Барт и неучтенный человек

Барт была голодна. Очень голодна. Кену не нужно было даже спрашивать, чтобы понять: ее напряженные плечи, то, как она сгорбилась и, наконец, постоянные дикие взгляды в его сторону были более чем красноречивы. Барт щелкала зубами, вращала глазами и едва-едва перебивала свой нервоз тем, что мяла и без того спутанные волосы скрюченными пальцами. — Мы дошли, — бросила она, тяжело дыша. Кен, хоть и не видел еще фермы, поверил ей на слово. Вампиры прекрасно видят в темноте, а Барт была вампиром, так кому он должен был довериться, если не ей?.. Пока они брели по лесу, Кен размышлял, в какой же момент его жизни все так обернулось. Родители умерли от инфекции, когда ему было четыре года; но вместо того, чтобы просто убить Кена, хозяин отдал его на попечение ментору, который воспитывал хьюманартов. Нет-нет, конечно, Кен в хьюманарты не годился: каждый день он слышал, что ему и близко никогда не стать таким прекрасным и утонченным, как иные дети в закрытых домах менторов, и, скорее всего, роль тут играл цвет его кожи. Ментор загружал мальчика физическим трудом, заставляя в одиночку убирать большие помещения после аукционов, комнаты артов и даже туалеты. Барт, очевидно, не разделяла взглядов господина Фэллиуса, и свое несогласие выразила весьма однозначно, распотрошив его на раз-два. Кен плохо помнил тот момент. Скорее всего, он заставил себя забыть об этом, ведь потом Барт, вся в крови, злая, голодная, нашла его. В качестве ужина она выбрала Элайзу, девочку-хьюманарта с прекрасными зелеными глазами и золотыми волосами. В отличие от других вампиров, Барт не убила её, предпочтя подкрепиться несколькими детьми, но ни одного не доводить до грани, поэтому после визита Барт в их доме ментора помимо трупов вампиров остались несколько детей в состоянии обморока А Кену она прямо сказала: — Пойдешь со мной. Мне скучно, а жрать тебя я не хочу. Охранники господина Фэллиуса, тоже вампиры, но с еще менее примечательной родословной, успели поведать Кену, кто такая Барт —до того, как она легко вскрыла им глотки. Вампиресса, которая не желала оставаться в современном цивилизованном обществе, предпочитая набеги на хозяйства и выслеживание аристократов. Кто-то говорил, что она сбежала после того, как убила своих родителей голыми руками, кто-то — что изначально была сиротой, а потом начала мстить, охотясь не только на людей, но и на вампиров. Кен же знал, что все эти слухи... несколько преувеличены. — Я просто убиваю. Вижу вампира — убиваю. Или нет. Тут уж как сложится, как судьба повернется. Убивать вампиров надо, но не всегда стоит. — П-почему?.. —Потому что. Не получается иногда. Тебя же не убила, — скомкано объяснила она, когда Кен все-таки набрался храбрости задать вопрос. — Я же... Не вампир... — По тебе видно, — Барт хмыкнула, показав острейшие клыки. — Люди — другое. Люди — это еда. Нет смысла убивать еду, если ее можно оставить на потом. А вампиры... Она замолкла, но и этих объяснений Кену было более чем достаточно. Пока он вспоминал обо всём этом, они добрались до забора фермы крови. Он был невысок: люди все равно не убегали, зная, кто поджидает их за пределами хозяйства. Сами себя в клетке и держали, получается. Глупые люди. Кен едва уловил в темноте какое-то движение, а потом сообразил, что Барт уже успела перемахнуть через забор. Метрах в двадцати впереди угадывалась фигура с фонарем. — Кто вы?! Барт, очевидно, не ответила. Кен заметил, как она быстро направилась к, очевидно, охраннику, причем человеку — вампиру бы фонарь был не нужен. — Д-довожу до вашего сведения, ч-что эта ферма находится в регулировании Центра... — залепетал человек, отступая назад, когда Барт обнажила свои ножи. — Да мне плевать, — в считанные мгновения она оказалась рядом с несчастным и тут же заломила ему руки за спину, а потом приставила острие ножа к кадыку. Охранник, конечно, выронил фонарь, который упал на сухую траву. Стекло разбилось, трава начала тлеть. — П-прошу, — голос человека стал еще пронзительнее. Похоже, он почуял вампира. — Прошу, м-мэм, я только вчера сдавал налог... Он попытался высвободиться, да только это было бесполезно. Если Кен чему и научился за месяцы с Барт, так это тому, что она была сильнее, быстрее и проворнее любого вампира, не говоря уже о людях. У несчастного охранника не было шансов. Он