Сильнее инстинктов

Целители прибыли быстро, следом появились авроры во главе с Томасом. Я, естественно, получил хорошую взбучку за то, что не предупредил заранее, но мне было глубоко наплевать. Главное – ты! Я следил, как тебя, все еще бесчувственного, забрали целители. Краем глаза заметил, как Монику выводили, закованную в наручники. Это не имеет никакого значения – мне разрешили аппарировать в госпиталь. Я лишь наблюдал за манипуляциями колдомедиков, измерявших тебе давление, накладывающих диагностические заклинания. Я мог только молиться, чтобы ты выбрался, ведь ты так и не пришел в себя. Уже в госпитале, когда тебя забрали, я говорил с целителем, рассказывая ему, в каком состоянии находился, когда нашел тебя. Созвонился с профессором МакАдамсом, и тот пообещал пройти по каминной сети. Все, что мне разрешили – сидеть в коридоре и ждать новостей. Рядом со мной сидел Малфой, такой же уставший, но не терявший надежды. - Северус, все будет хорошо. Ты же его знаешь – он и из ада выберется. Или его оттуда выгонят. - Знаю. Он и там всех достанет, – я устало ему улыбнулся. - Знаешь, я никогда бы не ударил Гарри, но тогда… Он как безумный был. Ты, может, не заметил, но его глаза… они… Он не видел меня. Столько животной ярости, что мне стало страшно. Он готов был убивать! - Это я понял, и мои ребра тоже. - Я поморщился, Костерост, что мне дали после обследования, помогал, сращивал трещины в костях. - Моника сказала – почему она все это делала? - Нет, – я покачал головой. Спросить тогда, в ее квартире, я не додумался, а сейчас уже поздно. Наверно, даже к лучшему, что авроры арестовали её - я не задумываясь сверну её тонкую шейку если Гарри... Нас отвлек профессор. Он вышел из больничной лаборатории, семенил мелкими шагами по коридору, направляясь к нам. - Мистер Снейп, я как раз Вас и ищу. Мы одновременно поднялись: - Что случилось? - Понимаете, такое дело… Все хуже, чем я предполагал. В общем, мистеру Поттеру ввели феромон, который предназначался Вам. Его лечащий целитель рассказал, в каком состоянии Вы его нашли. Вы с другом еще слабо отделались – под действием препарата он был не управляем, его человеческая сущность полностью отключилась, остались только простейшие инстинкты. Это был альфа в чистом виде – существо страшное. Вам крупно повезло… - Не понимаю. Она, что, сделала ему укол? - Да-да, того самого феромона, который колола себе, чтобы вы считали ее своей парой. Представьте, какой взрыв гормонов произошел в организме мистера Поттера! Обычно альфа чувствует только часть их, а тут ударная доза, да еще и чужого! До этого он уже был отравлен. Не удивляйтесь, что он кинулся на Вас – Вы представляли опасность для его самки, так он воспринимал в тот момент ту девушку. - Профессор, Вы можете помочь ему? Противоядие там или, я не знаю, зелье любой сложности… - Я попытаюсь. Мистер Снейп, поймите – сейчас в крови мистера Поттера такой «букет», что трудно предсказать итог. Все решат ближайшие пара часов. Если он не сможет сопротивляться – он умрет. Стандартные зелья, пускай даже модифицированные, даже самого лучшего качества, сейчас бессильны. - Мордред!!! – после такого известия я ударил кулаком в стену. – Неужели ничего нельзя исправить? Должен же быть способ! - Я уже вычленил составляющие, сыворотка, нейтрализующая феромон, скоро будет готова. Но насколько она поможет… - он развел руками. Постоял еще секунду и снова засеменил по коридору, чтобы скрыться в лаборатории. Я упал на стул. Всего два часа между жизнью и смертью, а я не могу даже подойти к тебе. Столько времени упущено из-за двух придурков! А теперь я могу еще и тебя потерять! Страх, утихший на время, вернулся с новой силой, полился