***
Уже на следующий вечер Дидиму ждал сюрприз. Она открыла дверь своей комнаты и увидела зеленую трехметровую красавицу. Дерево стояло у окна в специальной подставке и словно ждало, пока его нарядят. По всем покоям разносился приятный елочный аромат, запах леса теперь был в вампирской спальне. — Маркус, — Дидима бросилась ему на шею, — это невероятно! Ты все же сделал это! О-о-о, это очень красиво, милый… — она обняла и крепко прижалась к супругу. — Да, дорогая, — мужчина зарылся лицом в ее волосы и жадно вдыхал этот божественный запах, который за столько лет совместной жизни все же бесконечно любим им. Наконец, когда Дидима разомкнула объятия и подошла к большой пушистой елке, открыто любуясь этим желанным подарком, Маркус мог со стороны понаблюдать за своей милой женой. Сколько раз он смотрел на нее — не сосчитать! И все равно, она была, есть, и остаётся его любимой женщиной, женой, к тому же чертовски красивой. На нее не грех любоваться снова и снова… А Дидима тем временем открыто восхищалась подарком. Ей давно хотелось внести что-то подобное в их жизнь, но попросить об этом она смогла только сейчас. «Надо было сделать это давно», — подумала вампирша и улыбнулась. Она обернулась и встретилась с любимыми глазами, которые откровенно рассматривали ее, и слегка смутилась, несмотря на то, что живёт с их обладателем уже много веков. Дидима улыбнулась и отвернулась. Ее руки легли на раскидистые зелёные ветки и провели по ним пальцами, восхищаясь дивной мягкостью. Слегка сжав одну из ветвей, она добилась того, что ноздри защекотал приятный хвойный запах, который она любила ещё с детства. — Маркус, а ведь нам надо ее украсить, — сказала она с такой детской беззаботностью, что у него поползли вверх уголки губ. Какой же она еще ребёнок, сколько бы не было ей лет! — Конечно надо, Диди, — Маркус подошёл к жене и как бы невзначай положил ей руку на талию, — только я в самом начале тебя предупреждал, что игрушки на это дерево выбираешь ты. С меня была ёлка, с тебя — украшения. Мы же договаривались, помнишь? — он привлек ее к себе и обнял. — Да, Маркус, помню, — Дидима так же в ответ обняла его и прижалась щекой к его плечу, — эта ёлка такая же высокая, как ты… — она тихо рассмеялась и чуть отстранилась, посмотрев на реакцию мужа. — Не так ли? — Это легко исправить, милая, — вампир чуть сузил глаза и с хитрецой посмотрел на супругу, — а что ты скажешь на это? — Он в одно мгновение подхватил ее так, чтобы ее ноги обвили его поясницу, и крепко держа любимую за осиную талию, начал медленно поворачиваться вокруг своей оси. Он смотрел в эти красные глаза и не отводил взгляд. Не мог, да и не хотел, сколько не прошло бы лет. Они вместе всегда, чтобы не произошло. — И правда… Влюбленный мальчишка, — прошептала Дидима и положила руки на его плечи, притягивая ближе к себе. — Твой мальчишка, — прошептал он в ответ, прежде чем их губы слились в нежном поцелуе.***
Она улыбнулась своему отражению в зеркале и исподлобья посмотрела на супруга, который внимательно наблюдал за тем, как Дидима пытается собрать непослушные длинные волосы в причёску. За столько лет их совместной жизни Маркус не устал наблюдать за этими женскими сборами. Шло время, через каждый определённый промежуток времени менялась мода, создавая все больше и больше проблем женщинам, но этот современный век создавал свободу в желаниях и одежде. Его взгляд скользнул ниже, пройдясь по спине и ягодицам, остановившись у очертаний стройных ног, скрытых длинным до щиколоток синим платьем. Дидима всегда любила этот цвет, ей он напоминал собственный цвет глаз в человеческой жизни. — Дорогая, может оставить все как есть, а? — Не выдержал Маркус и подошёл к жене. — Сколько раз я говорил, что тебе к лицу распущенные волосы, — эти слова он прошептал ей на ушко, привлекая к себе и целуя нежную мочку. — Маркус… — она немного снисходительно улыбнулась и попыталась отодвинуться, чтобы заправить непослушный локон за ухо, — ты мне испортишь причёску! Не надо, — умоляюще прошептала она в