Пятьдесят на пятьдесят

— …, а я ему говорил, нефиг с Азиком связываться. Ну да что теперь говорить. О, привет! — Дима прервался. К скамеечке, на которой они курили, подкатил белобрысый парень на скейте. Щелкнул декой, подхватывая рукой, а вторую с готовностью протянул Диме. — Семен, — представился Сёма. — Я в курсе, — ухмыльнулся парень, пожимая ему руку: — Артем, — и мотнул головой в сторону пятиэтажки за плечом, — Лисов. Семен даже завис от неожиданности — серьезно, лисенок Тёма? — Вот ты вырос, — признался он удивленно. Лис наблюдал за ним с весельем и незнакомым, не умещающемся в прежний детский образ, оценивающим любопытством. — А вот ты не особо. Чего, старички, теперь только стаптываетесь? — Да конечно, — отмахнулся Дима то ли от дыма, то ли смешного подъеба. — Тоже мне, сопляк нашелся. Ты на сколько нас младше? Года на три? — Ну, знаешь, — протянул Тёма, — в школе складывалось ощущение, что лет на двадцать. На что Дима показательно закатил глаза и фыркнул. А Тёма с совершенно необиженной полуулыбкой покосился на Семена. До последнего только тут дошло, что он все еще рассматривает его. И он моргнул, улыбнулся в ответ и, различив, как взгляд Тёмы задержался на его сигарете, показал — будешь? Однако Лис бодро тряхнул головой в кепке. — Наш остряк не курит, — ответил за него Дима. — Уж точно не это, — Тёма сморщил нос. У него вообще оказалась очень выразительная мимика. — Ладно, я домой. Не буду мешать вашим старперским разговорам, — крикнул он, прыгая на скейт. — Маленький говнюк, — подытожил Дима без злобы и тут же вернулся к оставленной теме: — Ты-то, Сём, надолго к нам? Семен задумчиво покрутил в руках бычок. Глаза сами собой скользнули по привычным окнам. По-честному, временной отрезок не имел особого значения. — Недели на две, три… Пока родители в своих отпусках. — Не заскучаешь без общажных тусовок? — А то у вас тут заняться нечем. — Да у нас из стареньких кто где. Но футбас по выходным с периодичностью собираем. Ты еще в теме? — Вспомню, не французский. — Ой красава. Вот мы Вадику-то хвост надерем, я уверен. — Красно-о-о-ов, — с деланой досадой встретил его Вадик на поле. — А ты чего здесь забыл? Не пьется халявного алкоголя, не спится с доступными однокурсницами? Не приболел ли часом? — По-твоему, это все, на что я способен? — поржал Семен. — Может, я по роже твоей унылой соскучился. Дай, думаю, хоть по коробке тебя погоняю, как в старые добрые. Чтобы ты по делу ныл, а не за просто так. — А это мы еще посмотрим, кто у нас ныть будет. Давно в голень не получал, звезда ты наша неоцененная? — Не получал, — покладисто согласился Семен. — Жду с нетерпением. Ноги, как ни странно, остались вполне себе целы. Зато в суматохе игры с локтя прилетело в лицо. И пока Семен «отдыхал» на куцем газончике, разглядывая водовороты разномастных звездочек, ему вдруг вспомнилось, как лет пяток назад он уже лежал где-то здесь — то ли пьяный, то ли обдолбанный — и размышлял о своей жизни, напоминавшей клубок дурных несовпадений. Ему тогда казалось, что за пределами этого поля, двора, школы, родительского дома, старых знакомств все может быть по-другому. Впрочем, он никогда не тешил себя надеждой, что будет. — Сём, ты живой? — склонился над ним Дима. — Живой, конечно. А кто спрашивает? Руку дай. Уходили с поля большой многоногой толпой. У Семена с непривычки ломило мышцы, гудела ушибленная голова, и перед глазами нет-нет да проскакивал застывший квадрат неба из прошлого, но состояние было на удивление благодушным и даже по-своему медитативным. — Холодненького принести приложить? — зубоскалил по дороге Вадик. — Ага, в банках, желательно чешской пивоварни. — То есть ты приглашаешь? — Да приходи уже и не выеживайся. Так и получилось, что вечером почти все собрались у Семена. Кто-то смотрел очередной