, Чуя дотрагивался до струн, тяжело вздыхая. «День за днем, за годом год, Утекают как вода. Всё, что было, то прошло, И не будет никогда» Лезвие ножа резко пролетает над запястьем, оставляя неглубокие порезы. Кровь выступает маленькими капельками, похожими на спелые ягоды брусники. «Только память сохранит Смех друзей, обрывки фраз. Ничего нельзя забыть, Это прошлое внутри нас. И вместо тех, кто был с тобой, Лишь пустота бездонных дыр. Но жизнь идет, отступит боль, Ведь так устроен этот мир. Всё заживет, оставив шрамы. В сердце шрамы… На память…» С каждой строкой порезы становились всё глубже, спелые ягоды растекались по руке, капая на пол и оставляя на белом мраморе разводы. Выражение лица Дазая становилось всё радостнее, в глазах горели розово-оранжевые искорки, заставляющие его вспоминать все события с того дня. «Мир теперь совсем другой, Мир не тот, что был тогда. Мы живем своей судьбой, Не встречаясь никогда» Пальцы танцевали по старой гитаре, которую было бы хорошо заменить новой. Но… она ведь была такая родная, хранящая события, произошедшие с её участием. Ничего не могло помешать Чуе, когда он играл, тем более судорога в ноге. Он пнул бутылку какого-то дорогого коньяка, пытаясь отвлечься от боли. Перекрывая звуки разбивающегося стекла, он быстрее перебирал пальцами, заставляя струны исполнять его приказы. «Лишь с годами боль потерь, Станет меньше, но сейчас, Не спеши захлопнуть дверь, Оглянись назад ещё раз. На месте тех, кто был с тобой Лишь пустота бездонных дыр. Но жизнь идет, отступит боль, Ведь так устроен этот мир. Всё заживет, оставив шрамы. В сердце шрамы… На память…» Беззвучно открывая рот, Дазай повторял за Чуей, опаздывая строки на две. В очередной раз, смотря в потолок, парень разочаровался всё больше. Сидя в алой луже крови, он выглядел еще более жалким. Во всей квартире установилась тишина, в какой-то мере ужасающая. Ветер потихоньку успокаивался, деревья переставали шататься, а тучи уползали на запад, обретая какой-то аспидно-синий цвет. Лучи солнца попадали прямо в глаз Чуе, вынуждая его закрыться ладошкой. Положив гитару на пол, рыжий встал с дивана и подошёл к окну. Парень убрал руки в карманы и устремил взгляд на многоэтажку, за которую, не торопясь, уползало солнце. Дазай вышел из комнаты, слушая неприятный скрип старой двери. Парень подошел к Чуе, обвивая руками его тонкую талию. Белая футболка впитывала кровь, которая продолжала течь. Рыжий откинул голову, шумно сглатывая. Дазай уткнулся носом в его плечо, сжимая парня в объятиях и тихо нашептывая: «Все заживёт, оставив шрамы…»