ответ, словно они были не одни в комнате, — ну, вот, посмотри. Ты все мне испортил, — расстроившись, она опустила руки на столик, устремив взгляд в зеркало, — а я так старалась… Это все ты виноват! — она в шутку пихнула мужа в бок локтем. — Закрой глаза, я кое-что покажу тебе, — вампир аккуратно положил ладони на ее лицо, — я все исправлю, — шепнул он ей на ухо и чуть прикусил нежную кожу шеи, слегка оттягивая ее. Зеркало отразило его любимую улыбку, такую естественную и одновременно яркую. Он чертовски любил, когда она улыбалась, и делал для этого все, чтобы на этом красивом лице как можно чаще она появлялась. Дидима подчинилась и закрыла глаза, расправив плечи. Супруг ухмыльнулся и встал позади нее, он был намного выше, и перед их глазами предстала немного ироничная картина: сверху головы Дидимы виднелась голова Маркуса. Его руки бережно коснулись густых волос супруги и, чуть стянув их, а затем резко расслабив, пальцами подбирая несколько локонов, распустив волосы, оставили в плену заколки лишь одну прядь на затылке. — Вот так намного лучше. Открывай глаза. В такие моменты Маркус сам не верил своему счастью. Неужели именно у него есть она — родная, любимая, и такая красивая? Неужели именно на него когда-то обратила внимание и остановила свой взор эта необыкновенная женщина, чьей руки и любви добивались многие, но досталась, в итоге, ему… Он ценил каждую ее эмоцию, мог сжечь любого, кто посмел бы причинить его любимой хоть малейший вред. Он любил ее всю, каждую частичку этого великолепного тела, любил иногда резкие перепады настроения и даже благоволил к капризам, не смотря на то, что братья до сих пор не понимали его… Да ему и не нужно было чье-либо одобрение, ему необходимо лишь ее одно слово… И он мог бы сжечь мир, или воссоздать его по частицам. — Марк! — Он оторвался от дум и посмотрел в зеркало на отражение своей невероятной жены и затаил дыхание: ее гранатовые глаза блестели от невозможности заплакать. Она поднесла к своему лицу руки и спрятала в них лицо. — Родная, нет, — вампир повернул ее к себе и аккуратно, словно боясь разбить эту хрупкую вазу, убрал руки от ее лица, — когда мы вместе, остальное не важно. Ты не должна плакать, не должна расстраиваться. Я люблю тебя, — сказал он напоследок, прежде чем обнять, — и очень люблю о тебе заботиться. Они могли стоять в этом положении вечность. Это единение душ, при котором не нужны были слова, не стоило даже того, сколько они прожили. Даже просто обнимать любящего человека не стоило всего, что произошло в их жизни до появления друг друга. — Маркус, любовь моя, — Дидима, не разрывая объятий, прошептала эти слова ему прямо в грудь, — пожалуйста, не обижайся на меня, хорошо? Мужчина блаженно улыбнулся и закрыл глаза, наслаждаясь моментом, проводя руками по ее бархатным чёрным волосам. Это и есть для него счастье. Он приподнял ее личико так, чтобы прижаться к полным губам нежным поцелуем и раствориться в нем полностью. Руки прошлись по тонкой талии и привлекли к себе еще ближе, так, чтобы жена почувствовала его желание. Дидима, жадно, словно это был необходимый для нее глоток воздуха, ответила на поцелуй, прижимаясь к мужскому телу, чувствуя возбуждение любимого и касаясь руками груди. Они оба растворились в этом поцелуе. Не было для них остального мира, лишь эта комната, и лишь они. Всегда. Когда мужские руки прошлись по бедрам и остановились на ягодицах, а губы начали ласкать шею, Дидима попыталась оттолкнуть от себя супруга. — Марк… мне надо… надо в магазин… Ох, мы же распределили обязанности, — она дернулась в его объятиях от наслаждения, которое дарили губы мужа. Но тот словно не слышал ее, постепенно целуя ниже, и уже почти дошёл до груди, открывая неглубокий вырез платья и покрывая ключицы и декольте поцелуями. Дидима понимала, что если Маркус не остановится, то до магазина она дойдет очень не скоро… — М-м-м… Магазины все закроются, дорогой, — едва проговорила она, поняв, что Маркус уже начал подводить дело к постели, — я не успею… — Ну и пусть, — вампир ещё