отборочный по хоккею, кто-то тер за Крым, кто-то — за компьютерные игры и последние блокбастеры, а Дима с Вадиком и Семеном, перемежая байки сложносочиненными подколами, делились новым и вспоминали старое. — Что, и нету никого? Да брешешь. — А тебе не пофиг? — Да у тебя, Краснов, вечно было больше всех баб. Вдруг тебе наконец-то перестали давать, и ты теперь знаешь, как живут простые смертные. — Ой, Вадь, ну чья бы корова мычала. Дима, который еще со школы встречался с их одноклассницей Викой Лебедевой, и был с ней до неприличия счастлив, только улыбался над горлышком бутылки. — Ну, а что учеба, — разводил руками Вадик. — Учеба как учеба. Что о ней рассказывать? Зато после армейки я всех старше, а, следовательно, опытнее и, — заканчивал, подмигивая, — как жених, перспективнее. — Вот ты молодец. Из армии после школы через универ и сразу жениться. Пожил для себя, называется. — Ты, Семен, молчи вообще. Мы люди простые. Это не нас уговаривают в Норвегию ехать. — Да шла б она лесом эта Норвегия. — А если вдруг в самом деле пойдет, то уж будь другом, подскажи, каким именно. Авось, я в дороге перехвачу. — Тебе-то она накуя? — Лишней не будет. Норвежечек у меня еще не было. Наутро по пути из магазина Семену навстречу попалась группа ребят на скейтах. Семен даже зачем-то оглянулся им вслед, но ничего знакомого для себя не увидел. И столкнулся с Лисом нос к носу, повернув к дому. — Утречка, — поздоровался тот и следом углядел Сёмин фингал: — Ого, что с тобой случилось? — Что? А. Это футбол случился, не бери в голову. Тёма с короткой заминкой кивнул, не отводя глаз. Потом опомнился, каким-то ребяческим жестом утер нос и посмотрел Семену за плечо. — Мне пора своих догонять. Может, еще увидимся. — Давай. Осторожнее там, — на автомате пожелал Семен в отъезжающую спину. — Да, пап, — пропел тот. Вечером Семен видел из окна, как Лис с друзьями пестрой шоблой сидят на трибунах у футбольной площадки. Музыка с колонки, пиво и сигареты, девочки в капюшонах на бейсболки, бомберы и вансы — все по правилам молодежной культуры. Семен выкинул в окно остатки сигареты и ушел смотреть «Время приключений». К следующей игре он подошел уже с подготовкой. Побегал вечерами, повисел на турниках. Семен занимался раньше, вот только с общажной бытовухой и нескончаемым балаганом весь ЗОЖ из него незаметно повыветрился. А тут, как разбудило. И обещалочки «по ногам» от Вадика только добавляли здоровой злости. — Играй, давай, перспективный. Выиграю, ты вечером проставляешься. — Вот так заявление, — не преминул расцвести Вадик. — Я так понимаю, в противном случае проставляешься ты? Все слышали? Вечером у Сёмы — он угощает. В итоге сошлись на ничьей, одному из вратарей чуть не выбили зубы, а ребята к чертям посрывали голоса. — Вот что значит вернулся массовик-затейник, — плюхнулся Дима к лежащем на газоне Семену. — А я че, я ниче. — Ты мне про буддизм не затирай. Я тебе, как есть, говорю. — Да ладно тебе, здорово же. — Да здорово, конечно. Сам вон лежишь светишься, как гребаный атомный реактор. Семен хрипло рассмеялся. — Так странно, Дим, — заметил он: — Находить покой там, откуда мечтал вырваться. — Не все, о чем мы мечтаем, верно, — хмыкнул Дима. — Вечером опять у тебя? — А что, есть альтернатива? — Можем куда-нибудь выбраться, музыку послушать. Семен скосила на него глаз и прикрыл лицо локтем. — Я подумаю. Вечером, впопыхах вываливаясь из подъезда, он в очередной наткнулся на Тёму. Вернее буквально снес его с ног и лишь в последний момент успел цапнуть за куртку, не давая упасть. — Черт, прости, — подвис Семен. В процессе спасения Лис внезапно оказался к нему почти вплотную, и от этого оба впали в легкий ступор. Тёма ожил первым: — Можешь отпускать уже. Я, вроде, не падаю. Семену потребовалось больше времени, чтобы