***
Камаро иногда заносит на резких поворотах, а дворники с трудом справляются с налипшим на лобовое стекло снегом. Дерек давит на газ так, словно за ними гонится сам черт. Он то и дело бросает беглые взгляды в зеркало заднего вида, как будто ждет, что увидит преследующую их машину. Но они уже в нескольких кварталах, к тому же никто не видел машину Дерека, которую тот благоразумно оставил за углом (как чувствовал, черт подери). — Проклятье, — бормочет он, хмурясь. Косится на сползшего по пассажирскому сиденью пацана. Тот лбом вжался в стекло и смотрит на украшенные к праздникам витрины, разглядывает яркие, манящие вывески, насупив брови. Окровавленные губы поджаты в окровавленную полоску. Бледное лицо практически без следов драки. Всего лишь рассеченная бровь и разбитые губы. В основном досталось ребрам, которые тот плотно пережимает руками, хрипя, когда Дерек наезжает на редкую кочку. Пацан в одной толстовке. Капюшон он накинул на спутанные от снега волосы. Они не перебросились и единым словом за все время. Дерек молча перехватил пацана под руку, когда тот начал крениться в бок, и потащил к своей машине, ни черта не соображая, зачем делает это. Дерек думает, что разумней всего отвезти его в больницу. Возможно, у него сломаны ребра или еще чего похуже. Но пацан словно читает его мысли. — Высадишь меня за тем углом, — хрипло говорит он, в конце концов, смотря прямо на Дерека. Глаза у него большие, темно-карие, резко контрастируют с пепельно-белым лицом и багровыми губами. — Тебе нужно в больницу, — пытается Дерек, опять же не понимая, какого все это ему сдалось. Пусть катится. И проблем меньше будет, и хлопот. Но хренова совесть не спит даже после нескольких бокалов скотча и текилы. Упрямая сучка. — Никаких больниц, — остро реагирует пацан. — Мне не нужны разбирательства еще и с копами. Копы. Зашибись. Куда ты влез, Дерек. В какую жопу мира. — Живешь где? — Мне нельзя домой. Там они будут искать в первую очередь. Прелесть, блядь. Перспективы одна краше другой. Дерек сдавливает челюсть, а пальцы сжимает на руле. Решение приходит на ум неожиданно. Просто всплывает на подкорке, и он сворачивает на нужную улицу. — Я же сказал: высади меня за углом. Серьезно, чувак, мне не нужны проблемы. Поэтому не вынуждай меня… Какого хрена? Ты вообще слушаешь меня? Куда мы едем, мать твою? — Ко мне домой, — наконец отвечает Дерек. Пацан раздраженно фыркает. Усмехается перепачканным, избитым ртом. — Ты не представляешь, во что вмешиваешься, приятель. Поверь, тебе лучше высадить меня из своей козырной тачки и свалить в туман подобру-поздорову. Внутренний голос подсказывает, что пацан чертовски прав. А Дерек молчит. Пацан бесится, разворачивается на сидении, шипя от боли. — Да блядь, остановись, говорю. Не то выпрыгну. — Выпрыгивай, — спокойно отзывается Дерек. Целую вечность пацан сверлит его разъярённым взглядом. Боковым зрением Дерек ловит пальцы, судорожно сжимающиеся на дверной ручке. Но спустя эту самую вечность в напряженной тишине виснет «придурок», которое пацан отвешивает, возвращаясь обратно к бесцельному глазению в окно. На что ты подписываешься, господи, — звучит эхом в голове, пока лобовое стекло настырно атакуют белые хлопья.***
Он снимает с крючка первое попавшееся кухонное полотенце и заворачивает в него несколько кубиков льда. Молча протягивает пацану, который настороженно осматривается по сторонам. Каждый его жест, взгляд, изгиб брови и губ говорит о том, что он не доверяет, ждет подвоха и какой-то подставы. Дерек прекрасно его понимает. Не сказать, что он выглядит как серийный маньяк, прячущий расчлененные тела домохозяек у себя в подвале. Питер вообще говорит: «Ты еще очень даже ничего, племянник, когда не хмуришься, как грозовая тучка перед дождем». Просто если бы Дерека так отпинали, он бы тоже не доверял никому, и уж тем более первому встречному, который почти силком