Я - Фитц Чивэл Видящий!

После нашей победы над пиратами с Внешних Островов и над принцем-предателем прошел год. Мы с Ночным Волком провели его в Горном Королевстве. Потом мы решили продолжить наш путь в никуда. Я понимал, что не могу покинуть горы, пока снова не пройду по тем дорогам, по которым уже прошел один раз. Драконы вернулись туда, где мы их впервые нашли. Я их посетил. Лес постепенно забирал их себе — повсюду высокая трава и вьющиеся растения. Они были так же незабываемо прекрасны, как в тот миг, когда мы увидели их в первый раз. И так же неподвижны. Они пробили бреши в могучих кронах деревьев, когда восстали ото сна, чтобы сразиться за Бакк. Их возвращение тоже не отличалось деликатностью, и теперь с неба на землю, сквозь густую зелень, проливались солнечные лучи, которые словно позолотили драконов. Я нашел рогатого дракона короля Вайздома… Я видел Девушку-на-Драконе… Волк знал, кого я искал… Верити. Моего короля. Я его нашел. Ночной Волк сел и аккуратно уложил хвост вокруг лап. Он не хотел подходить слишком близко. Я медленно приблизился к Верити-Дракону, чувствуя, как оглушительно стучит в груди сердце. В теле, вырубленном из Скилла и камня, спал мой король. Ради него я принял такую страшную боль, что шрамы от этих ран — телесных и душевных — останутся со мной до конца жизни. Я шел и чувствовал, что по щекам текут слезы. Как же мне хотелось услышать его такой знакомый голос. «Верити», — хрипло позвал я. Моя душа тянулась к нему, словами, Уитом, Скиллом — я искал своего короля. Мне не удалось его найти. Ночной волк не сдвинулся с места, продолжая нести вахту. «Он ушел, — сказал я ему то, что он знал и без меня. — Верити ушел». Я спрятал голову в коленях и зарыдал, оплакивая своего короля безутешнее, чем в тот день, когда он стал драконом. Снова и снова я прикасался к безжизненному темному камню, и иногда на краткий миг мне казалось, что холодная чешуя оживает под моими пальцами, или легкая рябь пробегает по тому месту, куда упала моя горячая слеза, но это были лишь мгновения иллюзии, обман зрения, самообман души, после которых новая судорога боли охватывала меня, еще более сильная, чем предыдущая. Я рыдал, я бился головой о его холодное каменное плечо, я пытался царапать его твердую лапу с филигранно выточенными когтями. В какой-то момент я даже выхватил нож и занес свою правую руку над левым запястьем, чтобы пустить себе кровь — вдруг кровь поможет пробудить к жизни это прекрасное каменное изваяние? Ночной Волк не позволил себе вторгнуться в мои мысли, он лишь заскулил, тихо и жалобно, и я выронил нож. В конце концов я, наверное, так и заснул у ног дракона, словно ребенок, обессилевший от рыданий. Когда я проснулся, был уже вечер. Ни слезы, ни сон не смягчили моего горя, затопившего меня всего, целиком. Моя кровоточащая душа была одной сплошной раной, а где-то глубоко внутри меня смерзся тугой ледяной ком, который мешал дышать. — Верити, — тихо позвал я, уже ни на что не надеясь. Потом глубоко вдохнул, закрыл глаза и опустил свои стены. В тот же миг меня поглотил бурный поток Скилла. Пусть так. Я останусь там навсегда. Я не хочу жить. Я не нужен сам себе. Я не нужен больше моему королю. Ночной Волк… Что ж, думаю, сначала ему будет больно. Потом он вернется в свое «сейчас» и поймет, что меня в нем не должно быть. Странное чувство охватило меня. Я разваливался на части, рассыпался, как ледяная статуя, по которой ударили тяжелым кузнечным молотом. Звенящие льдинки рассыпались веером вокруг того, чем я был еще недавно. Еще один удар. Еще. Скоро неведомый молотобоец достигнет своей цели, и от меня не останется ничего более полудюйма размером. Может быть, это я сам? Это я разбиваю себя на мелкие кусочки? Потому что так мне будет легче утонуть в серебристом сиянии, охватившем меня со всех сторон. Боли не было. Там, за гранью человеческой жизни, не было ничего, чем мы привыкли измерять свое существование. Вот так оно, наверное, и