Часть 1
19 декабря 2017 г. в 17:56
Снова эта жалкая мусорщица и ее ничтожная команда. Уже второй раз она отвешивает Рену унизительную пощечину и сбегает, оставив его в беспамятстве испытывать всю горечь поражения. Рен вскакивает, как одичалый кидается то в одну сторону, то в другую, пока Хакс на грани подсознания тянется к бластеру, с ужасом и долей отвращения наблюдает, как кроет и разрывает на части всесильного магистра рыцарей Рен. Генерал в ярости и слегка в смятении, ему кажется, что и его винтики сейчас полетят в разные стороны, но он не был бы тем самым генералом Хаксом, если бы не мог держать многочисленные эмоции под контролем.
— Что случилось? — членораздельно интересуется Хакс. Первоначальная его задача утихомирить этого сукина сына, хоть первопричина и ясна.
— Девчонка убила Сноука, — Рен с ходу лжет о том, что мусорщица хладнокровно лишила жизни Сноука, разрубила пополам. Хакс с трудом сдерживает желание закатить глаза. Ну конечно, девка с планеты отбросов, за несколько дней, проведенных в компании Люка Скайуокера, подмяла, подчинила себе хваленую Силу и избавилась от Верховного лидера Первого порядка, внушающего ужас всем, кто мог его испытывать. Хакс негодует на столь откровенный вздор, но делает шаг навстречу Рену, терпеливо предлагая молчаливую поддержку, пусть Кайло, как оказалось, и считает его последним идиотом. С этим Хакс разберется, только чуть позже. Рен щурится, напряженно вглядывается в перекошенное лицо генерала и с недоверием спрашивает: — Что случилось?
— Она угнала шаттл Сноука, — нехотя признается генерал. Ублюдок Рен вскользь читает его мысли. Хакс чувствует небрежное прикосновение к своему сознанию, видит это в том, как Рен поводит плечами, как в глаза просачивается легчайшая паутинка страха загнанного в западню зверя. Хакс свысока наблюдает за этими метаморфозами, хочет съязвить, но Рен опережает его.
— Мы знаем, куда она летит. Всю огневую мощь на базу Сопротивления. Выполняйте.
Хаксу даже не смешно. Вся нарочитая любезность стирается с его лица.
— Выполняйте? — окончательно закипает Хакс. — По какому, интересно, праву вы отдаете мне приказы?! — цедит он. — Раз Верховного лидера нет, командование… — успевает выплюнуть Хакс, прежде чем стальные тросы Силы крепко сдавливают ему горло и перекрывают поступление кислорода. Он захлебывается в бушующих волнах ярости и негодования.
— Верховный лидер умер! — далеко не двузначно и твердо, будто приказывая, гаркает Кайло. И, наконец, схлестывается взглядом с Хаксом. Рена прошивает от колючей ненависти в глазах генерала, невыносимо хочется закрыть лицо руками. Зря он, наверное, избавился от маски.
— Да здравствует Верховный лидер! — сиплый хрип с клокотанием протискивается сквозь сжатые зубы Хакса.
Сейчас что-то происходит, и Кайло чувствует это. Оно непривычное, горячее, как тараном бьет в грудь – Кайло растерян. Он и раньше позволял себе сжимать холодные пальцы Силы на горле генерала, Хакс, к слову, против никогда не был, но на этот раз Рен испуган. Он резко отпускает Хакса и только сейчас ощущает тремор у себя в руках и внезапно потеющие ладони.
Рен трусливо с позором сбегает. Хакс прожигает взглядом его широкую спину и пытается восстановить дыхание.
***
— Ты действительно душил меня, — с трудом шепчет Хакс. Он не спрашивает, он не удивлен, даже, кажется, не злится. Просто бесстрастно констатирует факт, не более.
Они вновь на «Финализаторе», и вновь после оглушительного поражения. Не такого громкого и сбивающего с ног как на «Старкиллере», но Кайло так и не может отделаться от едкого привкуса провала.
Хакс касается своего горла кончиками пальцев и не сводит спокойных, будто подернутых дымкой глаз с Рена. У генерала Хакса совершенно особенный цвет глаз. Будто с большой высоты сморишь на зеленый остров, расположенный посреди бурлящего, серого океана. И головокружение вызывает почти идентичное. Ты падаешь, падаешь, падаешь. Самое главное, не исчезнуть совсем.
Рен протягивает ментальные нити к голове генерала, осторожно, даже с нежностью касается его сознания, но не успевает копнуть глубже, как чувствует с ошеломительной скоростью опускающиеся блоки. Хакс смотрит холодно и предостерегающе, а дуло бластера направлено Рену прямиком промеж глаз. Палец на спусковом крючке не дрожит. Рен отступает на шаг. Он выглядит как обиженный ребенок, которого шлепнули по руке, тянущейся к вазе с любимыми сладостями: потерянный и уязвленный. Рен морщится, нервно сжимает и разжимает кулаки, скрипя перчатками. Ему жаль, правда, чертовски жаль.
