Путь наименьшего сопротивления

Сто диагнозов злого безумья, Сто несшитых расщелин души, Сто смертей дарит темень-колдунья – Слёзы времени в вольной тиши. Тени мрачных жестоких фантазий – Тот второй, поселившись во мне, В бесконечности однообразий Снова топит мой разум в огне. Глава 1. Очередной вечер начинался со звука воды, льющейся из крана, и бренчания тарелок, бьющихся друг о друга. Парень со взлохмаченной чёрной шевелюрой, старательно отмывал от посуды остатки сегодняшнего ужина. На мальчике была старая растянутая футболка, явно превосходившая по размеру его самого, и пара застиранных синих джинсов. Гарри бросил злостный взгляд в сторону своих многоуважаемых родственников, которые были увлечены просмотром телевизора, как и в любой другой вечер. Как же ему осточертели их издёвки! Всё лето, изо дня в день, ему приходилось выдерживать все эти оскорбления. Случайное появление в поле зрения дяди сопровождалось очередной пламенной речью, насчёт его, Гарри, непригодности, ненормальности, и всего, что обычно завершало яркость столь эмоциональных высказываний. Он, конечно, за много лет, проведённых в этом доме, пытался смириться с подобным проявлением «любви» к своей персоне, но, как известно, всему есть свой предел… Это лето казалось каким то особенным, по сравнению с предыдущими. Вероятно так могло казаться из за пустоты, после недавней утраты дорогого человека, а может и из за неожиданных приступов ярости, которые начали появляться после окончания пятого курса. Гарри пытался задавить в себе это, но с каждым разом такое подавление внутреннего огня сдерживать становилось всё труднее. В раковине осталась последняя тарелка. Гарри выдавил ещё немного средства для мытья посуды на губку, и начал оттирать от тарелки кусочки жаркое. — Ты! — рявкнул в своей обычной манере, дядя Вернон.— Быстро домывай посуду, и брысь в свою комнату! И чтобы завтра, без разрешения из комнаты не выходил! Понял?! Гарри почувствовал ещё один всплеск ярости внутри, и кивнув головой, решил не отвечать вслух, дабы сдержать тот огонь, что бушевал внутри. Вроде бы дядя не сказал ничего необычного, разговаривал с ним в том же тоне, что и всегда, но, почему то в последнее время, после такого обращения, в Гарри поднимался невыносимый столб пламени, просившийся выброситься наружу. У парня возникало яркое желание что-нибудь сломать. Желательно парочку костей своего дяди. Но до крайностей мальчик старался не доходить. Увидев, что его племянник не ответил так, как ему требовалось, Вернон решил немного отыграться на парне, за его непослушание: — Послушай, выродок! Если в этом доме тебя просят ответить вслух, значит, так ты и должен отвечать! Иначе ты снова будешь лишён еды! И завтра, и послезавтра! Ну, что ты стоишь, негодный мальчишка, ты что, говорить разучился? Ответь, что понял меня, идиот несчастный! Ярость внутри Гарри поднялась до критической отметки. И просила срочного выхода. Бросив яростный взгляд на красного, как помидор дядю, Гарри со всего маху бросил намыленную тарелку на чистый, собственноручно выдраенный пол. Тарелка с громким звоном разбилась о кухонный кафель, разлетевшись на сотни мелких фарфоровых осколков. Не выдержав нахождения в обществе своей семейки, Гарри бросился из кухни вон. Запнувшись на верху лестницы, ведущей на второй этаж, он чуть ли не рычал от злости, и, пытаясь хоть немного выместить её, со всей силы хлопнул дверью в свою комнату. * * * Лунный свет слабо освещал маленькую комнату на втором этаже дома по Тисовой улице номер 4. Обитатели этого дома мирно спали. Все, кроме темноволосого паренька, сидящего на подоконнике окна, и изучающего учебник по трансфигурации за