должно быть — яркий полет маленькой ледяной звезды, звонкий удар, а потом полная темнота. — Мальчик? Это ты? — Верити? Я не поверил сам себе. Я слышу его? Я чувствую его? Не может быть! — Что ты натворил, юный упрямец? Зачем ты это сделал? — Разве я что-то сделал не так, мой король? Я просто перестал быть. Мне незачем быть. Незачем. — Глупец. Слишком рано. Ну ничего. Сейчас мы это поправим. Я не успел ни удивиться, ни испугаться. Как прачка из Оленьего замка в зимнюю пору быстрым умелым движением выхватывает из ледяной воды старую, много раз постиранную и выполосканную рубаху, меня так же выдернули из потока Скилла. Выжали досуха, встряхнули, расправили и бросили на чистую зеленую траву. Я судорожно втянул в себя воздух и сел, слепо вытянув вперед обе руки. Потом ко мне возвратились зрение и слух. — Верити? — я не поверил своим глазам. Передо мной стоял мой король. Точнее, это был Верити-принц. Тот самый, которого я так любил когда-то, молодой, полный сил, с его блестящими черными глазами и копной вечно встрепанных волос. — Не совсем, Фитц. Я теперь не Верити. Я пришел сюда совсем ненадолго, потому что должен был спасти тебя. Не пытайся сам решить, когда настанет твой срок, не торопи жизнь. И уж тем более — не торопи смерть. Действительно, это был не человек. Он говорил со мной и голосом, и Скиллом одновременно. А, присмотревшись внимательней, я заметил, что сквозь человеческую фигуру неясно просвечивают контуры статуи дракона. Совсем недалеко, в стороне от нас прорезал зелень травы тонкий серебряный ручей. Река Скилла? Совсем не такая, какой я видел ее во сне. Ночной Волк отпрыгнул в сторону и завертел носом, будто учуял свежий труп. — Пусть твой друг не боится меня, — мой король присел со мной рядом на траву и устроился поудобнее, опершись спиной о собственную статую. Я не боюсь. Я удивлен. Что это за дичь? Двигается и говорит, как человек, а сам прозрачен, будто крылышко речной стрекозы. Неправильно! — Мы с Фитцем не сомневаемся в твоей храбрости. Но сейчас извини, храбрец, я здесь только ради него. — Вы вернулись, мой король! — волна неземного восторга охватила меня. Именно такого Верити я так мечтал увидеть снова хоть на миг. — Но кто же вы теперь? Дракон? Элдерлинг? Могущественное божество? — О нет, — усмехнулся он. — Ни то, ни другое, ни третье. Пожалуй… Ты можешь назвать меня Тот, Кто За Гранью. Да, я вернулся ради тебя, но там, где я пребываю сейчас, ваши земные заботы так мало занимают нас, таких как я. Так что, мальчик, давай приступим к делу. — К какому делу? — опешил я. — Я избавил тебя от торопливой смерти. Сейчас у тебя есть время лишь для жизни. Ты ведь уже выбрал себе новую жизнь? Я был совершенно захвачен врасплох его словами и растерян, словно малый ребенок, которого внезапно заставили командовать могущественной армией взрослых солдат. — Я вижу твой ответ на твоем лице. Кажется, Чейд должен был научить тебя лучше скрывать свои чувства, — голова Верити укоризненно склонилась к плечу. — Но я… Вы же не враг мне! — воскликнул я, обретя дар речи. — Я не шпионю за вами и не обдумываю способ вашего убийства! — Может, это и к лучшему, — отмахнулся мой принц от моих неловких попыток спасти свою репутацию королевского убийцы. — Будь честен и со мной, и с самим собой. Итак, представь себе, что твоя жизнь полностью в твоих руках. Ты волен прожить ее как безвестный бродяга. Ты волен вернуться в Шесть Герцогств и занять свое место рядом с престолом Видящих. Или даже на престоле. Я онемел. Что я слышу? На престоле? Каким образом? Пока мой язык робко пытался сформулировать вопрос, Верити продолжал: — Регал, твоими же стараниями, перед смертью присягнул на верность моему сыну. Одновременно с этим он приказал посмертно обелить твое имя и снять с тебя все обвинения, как в применении звериной магии, так и в прочем: причастности к убийству короля Шрюда, подстрекательстве прибрежных герцогов к мятежу, беспричинном убийстве подданных короля