Часть 1
26 февраля 2013 г. в 21:10
Когами не помнил, когда это началось, но в один прекрасный момент поймал себя на том, что думает об инспекторе Цунемори чаще, чем следовало бы. Мысли эти поначалу были невинными и практически незаметными, он вспоминал о ней лишь в связи с работой, подмечая то одно, то другое занимательное качество ее характера, не переставая удивляться несколько странному в рамках нынешней системы самостоятельному мировоззрению. А потом она заняла и те его мысли, которые с их общей работой в Бюро никак не были связаны. Закуривая очередную сигарету, Когами представлял, как забавно инспектор Цунемори морщит нос, когда случайно вдыхает едкий табачный дым. Разбивая вдребезги очередного тренировочного дрона в спортзале, он не переставал думать, насколько она слаба и хрупка, и насколько сильным поэтому должен быть он. Вспенивая шампунь, охлаждающий голову после тяжелого дня, он невольно вспоминал тонкий цветочный аромат, исходящий от ее кожи... Тогда-то Когами и спохватился впервые. Сидя после на диване в мрачной комнате и механически щелкая зажигалкой, он медленно и словно бы нехотя осознавал случившееся.
Чувства, столь неожиданно для него самого зародившиеся по отношению к Аканэ, не имели ничего общего с теми, что ему приходилось испытывать ранее. Они не были похожи на животную страсть и бездумное желание просто обладать, пробужденное охотничьим инстинктом; не были похожи и на глупую влюбленность, когда с лица не сходит идиотская улыбка, а в груди все сладко щемит при одном воспоминании о случайно перехваченном взгляде. Нет, все было чересчур спокойно и ровно, однако это невзрачное зернышко так прочно укоренилось в существе Когами и пустило свои толстые корни до того глубоко, что отмахнуться от него теперь стало невозможным.
Проблема заключалась в том, что инспектор Цунемори не была похожа на других девушек, и дело тут не только в возрасте. Она видела мир сквозь призму собственных убеждений, которые, хоть и не противоречили навязанным обществу нормам, но в то же время зародились в ее голове без влияния системы. Она умела выбирать, причем, выбирать правильно тогда, как все остальные полагались на "справедливый" суд, решавший в их жизни абсолютно все. Она идеально дополняла неидеальную "Сивиллу". При этом Аканэ отличала удивительная наивность, возросшая из искреннего желания находить в людях хорошие качества и верить в них. Сочетание твердого внутреннего стержня с таким светлым оптимизмом приводило и Когами, и всех в Бюро без исключения в замешательство, но вместе с тем восхищало. Эта девочка была способна многое изменить в жизни каждого из них.
Но сдерживал себя Когами с большим трудом, нахождение рядом с Аканэ каждый раз превращалось для него в пытку. Он многое хотел сказать и сделать, но отдавал себе отчет в ее незрелости. Гино был абсолютно прав, говоря, что она еще ребенок. Смелая, решительная, упорная, безусловно заслуживающая уважения как личность, но ребенок. Он не мог открыть ей то тоскливо-гнетущее чувство, что снедало его, боясь отпугнуть. Когами казалось, если она решит отдалиться от него, он попросту сойдет с ума и взвоет, как верный пес, искренне привязанный к своему хозяину. Инспектор Цунемори сумела занять его голову настолько, что на какое-то время он даже думать забыл о Макишиме.
В конечном итоге он начал избегать ее сам. Ему было проще глухо порыкивать от нестерпимого желания просто увидеть ее, чем в вечном напряжении находиться рядом и настороженно ожидать, когда сдадут нервы. Не удивительно, что она не представляла, как вести себя с ним, ведь Когами сам заводил ее в тупик своим поведением.
Он знал, что она говорит о нем с остальными. И Масаока нередко корчит многозначительные мины. Аканэ спрашивает, интересуется? От этого его распирало еще сильнее, но и вызывало непонимание. Что это, праздное любопытство, или он точно так же занимает ее мысли? Как часто она думает о нем? Что думает? От таких размышлений сигаретная пачка пустела быстрее обычного.
— Когами-сан! — ее оклик врезался в его спину где-то в коридоре Бюро, по которому он стремительно шел прочь от офиса, не желая сталкиваться с ней в дневную смену. Видимо, кто-то проболтался, что Когами здесь. — Пожалуйста, подождите!
Конечно, он остановился. Не мог не остановиться, видя, как она чуть ли не бегом пытается его догнать. И, вот, тогда сердце впервые защемило, но не от счастья, а от собачьей тоски. Аканэ замерла в нескольких шагах от него, тяжело переводя дух, а потом вперила в него свои карие глаза, требующие внятного объяснения, во взгляде сквозили осуждение и обида. А он, жаждая заключить ее в объятия прямо в этом неуютном, сером коридоре, продолжал сохранять невозмутимый вид.
— Давно не виделись, инспектор Цунемори. Рад бы поболтать, но, кажется, на вашу смену выпал срочный вызов.
И он, готовый закончить не начавшийся толком разговор, развернулся, чтобы уйти, но она схватила его за рукав пиджака. Машинально, не задумываясь, только бы остановить. Они не виделись порядка трех недель, Аканэ скучала, волновалась, а Шинья словно и не рад ее видеть. Где она совершила ошибку, почему он избегает ее? Ей нужны ответы.
— Почему, Когами-сан? — неожиданно для самой себя выпалила она. — Что происходит?
Через край. Для Когами это слишком. Он смел ее миниатюрную фигурку и рывком прижал к прохладной стене, зажимая в своих объятиях, как в стальных тисках. Наконец, она близко, наконец, он чувствует ее и теперь пьянеет от полюбившегося запаха цветов.
Губы Аканэ теплые, мягкие, податливые. В его руках она сразу обмякла, но Когами, не обратив должного внимания на эту загнанную покорность, продолжил целовать ее, утоляя свою жажду. Лишь мгновениями позже он спохватился, поняв, в какой хаос привел своими действиями ее неискушенную душу, каким шокирующим оказался для нее его напор. И медленно, но не отпуская ее, отстранился. Грудь Аканэ вздымалась от частых вдохов, ошеломленно раскрытые губы алели после поцелуя, а Когами чувствовал себя последней свиньей. Не осмеливаясь взглянуть ей в лицо, он уткнулся лбом в стену рядом с ее головой, внутренне подготавливая себя к тому, что сейчас она начнет вырываться.
Но лишь ощутил, как на его крепкую шею легли маленькие, теплые ладони, обнимая...