притащил к себе домой. Поразмыслив, что опасности, вероятней всего, нет, пацан берет протянутое полотенце и садится за кухонный стол. Прикладывает его к кровоточащей брови и слегка кривится. Дерек стягивает кожанку и бросает ее на соседний стул, но сам садиться не спешит. — Имя-то у тебя есть? — спрашивает. Пацан сверлит его карими глазами, словно взвешивая, а стоит ли отвечать. Расширенные от алкоголя, или, может быть, боли и адреналина зрачки пульсируют блестящей чернотой. Он смотрит исподлобья, дыша загнанно, отчего подрагивают крылья тонкого носа. Но все же сдается, с вызовом отвечая: — Стайлз. Дерек слегка хмурит брови, про себя повторяя странное имя парня, но произносит абсолютно ровно: — Я Дерек. Парень, Стайлз, хмыкает, откидываясь на спинку стула, но болезненно морщится, хватаясь за ребро. Алая от крови вода, в которую понемногу превращается лед, стекает по его щеке и подбородку. — И даже не спросишь настоящее ли это имя? Дерек складывает руки на груди. Приподнимает брови. — А должен? Стайлз молчит несколько секунд, внимательно разглядывая его с легким прищуром. Вытирает рукавом толстовки щеку. — Зачем вмешался? Адреналина не хватает? Или ты замещаешь на должности Супермена? — Это имеет значение? — нехотя отвечает Дерек, открывая дверцу кухонной тумбочки. На прошлых выходных Питер оставил здесь свой скотч. Сегодня был очень, очень тяжелый день. Он устал, ему нужно в душ, выпить чего-нибудь крепкого и лечь спать. А уже завтра, на свежую голову, будет со всем разбираться. — Мне просто интересно, с какого хрена ты так не ценишь собственную жизнь. Бутылка стоит в самом углу. Дерек раздраженно сжимает горлышко пальцами, сцепив зубы. — Помогать другим теперь значит не ценить собственную жизнь? — парирует он. — Если тебя об этом не просят, то да, — не тушуется Стайлз, встречая прямой взгляд. Дерек достает стакан, громко ставит его на столешницу. Откупоривает скотч. Стайлз в это время молчит. Ему же безопасней. Когда Дерек не в настроении, ему лучше не попадаться под руку. Он опрокидывает первый стакан залпом. Глотку обжигает словно огнем, но Дерек даже не кривится. — Я теперь в заложниках или я могу уйти? — язвит Стайлз после небольшой передышки. — Можешь переночевать у меня. Я постелю на диване, — говорит Дерек. Нет, говорит совесть Дерека, которая считает, что выставить пацана в одной толстовке на улицу в метель, с возможно сломанными ребрами даже для него слишком. Он не зверь, в конце-то концов. — Я и так чересчур воспользовался твоим гостеприимством, Дерек. Я лучше пойду, — Стайлз поднимается, почти не морщась от боли. Откладывает полотенце со льдом на кухонный стол и снова вытирает лицо. Дерек теряет терпение. — В таком виде тебя или загребет полиция, или ты замерзнешь до смерти. Я не для этого тащил твою задницу через полгорода. — Как будто я просил об этом, — тут же огрызается Стайлз. Они смеривают друг друг раздраженными взглядами. Дерек отворачивается первым, снова наливая себе скотч. Вот тебе благодарность за доброту, Дерек. Спасай теперь после этого жизни. — Ты не думал, что я работаю с этими парнями? Знаешь, развожу лохов вроде тебя, а потом мы их грабим? Дерек допивает скотч. Вздергивает брови, снова глядя на Стайлза. Пацан смотрит в ответ разъяренно, быстро сопя носом. — Тяжелая, наверно, работенка. Если тебя каждый раз так хуярят. — Иди в жопу. — Я пойду спать, — салютует он стаканом. — И тебе советую. Надумаешь ограбить меня — не трогай плазму Питера. Он тебя под землей найдет, если с его крошкой что-то случится. Дерек чувствует прожигающий спину взгляд ровно до тех пор, пока не закрывает за собой дверь спальни.***