раз резко поцеловал ее в губы и уже хотел развернуть ее спиной к себе, как почувствовал, как супруга его со смехом отталкивает, но уверенно и сильно. — Мне правда надо идти, — нарочито строго прошептав ему в губы, Дидима высвободилась и пальцами коснулась его щеки, — мне пора. И ее губы коснулись его щеки и через мгновение она снова подошла к туалетному столику и открыв один из многочисленных шкафчиков, достала что-то наподобие небольшой шкатулки. На ходу поправляя платье и прическу, Дидима одела чёрные линзы и несколько раз моргнула, стараясь привыкнуть к ощущениям. Одевала она их не в первый раз, но все никак не могла привыкнуть к неприятным ощущениям. — Имей терпение, — она подошла к нему и он посмотрел в непривычно карие глаза, — я скоро вернусь, — и приподнявшись на носочки, вампиресса коснулась губами мужской щеки и быстро упорхнула.***
Торговый центр Boutique del Tartufo был небольшим, но многолюдным и шумным. Украшенные огромными шарами и прочими елочными игрушками потолки и галереи утопали в гирляндах и прочей новогодней мишуре, люди, снующие туда-сюда, и дети, которые были в каждом магазинчике, каждом уголке этого торгового центра. Дидима с улыбкой посмотрела на маленькую девочку, которая проскользнула мимо нее в магазин новогодних игрушек, куда направлялась и она сама. Это был небольшой магазинчик елочных украшений. Он весь сверкал от многочисленных гирлянд, и, пожалуй, казалось, что нет нигде ярче места. По всем сторонам на витринах лежали игрушки разных форм и размеров и от этого разбегались глаза. Здесь были и большие и маленькие шары с блестками, зеркальные, или самые простые, игрушки, похожие на шишки, разнообразные, разных цветов, и даже бюсты! И это было действительно невероятно. У людей действительно богатая фантазия для творения таких бесподобных вещей! Дидима вспомнила слова брата о невероятной способности людей придумывать множество вещей, от большинства которых не было проку. Она ухмыльнулась. Аро, как всегда, оказался прав. Многое из увиденного ею было совсем не нужно. Например, для чего эта тонкая гирлянда, которую с лёгкостью можно порвать одним лишь движением руки? Или же взять хоть эти огромные шары, висящие на потолке и рискующие упасть на голову? Современная человеческая глупость… Вампирша давно привыкла к большому скоплению людей и научилась сдерживать жажду. Здесь, в этом здании, наполненном суетящимися людьми, словно муравейник, она чувствовала себя такой же, как и много веков назад. Она любила людей, что бы не творила с ней ее сущность во время жажды. Их часто беспричинная радость, грусть, минуты тоски и отчаяния, возможность изменить внешность, изуродовать себя до неузнаваемости или же превратиться из гадкого утенка в лебедя… Люди могут все. — Синьорина, вам помочь? — на ломаном итальянском обратилась к ней молодая девушка, которая, скорее всего, хотела ей помочь с выбором. Еще одна лишняя человеческая профессия. Дидима улыбнулась. Не синьорина она вовсе… Давно уже синьора сколько веков… Ей очень хотелось побыть как можно больше времени здесь, среди людей, и немного почувствовать себя такой как они, но она помнила просьбу мужа и предупреждении о кратковременном использовании линз. У нее на все есть уже не более полутора часов. Поэтому она не преминула согласиться на помощь, попросив показать ей небольшие шары на ёлку и гирлянды. Девушка-консультант, видимо, очарованная ее красотой, моментально подбежала к одной из витрин, где на небольших поставках по отдельности лежали ёлочные шары. Вампирша осмотрелась и заметила несколько коробок у стены, доверху наполненных шарами разных размеров и цветов. В голове пронеслась быстрая мысль о том, чтобы купить содержимое этих всех коробок и немедленно уйти. Дидима этим и воспользовалась. — Я беру все эти коробки. Их только пять? — обратилась она к консультанту, теперь уже юному пареньку, который сразу покраснел, как только заговорили с ним. — Д-да… Я посмотрю, синьорина, с-сейчас, — заикаясь, молодой человек поспешил удалиться, и пришел через