прямо в большом зале замка, умственном помешательстве… О, Фитц, ты помнишь, как изобретателен был мой братец во всяческих обвинениях, реальных и мнимых… Итак, ты свободен, чист перед законом и полностью самостоятелен в своих действиях. Куда бы ты хотел пойти? Где жить? А главное — к кому бы ты хотел вернуться? — Молли! — вырвалось у меня помимо моего желания. Мое давно сдерживаемое чувство опередило мысль. Больше года я забывал Молли, и мне казалось, что преуспел, но сейчас… Стоило лишь на миг представить себя рядом с кем-то, кому я был небезразличен… И услужливая память тут же вскрыла почти зажившую рану. — Я говорю глупости, мой король. — Верити. Называй меня, как и раньше — Верити. — О, Верити, я не могу пойти к ней. Она замужем, Баррич воспитывает мою дочь, и оба они считают меня мертвым. А я не могу ее забыть, ни дня из того времени, что мы были вместе. Вот сейчас я вспомнил наш последний пикник на берегу моря. И как потом мой подлый язык выболтал ей о том, что король Шрюд предназначил меня в мужья дочери герцога Браунди. Бедная Молли, еще одну тяжкую ношу я взвалил в тот день на ее плечи. Почему я не умер тогда, получасом раньше? Почему не скончался от счастья в ее объятиях? Верити издал странный звук, похожий на едва сдерживаемый смех, опустил лицо и прикрыл глаза ладонью, как будто ему стало стыдно за меня. — Я снова говорю глупости, Верити? — О да… Представь себе бедную девушку, которая вдруг видит рядом с собой своего возлюбленного в виде покойника. Здоровье бы ты ей подорвал, будь уверен. И потом, при всех ее невзгодах, ей только не хватало обвинения в смерти бастарда Чивэла. Я бы, конечно, своей властью не дал ее в обиду, но представь ее жизнь в замке после такого! — Вы правы, мой принц. Как всегда, правы. Снова я думал только о себе. Тупой эгоистичный осел, вот кто я! Я почти физически ощутил, как моя душа испуганной птицей бьется где-то под сердцем и ломает себе крылья в тщетной надежде вырваться на волю. Нет, ей не суждено воссоединиться с той, кого я до сих пор люблю. Кажется, эти слова я произнес вслух, потому что Верити ответил на них. — Может быть, ты ошибаешься? — был ли это вопрос или утверждение, я так и не понял. — Насколько я знаю Баррича, он будет безмерно рад твоему «воскрешению». — Да, и тут же освободит мне мое законное, как он наверняка считает, место рядом с Молли. Я не могу так подло воспользоваться любовью Баррича ко мне. Я все-таки Фитц Чивэл Видящий, сын принца, а не лакей, ищущий местечко потеплее, — меня передернуло, едва я представил свою встречу с бывшим начальником королевских конюшен. О, Сердце Стаи! Как давно я его не видел. Он здорово умеет лечить раны. И даже волка не оставит голодным. Почему мы не можем пойти к нему? Я просто отмахнулся от легкомысленных слов Волка, ничего ему не ответив. — Ты недооцениваешь Баррича, мой друг, — продолжал свою мысль Верити. — Это будет для него ударом, но не убьет его. Баррича очень трудно убить. Очень и очень! Он, конечно, тут же соберет свой тощий дорожный мешок и оставит вас вдвоем с твоей Леди Красные Юбки. — Вы искушаете меня, Верити? Зачем? Я думаю, что Молли вздернет свой упрямый подбородок и уйдет вместе с Барричем, оставив меня в гордом одиночестве. — Может быть и так. А может нет. А вдруг все получится наоборот? Ты продолжишь свой век так, как и мечтал — рядом с любимой. А Баррич уйдет, поселится в одинокой лесной хижине и в свою очередь займет твое место — место Изменяющего при Белом Пророке? Я так и вижу, как в один прекрасный день в дверь его одинокого дома стучится неизвестный путник, в котором он с трудом признает… — Верити! Не надо так шутить со мной, — взмолился я. — Вы говорили, что хотите помочь мне, а сами представляете мне мою дальнейшую жизнь настоящей пыткой! Зачем? — Хорошо. Будь по-твоему. Забудь о них обоих, о Барриче и Молли. Я не зря упомянул о твоей возможной близости к трону. Целерити, младшая дочь герцога Браунди. Ты помнишь