Плазму Питера пацан не трогает. Но кожанку все-таки прихватывает. Дерек замечает пропажу, когда идет на кухню заварить себе кофе. Голова напоминает переспелый арбуз, который, кажется, расколется пополам от малейшего прикосновения. Он бросает мимолетный взгляд на пустой диван. Дерек знал, что Стайлз не станет задерживаться надолго. И от этого даже спокойней и легче дышится. Нет пацана — нет проблем. А их Дереку и так хватает. Он, между прочим, теперь безработный. Дерек мысленно желает Риччи обанкротиться со своим новым финансовым директором, насыпая кофе в кофеварку, когда взгляд застывает на стуле, на который он вчера бросил свою любимую кожанку. Дерек берег ее точно так же, как Камаро. Он посылал Питера каждый раз, стоило ему заикнуться о покупке новой, и хранил ее, как единственное напоминание о прошлой жизни. О семье. — Мелкий засранец, — рычит Дерек. Потирает помятое лицо ладонями, скребет колючие щеки. С другой стороны, его совесть чиста: пацан не замерзнет до смерти. Дерек смотрит в окно. Снегопад прекратился. Воцарился штиль. Только усыпанный снегом подоконник напоминает о вчерашней непогоде. А о вчерашней драке напоминает опухшая скула и сбитые костяшки. Некстати вспоминается, что сегодня Рождество. Дерек цепляется взором за развешенную над окном гирлянду, которую присобачила туда Кора. Они должны были отмечать вместе, но в последний момент и у нее, и у Питера изменились планы. Дядюшка ускакал в теплые края, сказав, что снег — не его стихия. А Кора собиралась на знакомство с родителями своего бойфренда Джейка. Дерек в который раз остался один. Он не был опечален этим фактом, скорее, даже рад. Потому что Рождество точно не самый любимый праздник Дерека.***
— С Рождством, Супермен. Дерек и не пытается скрыть удивление. Брови ползут вверх, будто живут своей волей. Стайлз толкает его плечом и по-хозяйски проходит в квартиру. Пихает ему в руки его же кожанку и спрашивает, вытягивая шею и заглядывая Дереку за спину: — Не помешал? На языке вертится: «Помешал. Какого хрена ты здесь делаешь?». Но Дерек лишь выдавливает из себя краткое: — Нет. А Стайлз расцветает в широкой ухмылке. — Так и думал. Теперь Дерек хмурится. — Не обижайся, конечно, — выставляет руки с упаковкой пива в них (серьезно?), как защиту от угрюмого взгляда. — Но выглядишь ты не очень дружелюбным. — Чего хотел? — недовольно ворчит Дерек, вешая куртку на крючок. Стайлзу приходится отшатнуться в сторону и поморщиться от резкого движения. Дерек испытывает мстительное удовольствие. — Хотел отдать куртку. Она охуенно теплая, кстати. Одолжишь погонять на время? Он закатывает глаза на резкое «нет». — Да шучу я. Дерек думает, что с чувством юмора у Стайлза явно плохо. Не исключено, что вчера он огреб именно из-за него. — Я принес пива в качестве благодарности, — довольно постукивает ладонью по жестяным банкам, затянутым в пленку. — И все части Супермена. Подумал, тебе будет интересно посмотреть на твоего предшественника. Приходит черед Дерека закатывать глаза. Он тяжело вздыхает, упираясь рукой в бок и потирая веки. Господи, за что он свалился на его голову. Когда он снова смотрит на Стайлза, тот выжидающе кусает разбитую губу. Вся спесь будто куда-то девается, и он молча ждет решения Дерека. Чутье подсказывает, что нужно выставить его к чертовой матери. Стайлз — ходячие проблемы. На кой ему все это сдалось? Но Дерек в последнее время очень редко прислушивается к голосу разума (очень зря, наверное), поэтому: — Всего одна банка, Стайлз. А потом ты уходишь. Ему кажется, что тот с облегчением выдыхает. — Как скажешь, чувак, — кивает он, стягивая мокрые от снега кроссовки о пятки. И, господи боже, на нем носки со снеговиком. А когда вслед за кроссовками он снимает и куртку, Дерек на секунду зависает, рассматривая свитер с оленями. Очевидно, Стайлз от Рождества в восторге.***
