Изгнание

      День сегодня выдался необычайно солнечным: в самый раз для охоты. Именно в такие дни мы с отцом выезжали на тренировки, где он наставлял меня в обучении с луком, а затем, если я слушался, неспешно рассказывал истории о своей жизни.       Я вздохнул и взглянул на отца. Именно в такие моменты мне удавалось почувствовать единение с ним, которое в иные дни ускользало от меня, как осенние листья от ветра.       Пожалуй, такое чувство не способствовало хорошим отношениям, но я ничего не мог с собой поделать. Иногда мне казалось, что отец постоянно одергивает меня и совсем не желает понять. Конечно, это было не так, но мне никак не удавалось поделиться с ним чем-то по-настоящему важным. Я благоговел перед отцом и в то же время побаивался его.       — Опять витаешь в облаках?       Я вздрогнул и обернулся. Отец неодобрительно смотрел на меня, готовый сделать очередной упрек по поводу моей рассеянности.       Что ж, в чем-то он был прав. Но я, не желая давать повода для дальнейших выговоров, быстро спешился с коня и тут же натянул лук, готовый выстрелить в мишень.       Отец кивнул, тоже, по-видимому, не желая развивать эту тему, и снова начал наставлять меня, повторяя те слова, которые я слышал уже тысячу раз.       — Запомни, — говорил он, — в лесу всегда надо вести себя тихо. Как только видишь цель, действуй быстро и без промедления. Но ни в коем случае не шуми. Любой треск под ногами — пусть даже еле слышный — и добыча ускользает.       Я кивал, не желая сбивать отца. Он до сих пор считал, что мне недостает ловкости и умения, хотя я стрелял из лука гораздо лучше многих сверстников, а то и некоторых взрослых. Впрочем, это неважно…       В этот раз охота была удачной. Мы подстрелили крупного оленя и собирались уже двигаться домой, когда из глубины леса раздался стон. Мы переглянулись, и отец, не мешкая, бросился в сторону звука. Я — за ним.       Мы увидели невероятно странную картину: на земле лежал человек — примерно одних лет с моим отцом — и стонал. Одежда у него была изодрана, а на теле было видно несколько кровавых ран. Кто бы ни сделал это с ним, он был жесток.       Увидев нас, человек попытался было протянуть к нам руку, но тут же обессиленно опустил ее на землю.       — Помогите… пожалуйста… — слабо произнес он.       Отец не медля опустился на колени перед несчастным и приподнял ему голову, поднося к губам фляжку с водой. Я же стоял как истукан, не зная, что делать. Эта встреча застала меня врасплох, и я совершенно ничего не понимал. Вид окровавленного человека должен был вызывать во мне жалость, но почему-то я почувствовал лишь фальшь, как будто это зрелище было предназначено специально для публики. Но зачем это нужно?!       — Эльвинг! — строгий окрик отца вывел меня из задумчивости, и я поспешил к ним, подавая бинты и смачивая их в специальном лечебном растворе. Мы всегда носили с собой предметы первой помощи. Просто на всякий случай.       — Что с вами случилось? — спросил отец, быстро перевязывая плечо раненого.       — Разбойники… — едва слышно выдохнул человек, и я чуть не выронил флакон с лекарством, почувствовав эту ложь. — Они ограбили меня и избили… Забрали все… Я ничего не мог поделать…       Я бросил косой взгляд на отца, стараясь не показывать, как удивили меня слова этого человека. И тут меня ждало еще одно потрясение. Кажется, он ничего не заметил. Но как это может быть? Он же врет! Я чувствую ложь!       Но отец если и понял что-то, то не подал виду: он только кивнул и продолжил перевязку. Я нахмурился, закусив губу. В этой истории было что-то не то — но что?       …Перевязка закончилась быстро, и отец велел мне привести коней, чтобы забрать гостя в наше селение. Вообще-то, мы обычно не разрешали людям появляться среди нас, но из всех правил были исключения. Бросить раненого путника на произвол судьбы — это бессердечие, если не сказать больше. Такого не позволял себе никто из нас. Но почему же мне так не нравился этот человек? И если я чувствую ложь, то почему ее не чувствует отец?       — Эльвинг, о чем мечтаешь? — сурово одернули меня. Кажется, отец сердился. Я поспешил к нему и помог ему подсадить человека на лошадь, пытаясь отвлечься. В конце концов, я ничего больше сделать не мог.