о планах короля Шрюда насчет того, чтобы устроить твою судьбу? Видишь ли ты себя в будущем в роли правителя прибрежного герцогства? — Что? — я уставился на своего дядю в полном изумлении. — И это говорите мне вы? Вы, который так противился своей женитьбе по расчету? Это был величайший дар богов — то, что вы потом полюбили Кетриккен. А если бы этого не случилось? Вы бы смирились с тем, что навсегда связаны с женщиной, которая вам совершенно безразлична? У этих людей вечно все так сложно! Я бы никогда не предавался размышлениям о том, достаточно ли у моей самки длинный хвост или какого цвета глаза. Если она здорова, сильна и не против подпустить тебя к себе — действуй, не теряйся! Я слегка покраснел. Верити серьезно ответил мне: — Я был наследным принцем, Фитц. Для нас это в порядке вещей. И твоя кровь, кстати, не хуже моей. Примерь на себя роль правителя. К тому же Целерити достойная девушка, красивая, умная, воспитанная. Может быть, со временем, ты и полюбишь ее. Так было со мной, так было с моими отцом и матерью… — Никогда! — я был возмущен, поэтому осмелился даже перебить моего короля. — Я люблю Молли, и вы знаете это, Верити! — Что ж, — полупрозрачный человек, сидящий напротив меня, пожал плечами. — Ты сам так решил. Я думаю, Фитц, тебя не прельщает счастье, которое тебе поднесут на золотом блюде и подадут прямо в руки. Тебе нужно счастье в железном горшке, покрытом острыми шипами, и ты должен достать этот горшок прямо из огня голыми руками. Ты будешь кричать и стонать от боли, ты будешь долго и мучительно залечивать свои ожоги, и только тогда сочтешь это счастье заслуженным. Ты никогда не думал о том, что оно может прилететь к тебе само? Просто так? Я не знал, как на это отвечать. Ночной Волк нашел слова раньше меня. Как верно подмечено! Твой вожак не зря был вожаком! Готов биться об заклад, это животное ухмылялось, сверкнув на меня быстрым взглядом исподлобья! — Я Фитц Чивэл Видящий, — наконец, собравшись с мыслями, я гордо выпрямился. — Вы сами дали мне это имя, мой король. Я не предаю свою любовь. — При чем тут предательство? — пожал плечами Верити. — Будь по-твоему, оставим и это тоже. Я могу назвать тебе другую женщину, с которой тебе никогда не будет легко. Может быть, такой возможный союз ты оценишь по достоинству. — И кто же это? — небрежно бросил я, уверенный в том, что такой женщины не существует. — Кетриккен. — Что? — от изумления я выпучил глаза, словно выброшенная на берег рыба. Потом как та же рыба пару раз безуспешно попытался вдохнуть, потом нашарил рукой загривок Ночного Волка. Прикосновение к жесткой теплой шкуре несколько успокоило меня. — Я не могу назвать в этом мире другого человека, которому я бы без тени сомнения доверил свою жену и своего сына. Только ты. И здесь тебе мало будет быть просто достойным ее. Ты все время должен будешь подтверждать это для самого себя и наших подданных. Со временем мой наследник бы стал Будущим королем. И ты постепенно разделил бы с ним власть, как Шрюд со мной и Чивэлом. Что же касается других детей, которые могут у вас с Кетриккен быть… — Нет! Никогда! Я люблю Кетриккен как сестру. Старшую, — уточнил я, сам не поняв, зачем. Ну и зря. Она мне сразу понравилась — отличная сука. Хорошо охотится и справедливо делится. И не воет без веской причины. — Я понимаю, сир, что вы, став Тем, Кто За Гранью, перестали примерять на себя обычные слабости земных людей, такие, как любовь к женщине, например. Или ревность. Но я — я всего лишь человек. Есть некоторые вещи, которые… Я запнулся. Не хотелось говорить высокопарно, и в то же время я испытывал болезненную потребность в том, чтобы мой Верити, как и прежде, понимал меня и разделял мои чувства. — …через которые я никогда не смогу переступить. Как и вы не смогли бы на моем месте, — закончил я, покраснев и потупившись. Мы с ним уже через многое переступили, чтобы обеспечить будущее Шести Герцогств. И это сделало нас больше чем родственниками