Запретный плод

***

      Саске Учиха и Наруто Узумаки были такими разными, но очень похожими, почти одинаковыми. Оба были излишне пафосными, оба не были способны убивать, оба понимали, что без команды не смогут выжить.        Но Саске далеко от светлого образа дурака-Наруто, он тихий и хладнокровный, погружённый во тьму полностью. Учиха совершенно не умеет любить, не умеет прощать, но он очень надёжный. На него всегда можно положиться.        Так думал последний из великого клана, в очередной раз осматривая Коноху, замечая странный дом Узумаки, который он мог бы уже раз десять сменить. И всё не понимает, какой же смысл в этом всём? Почему он до сих пор не нашёл этот смысл? Казалось бы, прошло достаточно много лет, а он всё ещё живёт грёзами о прошлом, иногда его сердце трепетает от забытой ненависти, но не к брату, а к самому себе…        Багровый закат опускался на любимую родину, погружая её во тьму ночи, чтобы лишь некоторые уголки Конохи освещала полная белая луна. Улицы пустовали, многие шиноби уже разошлись по домам, лишь иногда мелькали дежурные по охране и уставшие ниндзя, которые только-только вернулись с миссии.        Саске спрыгнул на крышу небольшого жёлтого домика, окрашенного в бордовый цвет. Большое окно в пол закрыто пухлыми махровыми занавесками, видимо хозяйка ещё не вернулась, либо спит. — Сакура, — он стучит по окну совсем тихо, но настойчиво, чтобы Его возлюбленная услышала. Когда мужчине никто не ответил, Саске открыл окно сам и влез в почти свой собственный дом.        Что он тут делает, Учиха сам не знает, просто как-то всё закрутилось, завертелось, что он сам не заметил как влюбился. Смешно? Конечно, нет, своей эгоистичностью он может испортить Харуно-младшей жизнь, он бы предпочёл оставить её Наруто, но почему-то не хочет.        В какой-то момент она стала для него чем-то вроде клубники на торте, такая же красивая, недостижимая, если попытаешься достать её — разрушишь общую композицию. Это его и влекло, запретный плод, который он должен поймать при этом оставшись не тронутым остальной массой.        В доме любимой было как всегда тихо и чисто, лишь изредка попадались не лежащие на своём месте вещи, она не была хозяйственной, не была слишком нежной или какой-то не такой, необыкновенной. Сакура такая же, как все, но чем-то неуловимым, своим женским очарованием она притягивает. — Саске-кун?        Тихий голос, нежный шепот, он притягивал и разрушал всю тишину. Из-под одеяла выглядывала Она, её розовые локоны были растрёпанны и спадали на нос, придавая ей забавный вид. Кошачьи глаза были чуть прикрыты пушистыми ресницами, а взгляд метался из угла в угол.        Молча, он опустился перед спящей девушкой, та встрепенулась и немного отодвинулась, почти вставая, но взгляд чёрных глаз не позволил, он пригвождал к постели. Она и пискнуть не успела, как Саске обнял её за плечи и прижал к себе.        Любимый запах Сакуры, нежнейшая женская кожа, дыхание в области шеи — всё это он мог бы ощущать вечно.        Горячо. Она чувствовала себя немного неуютно из-за своего внешенего вида, но жар мужского тела заставил расслабиться. В носу щекотал запах земли и листьев, а глаза снова заволокла пелена слёз. — Ты снова плачешь?        Мужчина отстранился, утирая большими пальцами слёзы, всхлипы прекратились и хрупкие плечи перестали дрожать. Саске еле заметно улыбнулся, какая же она слабачка. Сильнейшая куноичи и слабачка. Странное сочетание, но такое существует. — Ты надолго?        Она не смеет говорить, что скучала, не смеет поднимать взгляд, ведь тогда она снова расплачется. Покажет свою слабость, а Саске не любил слабость. Она не хотела его разочаровывать. — На неделю…        Сдавленно отвечает он, видя проскользнувшую на бледном лице девушки волну негодования. Почему же она не показывает своих настоящих эмоций при нём? Неужели не доверяет? Нет, это, конечно, бред! Саске часть Команды Седьмой, доверие в ней всегда было приоритетом. Но больше догадок не остаётся… — Понятно, как дела?        И вот снова, в очередной раз они заводят всё тот же сценарий. Наслаждение друг другом, горячие поцелуи, прикосновениями его огрубевших рук к её нежной коже. А потом он снова уйдет, оставит её ждать. Заставит такие любимые глаза плакать.        А ведь всё дело было в глазах…