замолчал так же быстро, как и начал верещать, когда Барт вгрызлась ему в шею, заливая багряной кровью не только жертву, но и свою одежду; как бы ни считала она, что «еду стоит откладывать на потом», голод сносил ей крышу. Кен отвернулся. Барт случалось проявлять жестокость, и Кену было еще страшнее от мысли, что на месте бедняги мог бы быть он. Но, похоже, короткий крик охранника привлек внимание: через темноту к Барт, которая уже бросила на землю обескровленное тело, мчались надсмотрщики, а трава, ярко полыхнув, разгорелась по-настоящему... Огонь начал перекидываться с одного островка соломы на другой, и Кен все-таки перемахнул через заборчик, бросившись к Барт. — Барт! — позвал он, и она обернулась. Лицо ее было явно далеко от того лица, которым должен был обладать здравомыслящий вампир. У Кена подогнулись ноги, и он упал. — Барт, там... Она и сама прекрасно их видела — этих надсмотрщиков, таких же вампиров, как и она сама, с одной лишь только разницей: приблизившись, они замерли, очевидно, прекрасно понимая, кто стоит перед ними. Барт было сложно спутать с другим вампиром. Ее волосы вечно были всклокочены, одежда — порвана; она не стригла ногти и не чистила зубы, пила кровь так и там, где ей было удобно, не заморачиваясь покупкой её в банке или тем, чтобы накрыть стол и употребить изысканно поданную печень. На фоне всех красивых, статных и высокомерных вампиров она и правда была особенной. А еще она кидала ножи так метко, как никто еще на памяти Кена. Первый угодил прямо в голову тому вампиру, что стоял ближе всего, второй — воткнулся в шею следующему, отчего тот тут же начал захлебываться кровью, которая потекла по губам, подбородку, шее и груди. Оба вампира упали на землю, а Барт, сгорбившись, хищно зарычала, смотря на оставшихся трёх. Те тут же переглянулись; один побледнел и свалился в обморок тут же, а остальные бросились наутек. Барт рванула следом, но Кен все равно мог их видеть: огонь от сухой травы поднимался все выше, захватывая больше и больше пространства, и теперь уже самому Кену было некуда деваться. Путь к забору был отрезан стеной пламени. На дрожащих ногах он подполз к двум убитым вампирам, чтобы достать из трупов ножи Барт. Где-то в отдалении послышались короткие вскрики, которые быстро затихли. Барт никому не давала говорить слишком долго, и, похоже, придумала, как без оружия прикончить двоих. А потом Кен увидел тень прямо перед собой. Обернувшись, он увидел того самого надсмотрщика, который при виде Барт свалился в обморок. Сейчас он внимательно принюхивался, так что Кен посильнее сжал рукоятки ножей. Вампир облизнулся. — Неучтенный человек, да? Мне сейчас пригодится кровь, — и, чуть пошатнувшись сделал шаг вперед. Кен бы не успел встать и убежать, даже позвать Барт на помощь вряд ли бы смог. Он просто выставил перед собой нож. Вампир рассмеялся. — Ба-а-арт! — воспользовался возможностью Кен. В ночи были всё ещё слышны звуки возни, которые затем сменились тяжелым дыханием. «О-о-о нет-нет-нет», — только и успел подумать Кен, а потом его накрыло тяжелой волной феромона, который гасил его разум, его чувства, оставляя только страх и желание упасть на землю, чтобы никогда не подниматься. Это было ужасно, будто кто-то вскрыл черепную коробку, и теперь хотел вырвать не только душу Кена, но и его сердце из груди — да-да, прямо через голову. Феромон Барт был тяжелым, и даже вампир, затрясшись, упал на колени перед Кеном. Она свернула надсмотрщику шею голыми руками. Раздался омерзительный хруст, и только потом Кена отпустило. Тело вампира перед ним упало прямо на нож, который он выставил перед собой. Он наконец-то смог дышать и был рад, что хотя бы не наложил в штаны. — Вставай, Кен, — бросила ему Барт, за волосы поднимая труп последней жертвы, и нож легко вышел из его тела. Кен посмотрел на свои руки: да, они все были в крови. Как и штаны. Барт грубо отобрала у него ножи. — Там дальше какие-то деревья. Яблони, вроде. Пошли посмотрим. На них растет что-то, вдруг ты такое ешь, — процедила она нетерпеливо, и Кен тут же закивал, бормоча: — С-с-пасибо, Барт. Он поднялся с земли. Пожар вокруг разгорался, и было пора уходить, поэтому Барт взяла его за руку и чуть ли не поволокла за собой к, как она думала, яблоням. Это был не самый плохой вечер Кена. По крайней мере, теперь он мог поесть.