каплями влаги из глаз, скатился по щекам. Безнадежность убивала, от меня ничего не зависит! Если бы я мог помочь, отдал бы собственную жизнь, только чтобы ты продолжил жить. Ты лежал там, за толстым стеклом, один на один со смертью. Стараешься выбраться из ее цепких лап или просто ждешь, когда она оставит последний поцелуй на твоей холодной коже? Борись, молю тебя, не сдавайся! Время шло, часы бездушно отсчитывали оставшиеся минуты. Им все равно – выживешь ты или умрешь. Со смертью одного время не остановится, продолжит отбирать минуты жизни у другого. Люц сидел рядом, опустив веки и закрыв ладонями лицо, тихо шептал слова: «Touchez pour par la puissance du miracle, le bénir tout le chemin vers le salut, la guérison, la guérison. Donnez le corps de sa santé, son cœur - béni facilité son cœur - le baume divin.». Пусть я не знаю молитв даже на родном языке, прошу Господа за тебя своими словами, и верю, что он услышит меня. Вся магия мира не способна помочь тебе, больше мне не к кому обратиться. Целитель проскользнул в твою палату мимо нас, закрыл за собой дверь. Пробыл там недолго и вышел. - Мистер Снейп, зайдите… Я поднялся, предчувствие тяжелой лапой легло на сердце, сжимая его в своих когтях. После яркого коридорного света полумрак палаты показался мне полной темнотой. Лишь одно яркое пятно – совершенно белая кровать. Я смотрел на тебя, бледного, растрепанного, такого родного. - Прогноз неутешительный, жизненные показатели все хуже. Он умирает. У Вас будет несколько минут, чтобы попрощаться… Он тактично замолчал и вышел, оставив нас наедине. Я стоял истуканом, боялся того, что мне нужно сделать – отпустить тебя. Добровольно проститься, чтобы больше никогда не увидеть. Медленно приблизился, взял твою холодную ладонь. Опустился на колени, прикасаясь губами к кончикам пальцев, надеясь вдохнуть в тебя хоть крупицу жизни. - Гарри! Я знаю, что ты услышишь меня. Прошу – живи, не оставляй меня. Я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом. Борись! Ты же Гарри Поттер, ты никогда не сдаешься! Слышишь? Не смей! Ты сам просил не закрываться от тебя, а теперь бросаешь, как последний трус! Цепляйся, рви зубами, ты умеешь, я точно знаю, но не смей просто сорваться. Такие, как ты, не умирают на больничной кровати, они горят факелом, даря свет. Слышишь, чертов гриффиндорец? Я же люблю тебя. Ты продолжал лежать, неподвижный и безмолвный, а на что я надеялся? Что после моей пламенной речи ты откроешь глаза и кинешься мне на шею? Старый дурак. Я поднялся и вышел из палаты. Не оборачиваясь, пошел к выходу – не хочу быть здесь, дожидаться, когда ты сделаешь свой последний вздох. Раньше, когда у меня было всё – не задумывался. Не ценил. Принимал, как должное, позволяя себе быть неблагодарным. А теперь… Не станет одного человека. Кто-то всплакнет, кто-то пожалеет, кто-то пожмет плечами и забудет. А я теряю все. Друга, любовника, любимого. Словами не передать, кто ты для меня. Ты – это я сам. Сижу на парапете, затягиваясь табачным дымом. Жду, когда кто-то выйдет и скажет: это конец, тебя больше нет. Простыми словами лишит меня воздуха, вгонит острый нож в спину. Страшное время. Одна за одной, бесконечные минуты тихого ужаса. Как-то сами по себе любые цели начали казаться бессмысленным. Зачем мне что-то делать, если жизнь потеряла смысл? Капитальный ремонт, который мы так давно планировали? Слишком долго. Новое зелье? У меня не хватит сил. Вскоре я начинаю злиться. Я злюсь на то, что не смогу жить без тебя; злюсь на людей, которые продолжат жить нормальной жизнью, пока я умираю от горя; злюсь на себя за то, что я это допустил, не доглядел, не догадался раньше. Во мне шел настоящий конфликт, с одной стороны я знал, что я уйду вслед за тобой, с другой - я чувствовал себя вполне живым и здоровым и не знал, как это понять. Все здоровые привычки, которые появились в моей жизни - правильно питаться, здоровый сон, уход от выпивки и курения - будто меня предали, теперь они казались пустой тратой времени. Ничего не имеет смысла. Ожидание смерти хуже самой смерти. Осторожные шаги сзади, рука ложится на плечо. Сжимаюсь – вот и все… - Северус, он очнулся…