— Все-таки Лютор охрененный. Стайлз хрустит чипсами, которые умудрился стащить из заначки Коры (она будет в бешенстве). Сегодня он другой: больше не смотрит глазами побитой псины, готовой в любой момент броситься тебе в глотку. Он много болтает (пиздец много), смеется (ржет до слез из глаз) и комментирует любимые моменты. Дерек всерьез задумывается, все ли в порядке у него с психикой, потому что быть настолько активным невозможно, если ты перед этим не закинулся какими-то колесами. Но самое главное, сегодня Стайлз не смахивает на того лихача, которого под баром избивали сразу трое головорезов. Они сидят перед плазмой Питера на его любимом кожаном диване. Стайлз имел неосторожность пролить на него пиво (дядя тоже будет в бешенстве, хотя Дерека не сильно расстраивает этот факт). И диван, и плазма именно Питера, потому что у Дерека нет, точнее, не было лишнего времени, чтобы тратить его на просмотр телепередач и прочей чепухи. Работа была тем, чем он все это время занимал. Дерек был трудоголиком во всех смыслах этого слова. Даже дома работал, тащил документацию с собой и до полуночи корпел над ней с чашкой кофе. А дядя любил это дело. Развалиться на диване с бокалом скотча или бурбона, тупо переключая каналы, и делать вид, что ему жутко интересно. Дерек знал, зачем он это делает. Зачем стабильно приходит каждую пятницу и просто так сидит. А Дерек был не против. Ему нравилось слушать ворчание Питера и его ироничные подколки в сторону теледив и шоуменов. Тишина не так давила на уши, а квартира не смахивала на заброшенную. — Он тащится от того, что калечит людей, — фыркает Дерек, вклиниваясь в разговор Стайлза с телеком. — Быть крутым злодеем тоже нужно уметь. А он делает это красиво, согласись. Дерек опять отвечает фырканьем. — Ты зануда. Может, именно поэтому у тебя нет друзей. — Захлопнись. И у меня есть друзья. Стайлз первый человек, не считая Питера и Коры, который переступил порог его квартиры за те два с лишним года, что он ее снимает. Но хрена с два Дерек признается. — Ага. — Я серьезно. — Я и не спорю. Стайлз не обращает внимания на испепеляющий взгляд, отхлебывая пива. Дерек тоже пьет, чувствуя, как тепло становится в желудке. Это уже третья бутылка, хотя ранее они сговаривались на одну. На город давно опустились сумерки, и снова идет снег. Однако Стайлз не спешит домой, а Дерек не торопится его выгонять. Хочется думать потому, что не охота встречать Рождество в одиночестве. — Где были твои друзья, когда тебя вчера избивали возле бара? — спрашивает, не отводя глаз от мерцающего в полумраке экрана. Он не видит, но чувствует, как Стайлз напрягается всем телом. Поднесенная с пивом рука замирает возле рта. — А ты долго продержался, Супермен. Я ожидал, что ты начнешь допрос гораздо раньше, — он все же отпивает пива. Откидывается спиной на диван, прижимаясь плечом к плечу Дерека. Тот не отодвигается, сверля сосредоточенный профиль Стайлза хмурым взглядом. Он подумывает рявкнуть на пацана за то, что называет его этим дурацким прозвищем, но это отходит на второй план. — Это не допрос. Просто хочу знать, за что в итоге получил по морде. — За то, что лез не в свое дело? — отбивается Стайлз, поворачивая к Дереку лицо. Их разделяет несколько жалких дюймов. И именно поэтому Дерек осознает: от Стайлза, черт подери, пахнет Рождеством. Этими имбирными пряниками, которые готовила мама, горячим гротом, кружку с которым держишь рукавицами, чтобы не обжечь пальцы, и сладкими мандаринами. Дерек задерживает дыхание, потому что это слишком. Его словно бы берет и бросает за шкирку во времена детства, под ласкающие мамины руки и в теплые объятия. Во времена, когда Дерек подпускал к себе людей ближе, чем на пушечный выстрел. И это брешь в возводимой годами стене. Дерек не готов к таковому раскладу. Совсем нет. Он злится на себя за то, что вообще впустил Стайлза. Надо было захлопнуть дверь перед его носом. — Вот так, значит, — цедит он. — Это было недоразумение, ясно? — злится тоже. — Но я уже все решил, так что давай оставим эту тему. — Недоразумение. Ясно. Не знал, что из-за обычного недоразумения ломают ребра. Стайлз закатывает глаза. — Просто трещины. Расслабься, парень. Я в