* * *

      Этот человек был странным, если не сказать больше. Я проводил взглядом отца и других сородичей, которые поддерживали незнакомца, и нахмурился. В этой истории было что-то неправильное, что-то нереальное, что-то фальшивое… Странное ощущение.       Мне хотелось поговорить об этом с кем-то, кто убедит меня, что мои страхи беспочвенны, но с кем? Все остальные, похоже, верили этому человеку.       — Привет, Эл, как дела?       Я обернулся. Возле меня стояла Эльвира и улыбалась. Рядом с ней находилась Звездочка — гнедая кобылка, которую облюбовала сестра.       — Уезжаешь кататься? — спросил я, улыбнувшись в ответ.       Сестра важно кивнула.       — Звездочка застоялась, — сказала она. — Да и мне хочется прокатиться. Так о чем ты задумался?       Я вздохнул. Загружать сестру своими проблемами не хотелось, но, может, хоть она меня поддержит. А то мне уже не по себе от своих подозрений.       — Ты видела этого человека? — наконец спросил я.       — Видела, — кивнула Эльвира. — Выглядит, конечно, ужасно. Даже не представляю, кто мог с ним такое сделать. А в чем дело?       Я помолчал. Если я ошибаюсь, то попросту взволную сестру, настроив ее против невинного человека. А если нет…       — Что-то случилось? — неожиданно участливо спросила Эльвира, наблюдая за мной.       — Ничего. Просто… не нравится он мне, — произнес я, пытаясь улыбнуться непослушными губами.       Эльвира помрачнела. Мои слова, кажется, ее обеспокоили.       — Не обращай внимания, — попытался было подбодрить я ее. — Все хорошо. Правда.       Ни к чему волновать сестру еще больше. В конце концов, это только мое дело. Эльвира помолчала, а потом, все еще хмурясь, пожала плечами.       — Ладно. Тогда и ты не думай об этом, — посоветовала она. — Знаешь что, поехали со мной. Тебе явно нужно проветриться.       Я заколебался, но Эльвира, не давая мне времени на раздумья, потянула меня за рукав и кивнула на Звездочку.       — Поехали, — снова сказала она. — Звездочка вполне снесет нас обоих.       Я мотнул головой, но отказываться уже не хотелось. Эльвира права, проветриться мне не помешает.

* * *

      — Эй, ребята, глядите, кто пришел! — крикнул кто-то позади, и я резко обернулся. О нет! Опять Вит! И что ему неймется!       Не то чтобы я его боялся, но он меня уже сильно достал. Вит был гораздо сильнее меня, и мне никак не удавалось одолеть его.       Я быстро встал с берега, где в кои-то веки решил устроить себе отдых, и тут же оказался в кольце приспешников Вита. Он же встал прямо передо мной, злорадно улыбаясь.       Я взглянул на Вита, чувствуя в душе уже давно укоренившуюся там ненависть. Да, я ненавидел его. Каждый раз наша встреча заканчивалась одним и тем же: я уходил в синяках и ссадинах, а Вит смеялся за моей спиной. Его, конечно же, наказывали, когда ловили, но он часто — слишком часто! — выходил сухим из воды.       Вит легонько меня толкнул и ухмыльнулся. Я пошатнулся, но устоял.       — Ух ты, какие мы сильные! — фальшиво восхитился он. — А если так?       Я попытался увернуться и убежать, но их оказалось так много, что ничего сделать было нельзя, и следующий удар, конечно же, свалил меня с ног.       Поднявшись, я почувствовал, как пылает мое лицо от незаслуженной обиды, и тут же бросился на Вита. Он отклонился и, перехватив мою руку, больно завел ее назад, мне за спину. Я дернулся было, пытаясь высвободиться из захвата, но противник был сильнее, и мои жалкие попытки вызвали только смех.       Вит неожиданно отпустил меня и толкнул прямо в грязь. Я тут же вскочил. Желание уничтожить обидчика и расквитаться с ним росло во мне с новой силой. Я опять бросился на Вита, но на этот раз он подставил мне подножку, и я, не успев затормозить, снова рухнул на землю. В третий раз подняться мне не удалось: кто-то с силой пнул меня под ребра, и я скорчился, задыхаясь в пыли. Еще один удар. И еще…       Я не мог ничего сделать: они были и быстрее, и сильнее. И самое главное, их было больше. Не знаю, сколько времени это длилось. Я помнил лишь, как лежал, оглушенный, а они по какой-то причине отступили, решив, по-видимому, что проучили меня достаточно.       Когда я немного пришел в себя и смог подняться, то чуть не вздрогнул от неожиданности. Прямо передо мной стоял человек: он смотрел на меня не отрываясь, а в его взгляде застыло какое-то странное удовлетворение. Я попытался было сделать вид, что мне все это нипочем, но вряд ли у меня получилось впечатлить его, в таком-то виде!       Во всяком случае, через пару секунд человек лишь пожал плечами и ушел, ничего не сказав. А я, проводив его взглядом, медленно опустился на камни возле реки и безотчетно дотронулся до лица. Повсюду были синяки и ссадины, и скрыть их не было никакой возможности.       Черт! Опять придется отвечать на дурацкие вопросы, когда вернусь домой. Как будто и без того мало проблем!       Я задел рукой какой-то болезненный синяк и зашипел сквозь зубы. Ненавижу Вита!