***

Стараниями профессора МакАдамса ты поправлялся. Сам он уехал в тот же день, оставив с тобой своего ассистента, угрюмого бету Стива. Он по графику колол тебе антидот, нейтрализующий яд в крови, и ты оживал. На второй день ты стал есть, а на третий — потребовал выписку. Я не возражал — забрал тебя из госпиталя и отвез домой. Малфой, видя, что у нас все в порядке, приказал не беспокоить его без крайней необходимости и уехал домой — отсыпаться. Вместо него приехала Грейнджер, истосковавшаяся по работе за время вынужденного простоя. Я мог быть спокоен, оставляя тебя с ней, когда поехал в аврорат — мне нужно поговорить с Моникой. Я уговорил Дина Томаса на свидание с Моной — только она могла ответить на мои вопросы. Аврор согласился, хотя и предупредил, что девушка молчит с тех пор, как попала за решетку. Меня провели в комнату, которую я до этого видел только однажды, со стороны задержанного — светлое, пустое помещение. Посередине стоит стол и пара стульев напротив, следящие и подавляющие магию артефакты по углам и огромное зеркало на всю стену. Я сидел, постукивая пальцами по столу, когда ее привели. Она была бледна, без макияжа казалась старше, волосы убраны назад, открывая лицо. Села напротив, положила руки на стол, переплела пальцы в замок. — Здравствуй, Моника, — я первым начал разговор. — Зачем приехал? Позлорадствовать? — она зло смотрела на меня, словно это я был причиной ее бед. — Мне это ни к чему. Я хочу поговорить. — Зато я не хочу! Офицер, отведите меня обратно в камеру! — но аврор не шелохнулся на ее требование. — Послушай, ты не в том положении, чтобы качать права. Просто ответь мне на один вопрос: зачем? Почему ты это сделала? Она рассмеялась, громко, закидывая голову назад. Издевалась над моим незнанием, наслаждалась моей злобой. — Ты дурак, Северус Снейп! Как я могла ошибиться? Ты всегда привлекал меня — успешный, уверенный в себе, талантливый, овеянный мрачной славой одинокий герой… Я, как и многие омеги, надеялась стать твоей парой, мечтала, что ты увидишь меня, заберешь с собой. А ты столько раз проходил мимо, даже не смотрел в мою сторону. Возвращаться к полоумному отцу, прозябать в нищете? Пришлось… Тогда папочка и рассказал мне о своем изобретении. Я ухватилась за этот шанс! Уговорила его. Он желал нам лучшей доли. Я следила за вами, выучила расписание и привычки. Уговорить Патрика труда не составило — он неровно дышал к Поттеру. Остальное ты знаешь. — И все? Никаких коварных планов мести, ничего? — А что тебе еще нужно? Я только хотела жить нормальной жизнью, не думать о завтрашнем дне: что надеть, что поесть, перестать считать каждый кнат. Войти в высшие круги — приемы, вечеринки, вручения, — это как другая вселенная! А ты… оказался другим. Тупой трах меня не устраивал. — Так ты сама травила меня так, что я не соображал. — Ну, это был побочный эффект, и от меня не зависел. Хотя, мог бы быть и по-нежнее — синяки еще не до конца сошли… — Моника, а про ребенка — это правда? Я задержал дыхание — самый напряжённый момент, именно за этим ответом я пришёл сюда. Узнать, разрушены ли наши жизни, придётся ли мне оставить тебя? Связать свою судьбу с ненавистной омегой, воспитывать нежеланного ребёнка, держаться