несколько минут, когда Дидима рассматривала людей через стеклянную стенку магазина, — да, их всего пять, сеньорина, вы будете брать все? Их еще не успели выставить на витрины... — он показал рукой на уже стоявшие коробки и почему-то удивленно посмотрел на нее. Дидима кивнула, молча смотря, как суетится молодой консультант, в надежде угодить ей, но все равно, он был обыкновенным человеком, поэтому — для нее нерасторопным. У нее в запасе не так уж много времени, прежде чем яд глаз растворит линзы, нужно торопиться. Вампирша поспешила взять все в свои руки, и быстрым шагом подошла к парню, чтобы помочь ему все упаковать. — Давайте я вам помогу, молодой человек, — и, взяв у него один из коробков, стараясь не касаться рук, чтобы не выдать холод своего тела и не совершать быстрых и резких движений, характерным вампирам, начала перекладывать всевозможные ёлочные шары в большой пластиковой пакет. «Хотя почему меня беспокоит холод моей кожи? Сейчас же зима!» Наконец, когда все, что ей было нужно, упаковали, Дидима расплатилась за покупки, и как можно быстрее постаралась покинуть это людское общество.***
Она медленным шагом шла по площади, щедро украшенной яркими длинными гирляндами и новогодними фигурками, стоявшими прямо на земле, в снегу. Дидима улыбнулась, вспомнив, что во времена ее детства, подобное поведение людей посчитали бы идолопоклонничеством и закидали бы камнями. В лучшем случае. «Все же этот век действительно изменил многое на этой земле», — подумалось ей, когда мимо пробежал маленький мальчик с большим шаром из снега в руке. — Берегись! — за мгновение до удара, он крикнул молодой женщине, скорее всего его матери, которая не успела закрыться, и теперь на ее боку белело огромное пятно, которое она тут же начала стряхивать, смеясь. В нескольких шагах от нее мужчина, играя, забрасывал девушку снегом, и ее уже почти не было видно под ним. Дидима невольно улыбнулась, смотря на них и слушая ее заливистый громкий смех. Праздничная атмосфера царила не только вокруг, она наполняла души смертных, глаза сверкали, ожидая новогодних неожиданностей. Все ждали чуда. А Дидима просто шла мимо семей с детьми, чей громкий и весёлый смех заглушал даже собственные мысли. Ей, несмотря на такую предпраздничную атмосферу, совсем не хотелось никакого чуда. Оно у нее уже есть.***
Дверь негромко захлопнулась за ней, распространеняя по пустой комнате эхо. — Дидима! Она вздрогнула и медленно опустила пакет на пол своей комнаты. Голос мужа был похож на раскат грома, который давно не сотрясал их стены. Что же произошло сейчас? Не снимая мехового плаща, вампирша прошла в смежную комнату. Муж сидел в кресле, нога на ногу и явно был чем-то недоволен. — Что произошло, Маркус? — она не на шутку взволновалась, когда посмотрела на него. Он был явно зол. Губы сжаты в одну тонкую линию, лицо посуровело, глаза потемнели, став почти черными... — А теперь скажи мне, дорогая моя жена, почему ты покинула замок одна? — начав барабанить пальцами по столу, он испытующе уставился на нее. Ах, вот оно что… Она сложила руки на груди и подошла к нему, не отрывая взгляда от черных глаз. — Маркус, дорогой… могу я хоть иногда чувствовать себя свободнее, чем есть на самом деле? Изредка, всего лишь раз в столетие… ты должен давать мне хотя бы каплю мнимой свободы… я не могу постоянно ощущать за своей спиной присутствие какого-нибудь очередного стражника, или личного телохранителя. Я не привыкла к такому, поверь, да и ты это знаешь не хуже меня. Выговорившись, женщина положила руку ему на плечо и слегка сжала, чтобы он поднял голову и посмотрел на нее. — Наша птица высокого полета, — мужчина поднялся с кресла и теперь медленно шёл на нее, и Дидима была вынуждена делать шаги назад, слушая довольно суровый тон, — я никогда ни в чем тебе не препятствовал, когда мои братья удерживали под замком своих жён, я, в свою очередь, никогда не ограничивал тебе свободу действий, и вот теперь я иногда думаю, может, все же следовало поступить примеру братьев… Дидима ощутила, как