Маленькая Птичка

… Со своего тайного наблюдательного поста на балкончике Кёсем смотрела, как по призыву наставницы сбегаются на урок гедиклис — такие яркие, такие юные, так похожие на нее саму несколько лет назад. Стайками и поодиночке, словно яркоперые птички, рассаживаются, снова вскакивают, меняются местами, смеются. И, наконец, затихают под строгим взглядом Билги-хатун — сегодняшний урок очень важен, его проведет лично старшая наставница, никому не доверит. Можно понаблюдать еще — а можно и уйти, положившись на опытную уста-хатун, она и на самом деле мудра и приметлива, не пропустит ничего, что пригляда требует. Взгляд Кёсем задержался на стайке из трех девочек, тесной группкой усевшихся чуть поодаль от прочих. Мейлишах, Ясемин и… Кюджюкбиркус. Та, что больше всего напоминала Кёсем ее саму в не столь далекой юности — и вместе с тем вызывала наибольшие сомнения. Кёсем давно к ней приглядывалась, и чем больше приглядывалась — тем сильнее сомневалась. И даже не в том, стоит ли пытаться ввести бывшую воздушную плясунью в будущий гарем одного из своих сыновей или сына Махфируз — Кёсем сомневалась, стоит ли вообще оставлять в младшем гареме эту странную девочку. Не изгнать ли ее, пока не стало слишком поздно? Кюджюкбиркус была умна и хорошо обучена — слишком хорошо для той, что выросла вне стен гарема. Уже одно это вызывало определенные сомнения. Умела она и подчиняться, была услужлива и расторопна, всегда весела, всегда улыбчива и готова метнуться куда прикажут по малейшему шевелению брови, всегда спешила предвосхитить повеления наставниц — но при этом Кёсем не оставляло ощущение, что все это поверхностное, что в глубине души Кюджюкбиркус совсем иная, и там могут прятаться неожиданности весьма неприятного свойства.А еще эти ее глаза цвета очень светлого северного янтаря… Янтарь — камень непростой, притягательный и опасный, недаром его так ценят и лекари, и алхимики. Фамильный камень османидов, если на то пошло. Однако в народе такие глаза считают дурными, приносящими порчу и неудачу, видят в них вечное пламя Джаханнама, что после смерти пожирает нечестивые души, обрекая их на вечные муки. Опасные глаза, если верить приметам. Только вот Кёсем не чета неразумным служанкам, принимающим за иблисово отродье любую тень, Кёсем в приметы не верит. Во всяком случае — в такие глупые приметы. И Кёсем помнит, что янтарь издревле считался камнем правящих султанов Великой Порты. Так кому же и следует принадлежать двум живым янтарям, как не будущему султану? По-настоящему тревожной приметой с точки зрения Кёсем — и, пожалуй, единственным достоверным подтверждением ее сомнений — было то обстоятельство, что Кюджюкбиркус за несколько месяцев пребывания в гареме так и не завела ни единой подружки, ни с кем не сблизилась. Даже на ночных совместных посиделках — и то всегда садилась чуть в стороне, словно бы и не со всеми пришла, а так, мимо ходом. И это ночами, когда испуганные гедиклис жмутся друг к дружке, понимая, что совершают запретное, но не в силах удержаться. А уж днем-то и говорить нечего — днем Кюджюкбиркус и вообще носа не опускала, на других смотрела только сверху вниз, словно мулла с минарета. Даже и непонятно, как ей это удавалось, при ее-то маленьком росточке? Но ведь именно так и смотрела! Во всяком случае — так было еще вчера. Но вот же, однако — не одна сидит, как раньше бывало, гордая и надменная, а чуть ли не в обнимку с двумя другими гедиклис. Причем гедиклис, уже отмеченными Кёсем как вполне достойные и почти готовые к первому знакомству с подрастающими сыновьями Ахмеда. И ведь не просто так сидит, случайно рядом оказавшись, вовсе нет — обнимается, хихикает, перешептывается, насмешничает над другими соученицами. То есть ведет себя как самая обычная девочка среди таких же обычных девочек, словно это в порядке вещей, словно давно уже дружит с обеими. И когда только успели сблизиться? Похоже, рано Кёсем исключила из своих расчетов и планов на будущее маленькую Кюджюкбиркус, рано сбрасывать е с костяшек абака, мягкой и доброй малышке Мейлишах удалось растопить и это ледяное сердечко. Что ж, тем лучше… Решительно поднимаясь с подушек и покидая душный наблюдательный пост, Кёсем лишний раз порадовалась, что проявила выдержку и не поторопилась с принятием решения о судьбе юной гордячки — решения, которое, как показал сегодняшний день, могло оказаться неверным и, возможно, даже губительным. Больше сомнений у нее не оставалось — Кюджюкбиркус следует оставить в младшем гареме, предназначенном для шахзаде. Вместе с Мейлишах и Ясемин. И уже потихоньку начинать их знакомить с Османом, Мехмедом и Баязидом. Пора.