реабилитироваться. Хотя мозг включился явно не сразу. — А вдруг это я за тебя держусь, — выдал он. Несколько секунд Лис смотрел в ответ, то ли не понимая, то ли в ожидании разъяснений, после чего сглотнул и опустил глаза к пальцам на своей куртке. Те и разжались. Семену даже не нужно было представлять, как это выглядит со стороны. — Прости. — Да ничего, — сказал Лис, отступая на шаг и разглаживая одежду. — Куда летишь? — С ребятами в клуб собрались. — Вот так, значит. Как вы вообще живые после сегодняшнего? Это же был катарсис какой-то… Под конец фразы он смешался, заканчивая чем-то, смутно напоминающим «спортсмены, блядь». И Семен с изумлением понял, что тот видел игру. Усмешка против воли полезла на лицо. — То есть ты бы не пошел после такого тусоваться? — Пошел бы, — тоже хмыкнул Тёма. — Вот и пошли. Лис за мгновение поменялся в лице, брови удивленно взлетели вверх. — Ты меня с собой что ли зовешь? — Со мной. А что, старперская компания нынче не в почете? — Я… я не могу сегодня. Семен, как сумел, нейтрально пожал плечами. — Ну, нет так нет. Тогда хорошего тебе вечера. — И вам, — кивнул Лис, разглядывая что-то у себя под ногами. — В другой раз, может быть. — Ага. Может, еще увидимся, — вернул Семен его же фразу. Караулил он его что ли? Но на следующий вечер Тёма объявился у площадки, где Семен зависал на турниках. — А чего один? Сёма выдернул из ушей плеер, и устало оперся о перекладины. — Удобно. Ничего не отвлекает. — То есть я помешал? — Это был не намек, Лис. Просто ответ на твой вопрос. Тёма помолчал, посмотрел по сторонам и с независимым видом забрался на спинку одной из скамеек. — То есть если я здесь посижу, то будет норм? Семен хмыкнул, опускаясь на сидение рядом. — Сам-то откуда и куда? — Мимо шел. — Чем ты живешь, Тёма? — неожиданно для себя спросил Семен. Лис глянул на него с недоумением, покусал губу. — Да тем же, что и все остальные: учеба, тусовки, скейт. — С родителями живешь? — Ага, с ними. Батяня все время в командировках, так что я за матерью присматриваю. — Он скорчил рожицу. — А она за мной. — Девушка? — Н. нет. Повисло молчание. — Надолго ты тут? — спросил Лис. — Пока родители в отъезде. За хатой, вроде как, присматриваю. — Это ты тусовками с футбольной командой за ней присматриваешь? Хреновый же из тебя присматриватель. — И все-то ты знаешь, — поддел его Семен, бросая взгляд снизу вверх. Тёма отвернулся, пытаясь удержать лицо, но у него не вышло. — Ну, двор живет разговорами. Все про всех знают. — Тоже верно. Только ты забываешь, что мы, старперы, уже не так лихи, как прежде. Так что квартире вряд ли что-нибудь угрожает. Разве что передоз пиздежа, да телек нагреется. — И даже никаких буйств и пьяных оргий? Семен не стал у него уточнять, о каких оргиях речь в рамках футбольной команды. — Не, — сказал он, — это уж вы, пожалуйста, сами. Оргии — это где-нибудь в другом месте, а дом — это дом. Ночь Семен пролежал, пялясь в потолок. Наутро панда из зеркала сообщила ему, что он дурак, и ничего не меняется. Промаявшись с полдня, он позорно сдался и набрал Диме. — У Степы спроси, он не откажет, — посоветовал тот. Возвращаясь от Степы, Семен, как назло, зацепил во дворе глазом знакомую кепку, и без каких-либо конкретных мыслей свернул ей наперерез. — Чего делаешь? — Ничего, — пожал плечами Тёма, придерживая ногой скейт, и в излюбленной манере подначивать подергал бровями: — А че? Есть че? — Есть, — честно признался Семен. Лис с недоверием наклонил голову. — И? — Зайдешь? — Телек с тобой посмотреть? — Да как хочешь. — Окей. Зайду. Сейчас? — Ну, ты же не занят. От абсурдности этого диалога Лис закатил глаза: — Какого черта мы разговариваем, как дауны? — и несильно пихнув Семена в плечо, покатил в сторону его подъезда. Он оказался на вкус, как зеленый час с горчинкой дури. Семен, как