спина уперлась в стену, оказывается, пока Марк медленно шел на нее, она пятилась от него через всю комнату. Она испугалась его? Конечно же нет! Супруг и пальцем ее не тронул за все года их брака! Просто растерялась. Маркус Вольтури мог действительно иметь угрожающий вид, когда хотел этого. Мужчина остановился от вампирши близко-близко, грозно смотря сверху вниз в огромные, уже ставшими красными, глаза. — Примеру братьев, жены которых… — Ох, замолчи, — перебила вампиресса, и смело прижалась к старейшине, целуя в губы. В следующий момент ее руки уже были над головой, властно прижаты к стене сильными руками мужа, который ответил на поцелуй, словно изголодавшийся. Они стояли и жадно, даже яростно целовались. Их руки, со сцепленными пальцами сжимали ладони друг друга. Их страсть прошла сквозь немыслимое число столетий, но они и сейчас могут упиваться друг другом так, словно впервые месяцы встречи. И пусть это вгоняет в ступор и недоумение собратьев, для них это — естественно. Они не могут друг без друга, так велика их любовь. Не могут без голоса друг друга, без смеха, без радости только от того, что смотришь на свою половинку… Наконец, когда Маркус оторвался от поцелуя, и, отпустив ее руки, провёл пальцами по нежной прохладной щеке. Он произнес уже менее суровым, но все же строгим голосом: — Больше никогда так не делай, я волнуюсь. — Не буду, обещаю, — она нарочито робко посмотрела на супруга и улыбнулась шелковой улыбкой, — поможешь мне украсить ёлку? Я сама не смогу. Ты — моя надежда. Ты — моя надежда. Эти слова имели не один смысл, и он это понял. — Ну, пойдём, — улыбнулся в ответ Маркус немного насмешливо, и вампиресса потащила его в сторону своей комнаты. Через несколько секунд Дидима уже стояла напротив зелёного дерева и рассматривала содержимое огромного пакета, что-то бурча. — Нет, это не пойдёт сюда, это на самый верх можно… а это… — она вытащила длинную гирлянду, придирчиво рассматривая, — это на окно можно повесить… почему бы и нет… так, где же елочные шары? Я их где-то видела… Маркус, как думаешь? — Дидима оглянулась и посмотрела на мужа, держа в руках гирлянду. — Это пойдёт на окно? Маркус стоял и просто наблюдал за своей женой, которая как маленький ребёнок копошилась в елочных игрушках. — Пойдёт, — он посмотрел на длинную тонкую гирлянду в ее руке, — только не на окно, а на тебе, — мужчина рассмеялся и подошёл к ней, присев на корточки и заглянув в пакет. — Это не смешно, Маркус, правда, не смешно. Я не выношу это мигающую яркость, она меня раздражает. Купила только ради интереса, хотя сейчас уже жалею, — женщина хмыкнула и повернулась обратно, возвращаясь к поиску подходящих игрушек. — Давай, помогу, — Маркус аккуратно взял у нее большой пакет и, запустив внутрь руку, вытащил сразу несколько больших шаров. — Я купила только шары, остальные формы этих игрушек мне не нравятся. Мне кажется, это просто издевательство — придумывать такой ужас, как оленья или беличьи головы, висящие на елке… Маркус усмехнулся. Его жена снова не преминула высказать собственное мнение, как, в принципе, и всегда. И он любил это. — Дорогая, просто давай как можно скорее украсим это дерево и я успокоюсь. И ты можешь хоть весь год любоваться ею, — с этими словами, вампир повесил большой синий шар на одну из веток, — не надо особох усилий, просто вешай — и все. — Нет, Марк… это не пойдёт сюда… — жена положила руку поверх его ладони и тонкими пальцами зацепила тонкую нитку и перевесила немного наверх, — вот теперь — отлично.***
И вот зеленая красавица в одной из комнат вампирского замка была полностью украшена. Гирлянда висела на окне, ритмично мигая разноцветными огнями, а белой и красной мишурой были обтянуты пушистые ветви. — Радость моя, теперь ты довольна? — Его рука обняла ее за талию, а сам Маркус с интересом и легкой насмешкой смотрел на реакцию Дидимы. — Да, теперь я полностью довольна, — она повернула голову и посмотрела на своего мужа, — это будет novus annus. На их лицах играла улыбка. Да, это будет счастливый Новый Год.