от тебя подальше… — Успокойся, не будет никакого ребенка — я блефовала. Не хочу потомства от тебя! Да и быть его не могло — ты никогда не был моим альфой, даже когда грубо трахал меня. Больше мне нечего сказать тебе. Убирайся отсюда, видеть тебя не хочу… Она закрыла лицо ладонями, наручники позвякивали при каждом движении. Аврор, наблюдавший за нашим разговором, приблизился и поднял девушку под локоть. — Прощай, Северус Снейп. Я кивнул ей в ответ. Вышел, поблагодарил детектива и отправился домой. Где-то в глубине души я даже жалел эту несчастную, но снова вспоминая, как она с нами поступила — жалость испарялась. Я решил забыть о ней, её судьба больше не моя забота. *** Через неделю после твоего возвращения пришли авроры, вручили повестки — нам нужно будет явиться в аврорат для дачи официальных показаний. Против семейства Берч в полном составе выдвинуты серьезные обвинения: похищение и покушение на убийство. Тихого суда не будет, мы слишком известны. Если раньше я до дрожи боялся огласки, то теперь, когда я почти потерял тебя, это казалось таким ничтожным. Мы с Люциусом еще долго обсуждали, стараясь понять — до чего можно дойти в попытках наладить собственную жизнь? В стремлении добиться комфорта и богатства уничтожать чужое счастье, не думать о других, лишь о себе. Так и не сойдясь во мнениях, решили — хорошо то, что хорошо закончилось. Просто надо выучить урок и не попадаться больше в сети мошенников. Если получится… Идиотизм! Конечно, были и раньше попытки окольцевать одного из нас, но чтобы настолько цинично — никогда! Мы уже настолько привыкли к этим постоянным взглядам, обещаниям и угрозам, что перестали обращать на это внимание. Теперь нас ожидает новая волна омег и бет, желающих заполучить одного из нас. Как в прошлый раз, стаи сов, горы писем, признаний и требований пропитанных приворотными, подстроенные встречи, однотипные разговоры. Всё это мы уже проходили. А жизнь, тем временем, вернулась на круги своя. Постепенно вернулись наши друзья-коллеги — заказы Министерства никто не отменял, ты снова сновал по дому, раздавая указания и пинки. Все было по-старому. Кроме одного: мы остались только коллегами и соседями. Все, что было между нами — стерлось из твоей памяти. Во время консультации с МакАдамсом я осторожно поинтересовался: возможно ли такое? Положительный ответ добил меня окончательно. Я долго выслушивал научные объяснения твоей амнезии и единственное, что понял — ты меня забыл. Не как Северуса Снейпа, как любовника. Таков был побочный эффект введения чужого феромона. Я долго наблюдал за тобой, силясь понять: как такое вообще возможно? Одно дело, если бы я был твоей парой, омегой, и меня пытались заменить другим. Но между нами никогда не было никакой химии, только чувства. Как можно стереть память сердца? А ты и не смотрел на сторону. В плане интимной близости тебя вообще никто не интересовал: ни я, ни другие. В жизни оставался прежним — увлеченным, занятым, творящим, но только и всего. Вечерами закрывался в своей комнате, и до утра я тебя не видел. Я метался как зверь в клетке, отчаяние захлестывало с головой. Хотелось, как раньше, обнять тебя, легко прикоснуться губами к виску, просто, чтобы ты был рядом. — Северус, вернись, где ты витаешь? — ты пощелкал пальцами у меня перед глазами. — Здесь я, продолжаем, — взмах палочки, заготовка проекционного артефакта опускается в приготовленное мной зелье… А сегодня ты сослался на плохое самочувствие и отпустил всех пораньше. Я не стал сразу идти за тобой, после того, как ты отмахнулся от моих вопросов и ушел. Я знаю, что ты хочешь побыть наедине с собой, возможно, даже устал от моей постоянной опеки, но это сильнее меня — я иду к тебе. Не стучусь, мы никогда не спрашиваем разрешения и входим друг к другу без стука, открываю дверь. Окно распахнуто, с моим приходом в комнату ворвался сквозняк, высоко подняв легкие занавески. Ты сидел на подоконнике, даже не посмотрел на меня, а сквозняк растрепал твои волосы. Стих он так же внезапно, как и появился, когда я закрыл дверь. Я подошел к тебе, убрал несколько прядей с лица. Ты подтянул колени к груди, обнял их руками и положил голову сверху. Повернулся, внимательно рассматривал меня. — Устал? Ты прикрыл глаза, соглашаясь. Только мне ты можешь признаться, что устал или боишься, для других — ты несгибаем. Уверенный во всем, что делаешь, непрерывный генератор идей, всегда готовый двигаться вперед. Остальное доступно только мне, даже Грейнджер не признаешься, что заболел или вымотан до предела. Я помню, как после крупного срочного заказа ты, от усталости и слабости, не мог уснуть, я приходил к тебе. Со мной ты расслаблялся, забывался целительным сном, чтобы уже с самого утра продолжить свой бег в бесконечность… — Чаю хочешь? Я сделаю. — Нет. Под глазами залегли тени, делая их более выразительными. Внезапно меня посетило déjà vu — таким ты был однажды, я уже видел эту тоску во взгляде. Когда решил, что ты хочешь бросить меня… — Гарри, что тебя гложет? Скажи, не закрывайся. Ты продолжал молчать. Опустил глаза, старался не смотреть на меня. — Северус, почему ты такой сильный? Я уже хотел отшутиться, но стойкое чувство, что этот разговор повторяет тот, прошлый, заставило меня замолчать. Тогда я чуть не упустил тебя, сделав неправильные выводы, в этот раз я не собираюсь повторять ту же ошибку. — Потому, что ты со мной. Ты делаешь меня сильнее. — Хотел бы и я быть таким. — Ты и есть такой же. Если однажды меня не окажется рядом, помни: ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься, и умнее, чем думаешь. — Так хочется верить в это. — Так верь потому, что это правда. Если ты слаб — никто не посмотрит в твою сторону, а ты ведешь за собой других. Даешь надежду и веру в завтрашний день. — Ты считаешь меня сильным, но ты ошибаешься. Сильный признает свои ошибки и находит в себе силы их исправить. Но я тебе верю, поэтому… Сев, я должен попросить у тебя прощения… — За что? — Прошу, выслушай. Еще в больнице я подслушал разговор профессора с его ассистентом, они говорили о возможных последствиях этих уколов, тогда в первый раз и было произнесено это слово: амнезия. Я не спал, слушал. А потом много думал. И решил, что это наш с тобой шанс. На нормальную жизнь. Я повернулся и облокотился на откос окна. Я понял что ты хотел донести до меня, но злости не было, я хотел лишь понять причины твоего поступка. — Ты решил за нас обоих? — Да, считал, что так будет лучше. Но лучше не стало. — Значит, ты все помнишь. — До последней минуты… — Хорошо. Тогда ответь мне: зачем просил доверия? Просил не закрываться? Я всегда был открыт для тебя, ничего не скрывал. Ты взял на себя слишком большую ответственность — решил не только за себя, но и за меня тоже. Даже не спросил: а чего хочу я? — Так скажи! Чего ты хочешь? Вот так продолжить скрываться от всего мира? Положить жизнь на алтарь этой любви, заранее обреченной? Ты понимаешь, чего просишь? — Гарри, я живу так всю жизнь. И я прекрасно понимаю, не думай, что я готов оставить тебя, я никогда не буду готов… — Прости. Я подошел к тебе, обнял: — За столько лет ты иногда так меня поражаешь… Казалось, я знаю тебя, но каждый раз ты преподносишь сюрприз. — Вот такой я, непредсказуемый, — улыбнулся. — За это я и люблю тебя. У каждого мгновения есть своя вечность. Это тоже останется в памяти, когда ты тихо прошептал: «Не оставляй меня»…