или друзьями, скорее — сообщниками. — Ну ладно, ладно. Мне стоило догадаться, что ты так же тверд в своих принципах, как и в заблуждениях, — Верити привычно взъерошил ладонью свою и без того растрепанную шевелюру. — Не вини себя ни в чем. Это я взял твою жизнь, и на мне вся ответственность, за то, что мы с тобой сделали. Что ж, а как тебе роль регента при подрастающем наследнике? Ты бы многому его научил. Твои советы и твоя поддержка для Дьютифула и Кетриккен были бы бесценны. К тому же мальчику так здорово иметь перед глазами достойный пример и просто хорошего друга! Точно! Сердце Стаи как-то упомянул, что в детстве на псарне ты все время возился со щенками, и у тебя неплохо получалось! — Не бойся трудностей, — продолжал Верити ободряющим тоном. — Не забывай, рядом с тобой все время будет Чейд. Вы будете лучшими советниками для королевы и принца! — О, придворная жизнь не для меня, Верити. Я давно это понял, — я уныло склонил голову. — Где Чейд — там шпионы, интриги, противоборствующие партии аристократов… Он всегда чувствовал себя как рыба в этой мутной воде. В отличие от меня. Призрачный король сочувственно покивал головой: — И в этом я с тобой полностью согласен. Ах, как жаль, что так рано ушел твой отец! Похоже, сегодня Верити поставил своей целью довести меня до полного краха. Шаг за шагом он показывал мне то, чего никогда у меня не будет. Я крепился из последних сил. Мне хотелось вскочить, сжать кулаки, шагнуть сквозь просвечивающую насквозь фигуру напротив меня и изо всех сил замолотить прямо по морде каменного дракона, чтобы прекратить этот мучительный разговор. Но это был Верити, мой Верити. Не сам ли я так упорно звал его? Неужели для того, чтобы обидеть его и расстаться с ним, теперь уже навек? Спокойно, брат. Почему тебе везде мерещатся враги и обиды? Я попытался успокоиться. Не скажу, что это далось мне легко. Верити смотрел на меня и терпеливо пережидал мою вспышку. Думаю, мне ничего не надо было говорить вслух, он и так знал каждую мою мысль. — Я хочу помочь тебе, Фитц, поверь мне, — выговорил он, наконец, протянув руку и прикоснувшись к моему плечу. Мне даже показалось, что я чувствую прежнюю тяжесть его ладони, привычной к мечу и натянутым поводьям. — Вот послушай. Ты все время думаешь о том, чтобы идти, куда глаза глядят, не имея обязательств и обязанностей, ни перед кем не отчитываться и наслаждаться свободой. А ведь есть у тебя такой друг, вернее подруга, которую прекрасно устроили бы такие отношения. Вспомни, писец и менестрель часто странствуют парой. Ты был бы ей отличным товарищем, к тому же ты ей нравишься. И в то же время вы будете свободны в своих привязанностях. Ох уж эти менестрели с их вольными нравами! Вы прекрасно будете зарабатывать каждый своим ремеслом, лето проводить в странствиях, а зиму — в гостях у какого-нибудь лорда. Воющая сука! Ночной Волк покрутил мордой и чихнул, как будто ему в нос залетела назойливая мошка. Подумай, брат мой, прежде чем связываться с ней. Она, конечно, добудет нам много мяса с помощью своих блестящих железных кружочков. Но что может быть лучше мяса, добытого честной охотой! К тому же, она меня недолюбливает. — Старлинг! — слова Верити одновременно и рассмешили меня, и раздосадовали. — О, нет. Иногда она меня просто бесит. Да еще есть у нее эта склонность продавать себя подороже, свойственная тем, кто кормится своей красотой и талантом. Верити и сам засмеялся вместе со мной. — А помнишь, ты когда-то в детстве хотел сам стать помощником бродячего писца. Разве вы с Федвреном не продавали бы себя? — Писцу необязательно быть красивым и голосистым. А вот менестрелю… — Ты ревнуешь? Ревнуешь к той, которую не любишь? — Верити подмигнул. — Мой король, прошу вас, не надо о Старлинг, — попросил я. — Не хочу вспоминать о тех глупостях, которые мы с ней натворили. Он помолчал, потом его лицо озарилось улыбкой. — О, как я мог забыть! Как мы с тобой оба могли забыть о том, кто сыграл