— Не лезь ко мне в голову, Кайло, — ледяным тоном предостерегает Хакс. — На сегодня ты достаточно позабавился.
— Ты не должен был… — начинает Рен, но Хакс бесцеремонно его обрывает.
— Позволь мне самому решать, что и кому я должен. Тебе не следует ставить себя выше меня только потому, что ты умеешь вытворять эти никчемные фокусы, — только сейчас Хакс возвращает бластер на место, рваным движением поправляя полы плаща.
Рена трясет, он дышит тяжело и часто, а правая рука так и норовит выхватить световой меч, и начать рубить все без разбору, замахиваясь, замахиваясь, замахиваясь. Снести этот мозолящий глаза небольшой шкаф, все внутренности которого составляют несколько комбинаций генеральской формы, или изрубить на мелкие кусочки титановый стол, с аккуратно разложенными на нем бумагами и датападом, примостившимся ровно по центру столешницы. Само собой разумеется, генерала он не заденет ни единой алой искрой. Он, конечно, ясно может представить себе ломаный силуэт Хакса на холодном полу с прожженной дырой в груди и пустым взглядом стальных глаз, но если он увидит это наяву, тогда смысла в его сравнительно не долгой жизни совсем не останется.
Рен гипнотизирует взглядом бледное лицо Хакса и с нарастающей тревогой наблюдает за тем, как жесткая усмешка искривляет его обычно невозмутимое лицо.
— Я не буду потакать твоим капризам, Рен. Но, буду честным, мне казалось, что твои истерики, непосредственно затрагивающие меня, это уже пройденный этап.
К своему облегчению Рен замечает, что ровный тон Хакса усмиряет внутренний образ злого, брызжущего слюной пса, захлебывающегося лаем, приглаживает его вставшую дыбом шерсть.
К своему негодованию, Рен в который раз осознает, что зависит от их вечных перепалок, этих обманчиво вкрадчивых интонаций, от того, что Хакс единственный, кто может взять его под контроль.
Кайло покачиваясь, немного дергано, делает широкий шаг вперед. В ушах шумит, громыхает; наверное, Хакс сейчас отчетливо видит, как жилка бьется у него на шее. Генерал выбешивает его. Этой своей неестественно-прямой спиной, нарочито вежливыми обращениями, обманчивой покорностью, и неиссякаемой готовностью соперничества.
Рен подходит к Хаксу вплотную. Генерал пахнет просто умопомрачительно, немного пылью, потому что форму сменить так и не успел, но в основном генерал Хакс пахнет властью. В глазах Рена вспыхивает недобрый огонек, когда Хакс стремительным движением грубо хватает его за подбородок и настойчиво давит на нижнюю челюсть большим пальцем. Кайло обнажает зубы в оскале и резко отбивает руку генерала, впиваясь жестким, ядовитым поцелуем в розоватые губы. Горячие ладони обхватывают лицо Рена, скользят ниже: по шее, груди, напрягшемуся животу; он чувствует Хакса повсюду, бесстыдно стонет тому в рот и углубляет поцелуй.
«Как же я тебя ненавижу» — каждое слово пробивает изнутри черепные коробки обоих будто шуруповертом.
Их успокаивает искренняя уверенность в том, что это обжигающее, сметающее на своем пути их тщательно выстроенные преграды, чувство, это та самая первобытная, обнаженная ненависть.
Как же сильно они друг друга ненавидят.
Наверное, это случается в самую первую их встречу на «Финализаторе». Рен с обезумевшим взглядом бешеного пса с легкостью ломает Хаксу ребра и цепкими зубами, с рыком, впивается генералу в сердце. А он даже лица его не видит из-за этого чертового намордника. Хакс внутренне подбирается, интуитивно ставит блоки на сознание и вздергивает бровь. Хаксу еле-еле удается сдержать дрожь предвкушения.
В жизнь Рена генерал входит уверенным маршем. Красивый, он такой, черт возьми, красивый. Прикоснись — и тонкий пергамент кожи пересечет ломаная черная трещина. Со временем, Кайло узнает, что на самом деле, Хакс не такой уж и хрупкий, Хакс вообще-то полная противоположность хрупкости. Изящный, прямой, нервный и болезненно амбициозный, но никак не податливый или непрочный. Кайло Рен впитывает свои впечатления и хищно улыбается под маской.
***
— Что тебе мешает?