прошлый курс. Весь сегодняшний день он ничего не ел, и не выходил из комнаты. Именно потому, что передвигаться по дому, и есть, ему вчера запретил дядя. Помимо этого он запрещал тратить электроэнергию, поясняя свой запрет тем, что он и так расходует слишком много средств на своего неблагодарного племянника. Поэтому Гарри читал учебник при свете луны. Его часто мучила бессонница, и он коротал ночное время, повторяя программу прошлого года. Он дочитал последнюю страницу учебника, закрыл книгу, и откинул голову на откос, устремив взгляд сквозь оконное стекло. За окном была тихая ночь. Задний двор дома был освещён только яркой полной луной. Парень снял очки, потёр глаза, уставшие от чтения при небольшом количестве света, и, ощутив усталость от бессонницы, всё же решил попытать счастья, и напроситься в объятия Морфея. * * * Гарри стоял напротив большого зеркала, рассматривая своё слегка смуглое лицо. Глаза, цвета изумруда оглядели отражение с ног до головы. Парень чувствовал, что упустил что то едва уловимое, то, что не получалось поймать взглядом. Он попытался сосредоточиться, и вглядеться в своё отражение чуть лучше. Неожиданно, справа от него почувствовалось лёгкое движение. Гарри повернул голову, но, увидел лишь большую комнату, напоминавшую зал. На высоких стрельчатых окнах, в которые пробивался ночной свет, висели дорогие, зелёные портьеры из бархата, пол представлял собой тёмную деревянную поверхность из тонких дощечек паркета, стены были обиты панелями того же тёмного цвета, что и пол. Несмотря на размеры комнаты, в ней было совсем мало мебели: напротив камина стояли два кресла, в тон шторам, и маленький кофейный столик между ними. Немногочисленность мебели и большой размер помещения, ничуть не уменьшали давящее ощущение, исходившее, казалось, отовсюду. Давили стены, потолок, шторы, и, даже зияющая пустота камина вызывали чувство страха, паники, и неукротимого желания сбежать из этого обиталища тьмы. Да, именно такое словосочетание приходило на ум, при взгляде на эту обстановку. У Гарри появилось ощущение, будто за ним кто-то наблюдает. Он повернулся обратно, в ту сторону, где должно было стоять зеркало, но его там не оказалось. На его месте стояла женщина. У неё были пышные чёрные вьющиеся волосы, бледное лицо с острыми скулами, и тёмные глаза. В этих глазах была глубина. Глубина страха, глубина покорности, глубина безумия… Белатриса Лестрейнж. Вот кто стоял перед ним. Но Гарри насторожило то, что в её глазах не отражалось обычных ненависти и презрения, что она бросала на него во время их редких встреч. Почему она смотрела на него так, будто он был её господином? Так она смотрела только на одного человека, имя которого боялись произносить многие, на своего Тёмного Лорда. — Мой Лорд, вы сегодня великолепны! Вы так могущественны!.. — воскликнула Белатриса, и подобострастно склонилась перед ним. Гарри был в растерянности, почему Белатриса называла его своим Лордом? Ведь он — Гарри, мальчик-который-выжил, тот, кого ненавидел её Лорд. Он повернулся обратно, и увидел, что комната наполнена людьми. Люди были облачены в чёрные мантии, на их головы были надвинуты капюшоны, а на лицах надеты маски. Как только люди увидели, что Гарри, то есть почему — то их Лорд, повернулся в их сторону, они сразу же преклонили перед ним колени. На секунду парню показалось, что где-то в глубине его души зарождается что — то похожее на чувство превосходства, чувство величия, чувство триумфа. Странно, но это скопление народа перестало казаться чем то противоестественным, и незнакомым. Он чувствовал, что так и нужно. Дверь, ведущая из этого зала отворилась, и в помещение зашли двое, которые