в твоей жизни такую огромную роль! Твой Белый Пророк, твой хранитель, твой лучший друг. Почему бы тебе не найти его? Я помню, как в то трудное время, когда вы помогали мне создавать моего дракона, вы были неразлучны. Если ты уходил, он провожал тебя глазами, пока ты оставался в пределах видимости. Если ты возвращался, его лицо озарялось таким светом, такой верой и надеждой… Быть может, он тебе больше, чем друг. Понимаешь меня? — Не-е-ет!!! — Что-то ужасное было в моем крике. Ночной Волк отскочил в сторону и затряс головой, будто в нос ему попала вода. Верити зажал ладонями уши и поморщился. Потом опустил руки и так укоризненно посмотрел на меня, будто я отрекся от своего родства с правящей династией. — Нет, ни за что! — продолжил я, слегка успокоившись. — Я — Фитц Чивэл Видящий, а не какой-нибудь изнеженный джамелийский лордик, одевающийся в шелк и бархат и ведущий образ жизни, более подходящий жеманной леди. Они ходят, говорят и чувствуют себя как слабые женщины и уподобляются им во всем. Во всем! — возмущенно повторил я, не вдаваясь в подробности и не желая пачкать свой язык даже словесным описанием того, как проводят свой досуг эти жалкие подобия мужчин. — Ну почему же как женщины? — пожал плечами мой принц. Глаза его при этом смеялись. Он что, издевается надо мной? — Подумай сам. Рядом с тобой уже много лет бьется преданное сердце. Преданное во всех смыслах. Для такой любви нет границ. Стоит тебе пожелать — и рядом с ним ты не перестанешь чувствовать себя мужчиной. Он никогда не позволит этого. — Как это? — задумался я. — Как? Наоборот. — Что? — Я боюсь, что Верити окончательно счел меня ослом, но я действительно не понял. — Что-что! Не то, что ты подумал вначале, а наоборот. Перемена мест, понимаешь? — Пере… — Я даже задохнулся. Так вести себя со своим лучшим другом? Чтобы я воспользовался той нежной симпатией, что, как я подозревал, испытывает ко мне Шут? Неужели Верити так думает обо мне? Будто тупая игла пронзила сердце. — Сжальтесь, мой король. Не смейтесь надо мной. Разве я плохо служил вам? Разве я допустил хоть раз, чтобы… Кажется, слезы уже были готовы подступить к глазам, когда шершавый язык Ночного Волка лизнул меня в щеку. Небывалое проявление чувств для моего сдержанного друга. Ты дурак, маленький брат. Такой трогательный и милый, но дурак, прости за прямоту. Твой вожак всего лишь показывает тебе все возможные тропы. А по какой из них пойти, ты выберешь сам. Никто не принуждает тебя и не подталкивает, пойми. — Псина, — сказал я с чувством и потрепал его по густому загривку. Одинокая предательская слеза все-таки выкатилась из глаза, и я не стал ее вытирать, надеясь, что никто не заметит маленькой блестящей капли у меня на лице. Но вот юмора тебе никогда не хватало. Признай это. — Ах, как же с тобой трудно, — вздохнул Верити. — Ну ладно. А как насчет небольшой прогулки в Фарроу? К Пейшенс? Уж рядом с ней ты точно обретешь мир. Чудная добрая женщина, она собирается разбить прекрасные сады на том месте, где раньше был Королевский круг Регала. Ты был бы ей в этом хорошим помощником. Что может быть лучше? Вместо смерти насаждать жизнь и красоту! И уж будь уверен, даже если ты познакомишь ее со своим волком, она никогда не даст распространиться слухам о твоем Уите, а если кто-то и упомянет при ней об этом, она так жестоко высмеет несчастного, что тот пожалеет, что родился на этот свет. — Нет! Уж лучше это… то, про что вы говорили до этого. Пейшенс! Я люблю ее, как только может человек, не помнящий материнского тепла, любить женщину, подарившую ему всю свою нерастраченную любовь. Но… Но представьте себе! Она отдает вам приказание — и через минуту еще одно, прямо противоположное. Она разбрасывает вокруг себя слова и вещи так, что сквозь них невозможно продраться, не ударившись, не поскользнувшись или не сломав мозги. Она запутывает вас в своих эмоциях, как паук бабочку в своей паутине. Я, наверное, свихнусь, если проживу с ней