***
Гарри Поттер никогда не была глупой девочкой, хотя все остальные думали иначе. Гарри Поттер должна быть дурой. Это было первым уроком, который она вынесла в свои 6 лет. Тогда она получила свою первую пятерку, которой она очень гордилась. Гарри уже представляла как она покажет тете Петунье листок с контрольной, та ее похвалит, поцелует и скажет, что вот теперь она ее любит. Жизнь внесла свои коррективы. Вместо похвалы были крики о том, что такая тупая ненормальная не могла получить что-то выше тройки. Вместо поцелуя был болючий подзатыльник, от которого, казалось, из глаз искры посыпались. Вместо слов о любви была неделя домашнего ареста в чулане. С этих самых пор она училась только на тройки. Хотя учебу она любила. Гарри не нравилось притворяться тупой, но она понимала, что это необходимо для ее собственного благополучия. Потому что если она вдруг окажется хоть в чем-то лучше чем Дадли, то костей потом не соберет. И получит тумаков не только от тети, но и от ее сыночка-борова. То, что быть недалекой в глазах окружающих — выгодно она поняла буквально спустя год. Репутация неуклюжей, умственно отсталой, наивной девочки, созданная ею и старательно пропагандируемая Дурслями внезапно окупилась. Просто Дадли в очередной раз захотелось поиздеваться над Гарри и самоутвердится за ее счет перед своей свитой. Обычно Дурсль-младший проходился по ее неуклюжести, наивности или оценкам в школе, однако, в этот раз все было не так. Он решился пройтись по ее внешнему виду. И это было большой-большой ошибкой. Почему? — спросите вы. Во-первых, все это происходило в школе, где полным-полно взрослых, несущих ответственность за детей. Во-вторых, мальчик просто не понимал, что, на самом деле, в том, что его кузина носит какие-то старые непонятные тряпки, раньше бывшие его вещами, виноваты его родители. Поэтому Гарри, наивно хлопая слезящимися будто от обиды глазами спросила: — Ну так это же твои старые вещи. Зачем же ты заносил их до такого состояния? А других у меня и нету. Дадли покраснел от злости. Как же это так? Его вечная груша для битья ему дерзит! Да еще и перед его друзьями. Однако весь его запал спал, когда учитель, проходивший недалеко от них, подошел и начал расспрашивать Гарри про ее одежду. Естественно, Поттер на все честно ответила. После этого Дурслей лишили родительских прав, а ее с Дадли отдали в приют. Таких как он, избалованных маменькиных сыночков, там не любили. Но и специально не били, только в том случае, если он нарывался, что происходило очень часто. Для Гарри же жизнь в приюте стала раем: у нее стабильно была еда, ее не били скопом, она даже нашла тут парочку друзей, которые защищали ее от нападок Дадли. Над ней издевались вовсе не потому, что этого в принципе не было, а потому, что для многих в приюте она стала лучом надежды, их личным маленьким солнышком, на которое просто не поднималась рука. Ее безрассудная честность и харизма незаметно покорила очень многих.***
В отблесках огня камина бледность усталой брюнетки была похожа на трупную синюшность. Она сидела в кресле, лениво потягивая чай и думая обо всем и ни о чем. Ее мысли разбегались. Дел, которые одномоментно навалились на нее, было слишком много для ее одной. Гарри просто не знала за что хвататься. Но с другой стороны она была рада такому количеству дел, потому что они не оставляли ей времени, чтобы задуматься о тех, кто не пережил войну, и не давали погрузиться в пучину депрессии. Хотя переодически, когда ее ничего не отвлекало, например, как сейчас, она начинала думать о всех тех, кто умер за нее и из-за нее. Молли, Рон, Нимфадора, Ремус — и это были только те, кого она считала своей семьей, об остальных и говорить не стоило. Она считала, что лучше бы она умерла тогда, в лесу. Вина выжившего, так