сорвался, так к нему и прикипел — целовал и не мог остановиться. Тёма в этом плане проявил даже больше сознательности — или жадности, как посмотреть — первым стащив с себя футболку, а с Семена штаны. В нем всего было на тонкой грани равновесия: уверенности и стеснения, покладистости и ехидства, желания и нежности. И Семена почти ослепляло, какой он был красивый. Когда Семен проснулся с ним утром на одной подушке, то пролежал черт знает сколько времени, разглядывая созвездия светлых родинок, тонкую линию губ и подвивающиеся от сонной испарины волосы. В конце концов на тумбе заерзал телефон — будильником на футбол, — и, как бы ни было жаль, пришлось вылезать в душ и на поле к ребятам. Тёма нашелся на трибунах в середине второго тайма. Семен не стал тянуть с приветствием и первым делом подошел к нему на перерыве: — Все в порядке? — Мог и разбудить, — нервно дернул Тёма плечом. — Зачем? Тебе плохо спалось? Лис поджал губы и посмотрел на него с пытливым раздражением. — Тём, я бы отыграл и вернулся. Скажи, зачем мне нужно было тебя будить? — Не очень прикольно просыпаться одному в чужой квартире. — Она не чужая, она моя. С поля его позвали. — Дождешься? — спросил Семен, отступая спиной в сторону голосов. — Домой пойду. — Вечером? — Посмотрим. Но вечером Лис все же пришел. Никого особо не заинтересовало, по какой-такой причине — все дворовые были знакомы между собой, если не лично, то хотя бы в лицо. Пока Тёма снимал куртку и наступал на задники кедам, Семен придавил плечом стену неподалеку, выжидая. Но когда Лис закончил свое копошение, то бросил на него внимательный взгляд и остался стоять, где стоял. — Ясно, — усмехнулся Семен, — улыбаемся и машем. Окей. На появление Лиса Дима даже бровью не повел. Зато ни с того ни с сего оживился Вадик: — Что, будем молодежь совращать? — Что ты несешь? — простонал в ладонь Дима. — Я имел ввиду плохому учить, а не то что вы подумали. Что хоть подумали, идиоты? — Ну, во-первых, думать — это сразу не к нам, — заметил Семен, устраиваясь от Тёмы на другом конце стола. — А, во-вторых, — продолжил Дима, — ты серьезно думаешь, что тебе еще есть чему его учить? Вадик задумчиво почесал в бритом затылке и воззрился на младшенького с возмущением: — Что, совсем нечему? Тёма со своей хитрючей улыбкой только руками развел. За разговорами и пивом он понемногу оттаял. Не стеснялся вворачивать шпильки, не фильтровал сленг и крепкое словцо, не избегал смотреть Семену в глаза и без конца обкусывал губы. В какой-то момент Семен поймал себя на том, что не справляется уже сам. И он тихонько выскользнул из квартиры во двор — на пару сигарет, так он думал. А выкурил полпачки, алкоголь давно выветрился, и домой совершенно не хотелось. Тёма возник из темноты почти бесшумно, без слов умостился рядом, так же молча влез под руку и куртку, и только тогда спросил: — Твои знают? Семен вздохнул и обнял его в ответ, испытывая острое облегчение, как будто перестало давить там, где уже было в кровь стерто. — Димка догадывается, наверное. Вадик… навряд ли будет сильно удивлен. Но как-то специально я их не посвящал. — Ты уверен в них? Семен помолчал, размышляя. — Тебя что конкретно волнует? Их реакция? Или моя реакция на их? — Просто не хочу, чтобы случилось какое-нибудь неведомое дерьмо, — пробормотал Тёма. — Разве же это угадаешь. Дерьмо случается. И чаще просто так, чем по какой-то причине. — Это ты, как старпер, опытом делишься? — Типа того. — И что же?.. — снова заговорил Лис после недолгого молчания. — Что? — Может, есть и шанс, что все обойдется? Его осторожность забавляла, но в сердце от нее немилосердно кололо. Семен огладил Тёму за ухом и всем собой впитал его тихий выдох. Какова была вероятность, что в этот раз он делает правильный выбор? — Как всегда — пятьдесят на пятьдесят.