норме. Видишь? Приковылял же как-то к тебе. Жить буду. Дерек отворачивается, качая головой, и натянуто усмехается. Сжимает жестянку сильнее, чем нужно, и пиво хлюпает ему на джинсы. Он матерится, вытягивая из бумажной коробки салфетку и наспех их вытирает. И правда, Дерек, расслабься. Дались тебе чужие проблемы. Меньше знаешь — крепче спишь. Несколько минут они молчат, опять погружаясь в фильм. Однако Дерек то и дело чувствует на себе осторожные взгляды. Сначала аккуратные и беглые, а потом долгие и пронзительные. В конечном итоге, Стайлз не выдерживает и поддевает его плечом. — Ты обиделся, большой парень? — Смотри фильм, — бормочет Дерек. — Ты отвлекаешь меня своим обиженным сопением. — Сделай громче звук. — Ты все-таки зануда. — А ты заноза в моей заднице. Смотри фильм давай. Стайлз громко вздыхает. Встает с дивана, отряхивая крошки от чипсов. Дерек мрачно наблюдает за его движениями. Грудная клетка почему-то будто стягивается тугим кольцом. — Пойду я, наверное. Поздно уже, — неопределенно дергает подбородком в сторону темного окна. А в груди Дерека теперь селится еще и неприятный холодок. Дерек не может себе объяснить, какого, собственно, хрена. Поэтому как можно равнодушней кивает: — Иди. Пару мгновений Стайлз словно ожидает, что Дерек его остановит, но тот прилагает все усилия, чтобы немигающим взглядом пялиться в экран. Он не понимает, что там происходит в фильме, он, кажется, даже не слышит ничего, кроме копошения Стайлза. Это не нормально. Это пиздец. — Счастливого Рождества, Супермен, — бросает Стайлз и идет прочь из гостиной. Идет в своих носках со снеговиками и в свитере с оленями. Дерек не оглядывается ему вслед. А неприятный холодок тягучей дымкой заполняет собой не только грудину, но и все тело.***
— Пить в одиночестве не комильфо. Особенно Супермену. Стайлз плюхается на соседний стул и жестом просит у бармена того же, что и Дереку. — Ты следишь за мной? — Дерек слизывает с нижней губы остатки скотча. Прошло два дня с их последней встречи. Он и не надеялся, что они еще когда-то увидятся. Дерек даже специально выбрал бар на другом конце города. И вот. — Я здесь по работе. Не принимай на свой счет, — хмыкает Стайлз. Забирает у бармена свой скотч, благодарно кивая. — Работе? — Дерек косится за спину Стайлза, отмечая плотно забитый рюкзак. — Ты наркодилер, что ли? Усмешка прикипает к лицу, когда Стайлз вдруг наклоняется и доверительно шепчет: — Возможно. Его губы, блестящие от скотча, растягиваются в плутоватой усмешке. Дерек хмурится. — Хреновая шутка. — Кто сказал, что я шучу, — пожимает он плечами. — А вообще о моей работе не принято трепаться по барам, битком забитыми людьми. Дерек запутывается окончательно. Выпитый алкоголь не очень-то способствует рациональному мышлению. — Тебе, по-моему, достаточно, Супермен, — супится Стайлз. — Не хочешь воздухом подышать? Воздух? Да, это определенно то, что ему сейчас нужно. Но признать это, значит признать, что накидался в хламину. Слишком болезненный удар по самолюбию Дерека. — Только если расскажешь о своей работе, — выдвигает он условие. — А ты настырный, я смотрю. Стайлз нервно жует губу, обдумывая, а стоит ли игра свеч. Но когда Дерека резко ведет вбок, он раздраженно закатывает глаза и подхватывает его под локоть. — Ты какой-то неправильный Супермен, — бухтит он, закидывая руку Дерека себе на плечо. — Может, я Лекс Лютор. — Ни хера. Ты слишком хороший для этого дерьма. За ребрами разливается дурацкое тепло, хотя они уже успели выбраться на улицу. Стайлз без шапки и его волосы трутся о щеку. От него пахнет морозной свежестью вперемешку с шампунем, скотчем и мягким одеколоном. Рука обвивает торс Дерека и прижимает крепко, как для такого худощавого тела. Дереку становится не по себе от ощущений, и он немного грубо вырывается с хватки. Стайлз непонимающе хмурится, ежится от секущего ветра. Это алкоголь, дружище. Все