тоже были в чёрных мантиях. Они вели, нет, тащили за собой силой ещё двоих. Но они не были облачены в те одежды, которые были на большинстве из присутствующих. -Повелитель, мы привели их… — сказал один из вошедших Пожирателей. -Замечательно, Фенрир, пусть подойдут ко мне. — сказал Гарри. Одна часть его сознания противилась всему происходящему, эта часть понимала, что что-то здесь не так, и особенно сильно она взбунтовалась, когда Гарри увидел, что двумя приведёнными людьми оказались его лучшие друзья. Тот, настоящий Гарри, который наблюдал за произошедшим откуда то из глубин своего многослойного сознания, хотел было крикнуть Рону и Гермионе о том, что здесь опасно, и нужно как можно быстрей отсюда бежать, но остальная часть сознания подавила эти жалкие потуги. Гарри наблюдал со стороны за тем, как в его руках появилась палочка, за страхом в глазах друзей, и тем, как было сказано одно из излюбленных лордом проклятий, за тем, как Гермиона упала на пол, прогнувшись назад, и закричав от боли. Её глаза были широко раскрыты от ощущения, будто её нервные окончания одновременно вывернули наизнанку, бросили в котёл с кипящим маслом, и вонзили в них миллионы тонких острых игл. Рон наблюдал за этим, с ужасом, и пониманием того, что не может помочь подруге ничем. А Гарри так и пытался пробиться через невидимую стену сознания, пытался овладеть тем телом, через которое наблюдал, но все его попытки оказались тщетны. Он увидел то, как Лорд закончил жизнь его подруги, кинув в неё режущее заклятье, и то, как голова девушки упала на пол, а из её шеи фонтаном брызнула кровь, оросив чёрную мантию, которая была надета на Лорде. Гарри слышал последний крик своего лучшего друга, и то, как он хрипит под действием удушающих чар. А после, он услышал зловещий, леденящий душу смех. Совсем как в ночь 31 октября 1981 года. В ту ночь, когда Гарри лишился своих родителей, и когда остался в живых сам, после произнесённого смертельного проклятья. Этот смех пугал, замораживал, и проникал в душу. Гарри вздохнул, резко открыл глаза, и сел на кровати. Все его простыни были мокрыми и липкими от пота. Да… таких снов он не видел давно… * * * Громкий, раздражающий звук газонокосилки раздавался во дворе дома 4 по Тисовой улице. Парень в серой помятой футболке осторожно ступал по свежескошенной траве, следуя за громоздким орудием труда. Спину Гарри припекало утреннее солнце, отражаясь от чистых, только что вымытых окон. Из кухни доносился запах свежеиспечённых тётей пирогов с яблоками, смешанный с запахом зелёной травы, утренней росы, и свежего воздуха. Мышцы рук нещадно болели после недавней прополки любимых клумб тёти Петунии. Гарри двигал газонокосилку вперёд, и наблюдал за тем, как соседские дети копаются в своей песочнице. Маленький мальчик лет трёх, старательно возводил из песка большой песочный замок. Его младшая сестрёнка сидела на траве рядом с песочницей, и играла в куклы. Она завязала розовый бантик на волосах одной из своих кукол, и, отбросив её в сторону, с интересом посмотрела на сооружение, воздвигнутое её братом из песка. Недолго думая, она, судя по всему, решила помочь ему в столь увлекательном деле, но, не заметив кучку своих уже украшенных бантиками кукол, запнулась об них, и с визгом начала падать. Пытаясь предотвратить своё падение, она схватилась одной из рук за край песочницы, а второй угодила прямо в башенку живописного творения брата. Естественно, что полусухой песок не выдержал натиска маленькой ручонки, и превратился в бесформенную, далеко не живописную кучку. — Эй! Ты разрушила мой замок! — крикнул мальчик, вскочив на ноги, и топнув ногой. Сестра же, начала похныкивать, почувствовав