однажды назвала эти чувства Гермиона, после того как Гарри поделилась с ней своими мыслями. После войны первым делом Гарри приняла свое наследие Поттеров и Блэков (по завещанию Сириуса). Оно было большим. Много сейфов, имущества, производств как в магическом, так и в маггловском мирах. Для того, чтобы хотя бы ознакомиться со всем этим ей понадобилось почти три месяца, но ведь этим еще надо было и управлять! Конечно, гоблины были хорошими финансистами, но ведь надо было как-то управлять производствами, которые и так на ладан дышут. Поэтому Гарри пришлось ходить на разные курсы по управлению, психологии, экономики. Успевать ей позволял только Блэковский семейный маховик времени и зелья памяти, на которые, она чувствовала, у нее скоро будет аллергия из-за большого количества употребленного. Плюс еще активно шел ремонт в особняке на Гриммо, где помимо Гарри жила Андромеда и Тедди. В общем, времени не было совсем. Поэтому светская жизнь прошла мимо нее. Да и никто из ее окружения никогда не наслаждался глупыми министерскими балами, так что ходить было не с кем. Это скорее было в стиле Малфоя. Тем удивительнее оказалась новость о ее помолвке с Кингсли Шеклботом, министром Англии, объявленная на очередном приеме. Будь Гарри прежней — безрассудной, вспыльчивой, бескомпромиссной, то она бы просто рванула в Министерство и начала бы безобразный скандал. Но не теперь. Все-таки не даром чепчик Годрика хотел отправить ее в серпентарий. Она научилась просчитывать свои действия, а вот ее прочитать сейчас было трудно. Потому что все, кто хорошо ее знал либо погибли, либо никогда не стали бы участвовать в подобной авантюре, зная о ее повышенной мстительности. За те два года партизанщины, что они провели вчетвером — беспомощные, запуганные, уставшие и гневающиеся — их характеры очень изменились. И Гаррино истинное лицо знали только Гермиона, Джордж, Фред и Андромеда. Хотя последняя скорее не знала, а просто догадывалась. Как говорится рыбак рыбака видит издалека. А вот члены Ордена могли поступить подобным образом, что было очень неприятно признавать. Гарри поморщилась. Орден после смерти Дамблдора стал слишком большой проблемой. Единственными нормальными людьми, которые действительно чем-то занимались, в этом сброде были профессор МакГонагл, Снейп, Тонксы и Ремус. Остальные просто трепали языками. «Гарри ты должна то, ты должна это и бла-бла-бла». Это раздражало Поттер. Поэтому сразу после битвы у Хогвартса она закрыла доступ на Гриммо всем из Ордена кроме Андромеды. И не зря. Буквально через неделю Флетчер привел Пожирателей. Именно тогда Гарри перестала верить в людей. Ведь со смертью Волдеморта ничего не кончилось. Не наступило это «долго и счастливо» на которое все надеялись. Зло не исчезло. Да даже эту войну Поттер продолжала только из чистого упрямства, а не ради победы света и всеобщего блага. И уж тем более не из желания жить. В общем, Гарри не любила это сборище недопернатых и не удивилась бы, если всю эту канитель с помолвкой подтвердят все из Ордена. Расскажут сказочку о том, какая у них с Кингсли была неземная любовь во время войны и всякое подобное. Поэтому если она кинется в Министерство, то максимум от скандала на который она может рассчитывать это слухи о ее неадекватности или о том, что она шлюха. Был конечно еще третий вариант: что она такая скромная и не хотела чтобы кто-то знал о свадьбе, пока они не поженятся. Поэтому надо действовать тоньше, гораздо тоньше. Может даже заказать пару статеек у Скитер. А еще надо посоветоваться с Гермионой по поводу тактики и линии поведения. И продумать план мести для одного чернозадого засранца. Именно с такими мыслями Гарри поднялась с кресла и отправилась в кабинет писать письмо Гермионе и ее выводку. *Рин (англ) — рожденная заново