пройдет. Под ногами хрустит снежная корка, когда они, не сговариваясь, идут вдоль улицы. Дерек вытаскивает из кармана куртки сигарету и закуривает. Стайлз морщит нос. — Ты в корне неправильный Супермен. — Что у тебя за работа? — в лоб интересуется Дерек, не позволяя Стайлзу в очередной раз соскочить с темы. Табачный дым горько стелется по небу и языку, а голова сильнее идет кругом, словно у него под ногами не земля, а сраная центрифуга. Дерек думает, что закурить было не лучшим решением, но сигарету не выбрасывает, позволяя тлеть в пальцах. — Курьер, — просто отвечает Стайлз. — Серьезно? Курьер, значит, — скептически кивает Дерек. — Ладно, — взмахивает руками Стайлз, едва не ударяя Дерека по носу. — Курьер у весьма влиятельных людей, которые очень переживают за сохранность своих посылок. Так более понятно? — Разносишь посылки криминального мира? — колюче усмехается Дерек. И не выдерживает: снова затягивается. Центрифуга разгоняется по новой. — Каждый вертится, как может. — Только если его за это не собираются прикончить. В сторону Дерека летит тяжелый взгляд. — Я уже осознал всю хуевость ситуации и без твоих нравоучений. Сегодня мой последний рабочий день, а потом я сваливаю из города. Начну новую жизнь в Лос-Анджелесе или Большом Яблоке*. Центрифугу слегка шатает у оси. Сердце в груди Дерека барабанит чересчур сильно. — Лос-Анджелес, — тянет он. Брови сходятся на переносице, а он и не замечает, что супится. — Ага, — кивает Стайлз, пряча руки в карманы. Он прячет голову в ворот куртки. Он выпил не так много, как Дерек, поэтому скрипучий мороз одолевает его быстрее. — Ты поступил правильно. Будь осторожен там, куда ты поедешь. Супермены — вымирающий вид. Стайлз коротко смеется. От его смеха позвоночник покрывается гребаными мурашками. Дерек с остервенением выбрасывает сигарету в снег. — Согласен. Надо бы завести своего личного. Дерек перехватывает его странный взгляд. Стайлз замирает с усмешкой на губах, пойманный с поличным. Они оба останавливаются. И вот это уже правда пиздец. Потому что Дерек обхватывает холодное лицо ладонями и прижимается ртом к сухим губам. Под пальцами Стайлза скрипит кожанка, когда он тянет его на себя. Внутренний голос вопит о нереальности всего происходящего. Но тепло Стайлза ощущается слишком по-настоящему, а влажный язык у него во рту ласкает слишком настойчиво, чтобы это не было реальностью. — Я не по парням, — хрипит Дерек, пытаясь восстановить дыхание. Оглаживая дрожащими пальцами разбитую бровь и рот. — Я тоже, — горячо выдыхает Стайлз, стискивая в кулаках воротник кожанки. И снова тянется к его губам. Дерек и не думает оттолкнуть.***
— Я всего лишь смотался на две недели на Гавайи, а ты успел отыскать любовь всей своей жизни. Племянник, я и не догадывался, что у тебя есть сердце. — Отвали, Питер, — беззлобно огрызается Дерек. На кухне гремит чашками Стайлз, и ему не хочется спорить с дядей. Тем более, он скучал. Пусть Питер и редкостный мудак. — И где ты нашел это чудо? — спрашивает Питер, причмокивая. Он привез с собой какое-то сладкое пойло из Гавайев и теперь заставляет Дерека испробовать это с ним. — В снегу, — кривится Дерек. Дрянь редкостная. Питер лающе хохочет. — Черт, оказывается, я всю жизнь не там искал. Дерек усмехается, вспоминая слова Питера. — Снег ведь не твоя стихия. — В этом ты прав, Дерек, — серьезно кивает дядя. — Не моя. А потом дергает бровями: — Попробую поискать в песке. Они негромко смеются. А на кухне продолжают стучать дверцы шкафчиков. Что Стайлз там, господи спаси, творит? — У нас закончился кофе, Супермен! — служит ответом. Питер насмешливо вздергивает брови. — Просто. Молчи. Дядя закрывает рот на «ключ» и выбрасывает себе его за спину, хотя глаза продолжают поблескивать насмешкой. А Дерек полуложится в кресле, повернув голову к окну. Там снова нещадно сыпет снег. Но ему даже нравится. Снег определенно его стихия.