боль от удара о бортик песочницы. А мальчик, разозлённый столь скоропостижным разрушением своего строения, схватил с земли гальку, и прикрикнув, кинул её в свою сестру, но, траектория камня была такова, что он оказался на пути газонокосилки, которую Гарри как раз таки подтолкнул посильнее. Послышался громкий треск, а затем камень с огромной скоростью вылетел из газонокосилки, и врезался в чистое, вымытое окно, превратив то во множество звонко летящих к земле и в дом осколков. «О, нет!..» — подумал Гарри, выключив газонокосилку. Растерянно, со страхом в глазах, он наблюдал за тем, как из окна высунулось лицо взбешённой тёти: — Ах ты, тварь такая! — чуть ли не зашипела на него тётя, излучая глазами жгучую ненависть — Вернон! Вернон! Ты только посмотри, что этот урод, натворил! — крикнула Петуния вбежавшему на кухню мужу. Тот, оглядев место происшествия, выкрикнул: — Ну всё, мальчишка! — и, громко засопев, кинулся за парнем из дома, по пути прихватив кочергу, что лежала возле камина в гостиной. Гарри, осознал, что если он останется на месте, то ему просто не жить. Последний раз бросив взгляд на то, что осталось от окна, он со всех ног бросился бежать. Бегать Гарри научился ещё в детстве. Когда его пытался поймать Дадли со своими дружками, с явным намереньем пересчитать ему кости. Или внутренности. Вот тогда — то он и освоил искусство быстрого бега, с препятствиями в виде домов и кустов. Гарри не мог понять, что опасней: разъярённый дядя с тяжелой кочергой в руках, или кузен со своей бандой переростков. Но в любом случае следовало как можно быстрее уносить ноги. И как можно дальше… Иначе дядя просто найдёт его и изобьёт в порыве злости… Гарри конечно был уже далеко не тем маленьким мальчиком, которого, заморённого голодом, могли сбить с ног, слегка толкнув. Но хоть немного, чувства самосохранения в нём всё — же присутствовало, пускай и задавленного его небезызвестным геройством. Поэтому Гарри бежал на всех парах. Стараясь сворачивать в самые неожиданные места, и выбирая такие проулки, в которых его дядя мог бы попросту не поместиться. Пройдя через очередную преграду, в виде забора из железных прутьев, Гарри наконец был обрадован тем, что шаги дяди сзади больше не слышались. Очевидно, что тот всё — таки не поместился между прутьями забора, через которые даже его стройный племянник пролез с трудом. Пробежав ещё пару сотен метров, юноша остановился. Он стоял посреди парка. Многие из лавочек были заняты жителями Литтл Уинкинга, но несколько свободных всё — же нашлось. Гарри решил перевести дыхание, и присел на одну из свободных лавок. Бессонная ночь, трудовое утро и бег с препятствиями сделали своё дело, и парень не заметил того, как его начало клонить в сон. * * * Время прошло слишком быстро. Гарри встал с лавки, и огляделся. Вокруг было темно, и ни души. Горел лишь один фонарь, рядом с лавкой, на который сидел Гарри секундой ранее. Молодой человек решил всё — же идти домой. Будь, что будет. Деваться ему всё — равно пока что некуда. Дамблдор буквально запер его в ненавистном доме на всё лето, кроме августа, когда за ним придёт семейство Уизли. Снять номер в каком либо отеле, тоже было проблематично, так как все его деньги были в Гринготсе, а Дурсли давали ему средства только на покупку продуктов. Гарри прошёл несколько метров по парку, и в какой — то момент понял, что находится здесь не один. Оглянувшись по сторонам, он никого не заметил, и, пожав плечами, решил идти дальше. Его не покидало странное ощущение чьего — то присутствия. Слева, из кустов живой изгороди, послышался шелест. Гарри резко повернулся в ту сторону, но застал только покачивающиеся постриженные