бок о бок более одной недели! — Я знаю, знаю, — усмехнулся Верити. — Поверь мне, я сам всегда удивлялся этому столь чудному созданию природы. Наверное, лишь старина Чивэл, единственный на всем белом свете, умел ориентироваться в этом царстве хаоса. И даже находил в этом, хм… некоторое удовольствие. Он сам был упорядочен и сосредоточен за двоих. А то и более. Очередное нелестное сравнение с моим отцом с новой силой резануло по сердцу. Ну вот зачем бередить эти раны, которые уже никогда не заживут? Зачем напоминать мне о том, каким я не стал и уже никогда не стану? Ах, Верити. Его стремление помочь в результате обернулось горькой насмешкой над бедным, никому не нужным бастардом. Верити, будто прочтя мои мысли, улыбнулся и покачал головой: — Ну же, Фитц! Встряхнись, мальчик. Перестань жалеть себя! Оглянись вокруг. Перед тобой целый мир! Перед тобой все Шесть Герцогств и окрестные земли с их красотами и чудесами! Иди и живи своей жизнью! Не этого ли ты всегда хотел? Впрочем, решай сам. Я не могу оставаться с тобой еще сколько-нибудь долго. Мое место теперь Там, За Гранью. Прощай! И тут прямо на моих глазах силуэт Верити медленно растаял, а меня неведомая сила снова бросила в самую середину серебряного потока, затем подкинула в воздух и с силой ударила о землю при моем падении вниз. Я снова лежал у ног каменного дракона, и я был жив. И даже невредим. Лишь тупая головная боль напоминала о том, что я только что вынырнул из потока Скилла. Я поморщился. Что ж, еще одна боль. По крайней мере в этом я не изменился. Думаю, именно в тот миг я понял, что моя прошлая жизнь сгорела дотла… Конец моего короля означал и мой конец. Я замер, даже не пытаясь подняться на ноги, лишь встал на колени и потер лоб. Ну да, просто жить. Просто жить? Не убивать, не терзаться сомнениями, правильно ли я убил? Не чувствовать каждый момент своей жизни тяжкой вины перед… перед кем-нибудь? Не сомневаться в каждом своем шаге и каждом сказанном слове? Нет, что-то здесь не так. Я мучительно задумался, в чем тут подвох, но с ходу не смог разгадать этой загадки. Ну ничего. У меня впереди еще целая жизнь. Жизнь, которой я совсем не хотел, и которую мне придется прожить. Через силу, через боль и назло себе самому. Когда я встал и вышел из Каменного Сада, я понял, что наконец получил то, о чем всегда мечтал: возможность самостоятельно решать, кто я такой и как я буду жить дальше. Теперь только я сам мог принимать за себя решения. Куда мы идем? В никуда. О, как это по-человечески. Нельзя идти в никуда, нельзя быть нигде, пойми это. Я не ответил. Все еще болела голова, но это было так… привычно. Если бы у меня был дом, я бы сказал – по-домашнему. Да, решено. Мне все же нужен дом. Моя уютная берлога, где я смогу без помех и без свидетелей предаться абсолютному самобичеванию, самоедству и самоуничижению. Не спать ночами, вздыхать, мечтать о несбыточном, жалеть о несбывшемся и мучиться, мучиться, мучиться… Что ж, пока мне этого будет достаточно. А потом — о, я подумаю об этом потом. Возможно, все же когда-нибудь они все снова будут со мной. Шут, Молли, Чейд, Баррич, Кетриккен, Пейшенс… Даже эта несносная Старлинг. Может быть даже я когда-нибудь женюсь. И у меня будут дети. Хотя бы один ребенок. Лично я хотел бы дочку. Маленькую девочку со смешными кудряшками и умными синими глазами. Вот интересно, почему синими? Что за кульбит фантазии? А, не отвлекаемся. Да, я представлял себе, что мы снова вместе. И мы бы, несомненно, страдали вместе. И умирали бы, вместе и порознь, один за одним… Потому что я всегда приношу страдание и смерть всем, кто рядом со мной. И я был бы так счастлив своим страданием! Я, Изменяющий, я, Смерть Королей и вечный перекресток возможностей. И это было бы так прекрасно! А когда все они умрут, я выберу для себя нечто особенное. Такую смерть, которая заставит содрогнуться как моих друзей, так и врагов, проклинающих меня. Или я не Фитц Чивэл Видящий, в конце концов?