— Вот это все, — Рен нервно тычет в пространство между ними. — То, что с нами происходит, это все мешает мне.
Кайло зарывается длинными пальцами в черные кудри и судорожно ищет что-то взглядом у Хакса под ногами. Генерал напрягается, светлые брови опасно кренятся к переносице.
Хакс злится. Ему уже сложно вспомнить, когда он смотрел на мир по-другому, чтобы перед глазами не было этой жутко красной пелены бешенства. Это плохо. Это трагично. Ему нужна ясная голова, он в ответе за своих подчиненных, он за многое в ответе, черт подери. Хакс старается собраться, сжимает, сложенные за спиной руки в кулаки, кожа перчаток издает приятный скрип.
Хакс боится. Господи, как же ему страшно. Ощущения такие, будто ты висишь над краем пропасти, вот-вот готовой пожрать тебя, только самыми кончиками пальцев цепляешься за спасительную твердь, и воздуха легким не хватает, и так холодно, что тело деревенеет. Может хоть кто-нибудь уже вытянет его из этого кошмара? Может хоть кто-нибудь вытянет этот кошмар из него?
— Ты можешь меня разжаловать, отправить под трибунал. Можешь отправить меня на задание в отдаленную галактику. Главное, перед этим найди достойную замену на мой пост. Если ты больше не видишь резона в том, чтобы я находился рядом с тобой — избавься от меня, — цедит Хакс. — Ты этого хочешь, Верховный лидер?
Кайло замирает, подбирается весь, прикусывает нижнюю губу и часто-часто качает головой, прислушиваясь к себе. Наверное, он так и остался мальчишкой, который не может разобраться в себе. Мальчишкой, кому впихнули в руки опасную игрушку и сказали, что он теперь особенный. Мальчишкой, который давно уже не мальчишка, а все еще не может найти себя, а только теряет, теряет, теряет с каждым разом все больше.
— Ты уже не ребенок, Кайло, твои припадки не оправдать подростковым максимализмом. Влияние Силы? — Хакс кривится при упоминании последней. — Ты же великий магистр, иррационально было бы полагать, что ты до сих пор настолько слаб, что не можешь держать ее под контролем. Твоя нестабильность, несообразное поведение и просто маниакальная зацикленность на мести лишает тебя рассудка. Я… — строгий, но отчего-то почти безжизненный голос, отчитывающий закипающего Рена, надламывается. — Я устал.
Рен снова теряется, и злость утекает, растворяется в пространстве. Слегка влажные, темные глаза Верховного лидера расширяются и буквально прикрепляются к кажущейся ломкой, в свете флуоресцентных ламп, фигуре напротив. Теперь он видит: Хакс действительно устал. Он измотан и измучен, его что-то гнетет, что-то тяжелое, громоздкое, неподъемное. Худое и бледное лицо стало тощим и тусклым, четко на нем выделяются только страшных размеров синяки под впалыми, мутными глазами, да острые скулы, затянутые восковой кожей. Некогда насыщенно яркие рыжие волосы – естественно, все также зализанные назад – поблекли, будто их заволокло пленкой. Бескровные губы плотно сжаты, на нижней — глубокая царапина. Рен знает, что она появляется тогда, когда они пытаются пробиться к ненавистной горстке Сопротивления, и он, Рен, с помощью Силы отшвыривает от себя пытающегося его вразумить Хакса. Отмахивается как от назойливой мухи. Оказывается, удар уязвляет намного глубже, намного больнее, чем Рен может себе представить. Рана все еще обильно кровоточит, гноится и нестерпимо ноет. Неужели Кайло настолько зациклился на себе, что уже не замечает ничего, дальше своего носа? С каких пор он игнорирует такие явные изменения, касающиеся его генерала?
— Прости, — выдыхает Рен на грани слышимости. Каменное изваяние имени Хакса нисколько не меняет своего положения, только едва заметно вздрагивают светлые ресницы и слышно, как за спиной скрипит кожа перчаток.
Рен смиренно склонив голову, нарочито медленно опускается на колени, мертвой хваткой вцепляется в ремень кителя и с благоговейным трепетом преданно утыкается лбом в горячее бедро. Понимает, что не дышит только в тот момент, когда рука генерала, в благословляющем жесте, опускается ему на макушку, а сильные пальцы больно впиваются в кожу головы, сминая волосы. Рен делает глубокий вдох, потом еще один, затем исступлено целует все, до чего может дотянуться, судорожно гладит бока и бедра. Ладони постоянно цепляются за темную ткань кителя, пояс штанов. Рен похож на фанатика, встретившего свое божество. Он одаривает Хакса жадным взглядом и снова застывает, не в силах сопротивляться.
И впервые за последнее время ему не страшно.