ветви туи. — Кто здесь? — испуганно спросил юноша. Ответом ему послужило дуновение прохладного ветра. Парень остановился. Ветер утих. На секунду. В следующий момент он почувствовал ещё одно дуновение ветра… возле правого уха… горячее… чьё — то дыхание. Молодой человек вздрогнул, и резко развернулся лицом к тому, чьё дыхание почувствовал. Перед Гарри стоял Он. Высокий, в дорогой чёрной мантии, поигрывающий палочкой в руках… Волдеморт. На его практически отсутствовавших губах отразилась дьявольская ухмылка, в ярко алых глазах со змеиными зрачками сверкнула искра безумия. В ту секунду, когда у Гарри появилась идея о побеге из этого места, Тёмный Лорд начал говорить: — Ну здравствуй, Гарри. Вероятно, ты удивлён моим присутствием здесь. Не так — ли? — усмехнулся Лорд. Гарри было открыл рот, чтобы что — то ответить, но так ничего и не придумав, закрыл его обратно. Тем временем Волдеморт продолжал: — Но не время удивляться. Сегодня мы с тобой совершим то, чего ты давно желаешь… — О чём ты? Что значит Мы совершим? — спросил Гарри, с трудом найдя в себе силы для этого. — Видишь — ли, благодаря нашей с тобой связи, я имею возможность заглядывать в твоё сознание, и видеть, а так — же ощущать твои эмоции, желания и чувства. Недавно, когда я снова решил проверить как у тебя дела, я почувствовал в тебе явное желание убить. Я думаю, ты и сам понимаешь, кого ты хочешь убить, ведь так, Гарри? Подойдя на пару шагов ближе, и мягко улыбнувшись (насколько это позволяло его нынешнее лицо), Волдеморт продолжил: — Гарри, послушай меня. Ты очень сильный, чистокровный волшебник, в тебе течёт кровь Поттеров, Блеков, и Слизеринов. Да, да, Гарри, и прикрой рот, да, ты потомок Слизерина, следующий после меня, разумеется — Лорд усмехнулся — и в тебе сил ничуть не меньше, чем во мне. Гарри было хотел спросить, откуда в нём, истинном Гриффиндорце, взялась кровь Слизерина, но, Лорд снова начал говорить: — Я могу помочь тебе освободиться от тех, кого ты ненавидишь, Гарри, могу помочь тебе почувствовать полную свободу действий. Ты больше не вернёшься в этот дом, ты больше не будешь марионеткой в руках старого манипулятора, у тебя будет всё то, чего ты пожелаешь… Сила, власть, ты можешь полностью овладеть своим богатством, и никто не станет тебя ни в чём попрекать… Гарри, соглашайся. Если ты выберешь меня, то значит, выберешь свободу. Соглашайся… Внутри появилось какое — то ощущение… ощущение чего — то грядущего… Гарри начал видеть происходящее немного смазано… события сменялись в рваном темпе… Вот он пожимает руку Тёмному Лорду, вот, после смазанного скачка, они идут по тропинке к дому Дурслей, ещё один скачок — и Гарри видит перед собой испуганно-недоумённые лица своих родственников — вот он видит как из его направленной на дядю палочки срывается второе Непростительное, и Вернон извивается и хрипит от боли — вот, зелёный луч летит в голову к тёте, в чьих глазах плещется ужас от увиденных мучений мужа — и, наконец перед Гарри стоит кузен, смотря на него непонимающим взглядом — Гарри слышит тихий голос Волдеморта за спиной. Который подсказывает ему тёмное заклинание Effodiunt — Дадли кричит, падает на пол пытается пошевелить сломанными ногами, ломаются его пальцы, большие и малые берцовые кости, плечевые, лучевые, пястья, запястья… позвоночник… в некоторых местах кости вылазят наружу… по полу растекается лужа крови…А Гарри… он чувствует что то похожее на спокойствие… избавление… у него появляется ощущение победы, пройденного неприятного этапа, и облегчения… ему становится легко, и ничего не мешает ему засмеяться. Он смеётся громко, долго, и истерично… наконец — то он свободен! Наконец — то!...