~~~
Ты думал, что ты мог этого избежать. Думал. За сто метров до финала ты почти уверен — ты не мог. Дворники гоняют воду по лобовому. Сердце гоняет кровь. Радио шипит про такого же цвета любовь. Будто нет других новостей. Быстро проводишь ладонью по гладкому капроновому колену, прежде чем она открывает дверь машины. Соскальзывает по коже сидения. Выпархивает на холод. — Расходимся, Гецати. Она улыбается, наклоняясь, глядя в твои глаза в темном салоне. — Не опаздывай. А тебе неприятно. Неприятное слово. Расходиться с ней — это неприятно. Ты сделаешь круг и припаркуешься на соседней. Дойдешь пешком. Никто ничего не видел. Какой же бред… в их-то возрасте. Ты следишь за ней — вдоль домов она кутается в шарф и прячет прическу под капюшон. Студентка из твоего универа. (Не)загаданная на сто миллионов не упавших звезд. Ей еще переодеваться, готовиться к выходу как на красную. Ты уже готов. Готов же? — Кость, а как будет? — Накануне она легко царапает твою грудь красными ногтями и пахнет розовыми гладиолусами когда в столице словно минус двадцать. Когда батареи дико сушат. Когда в тебе вчерашний коньяк и сегодняшние неотложные. Когда ты знаешь — гладиолусы все-таки пахнут. Ею. И вы оба знаете как будет. Ты возьмешь эту гребанную руку. Она займет второе. Ты дашь с десяток интервью, а она на пару минут затеряется в толпе. Скроет легкую досаду за дрожью губ и неловким «люблю тебя». И «поздравляю». Но, согласись, это мало что изменит в ваших историях. Заезженно. Но…она тебе нравится в твоей футболке. И в своей футболке. В брюках. В платье. И нравится пряный цвет ее волос. Ее безвкусный плейлист. И ее неспокойный характер. И ее «блять» на вдохе, когда она бьет посуду, закатывая истерику из серии: «где тебя носило все выходные?». И ее «блять» на выдохе, когда ты невинно ласкаешь ее рукой. Только рукой. А она сочится. Бежит по твоим пальцам. Поднимает бедра навстречу так нетерпеливо, свисая с диванного подлокотника. А она кусает твою шею. А она говорит: «ты хочешь моей смерти». А ты хочешь не этого. Хочешь чтобы она чувствовала. Хотела тебя до безумия. До крови на губах. Чтобы кончала под тобой раз за разом, просто от пальцев. Чтобы шрамы на плечах от неё — твои единственные татуировки. Чтобы она вся твоя без остатка. И всегда помнила. Вас. На этом продавленном диване, доставшемся от прежних жильцов. Как ты каждую минуту помнишь ее несдержанные стоны. Она в курсе о твоих сложных отношениях с некоторыми продуктами. Аллергии. Ты — какой кофе она любит. Привычки. Ее повадки кошки — то до астмы домашняя, то до криминальной асфиксии гуляет сама по себе. Ее мокрые пальчики по паркету из ванной. Ее склянки повсюду. Ее вещи. Бардак в шкафу. Украшения, разбросанные везде. Собачий корм по всему полу. Ее головные боли — то она «слишком много сказала», то она «ужасно смотрится на экране». Ее подружки, которых нет. Ее похудевшее тело. Ее всегда тяжелая голова. Ее острый язык. Ее преступные движения, когда она трется о тебя на кухне, возбуждая. Когда проникает в ванную, когда ты там. Когда ты тонешь не в душевой кабине — в ней. Когда она опускается вниз, крышесносно наблюдая за твоей реакцией из-под полуприкрытых. Одно это ты уже можешь записывать на видео и продавать в качестве порно. Когда ты ударяешься о кафель, откидывая голову — но не чувствуешь боли. Но чувствуешь так много всего. Блуждаешь рукой по глянцу стены, второй хватаешь за мокрые волосы, подаваясь вперед. Давишь ей на затылок. Вода бьется в этаж ниже и твои перепонки. Когда угрожающе звонят в дверь, а вам не оторваться. Вам бы просто одеться. Дойти до прихожей — ноги гнутся пластилином и это не ёбаная метафора. Дрожат. Устроили потоп. Без санкций. Когда ты не можешь не улыбаться. Вытаскивая из бумажника деньги, без сожаления протягиваешь соседке, угрожающей участковым. В пустой башке только «Всем бы так помыться». Глупый вид. Когда Соня хихикает в углу, ты изнутри кусаешь щеки, а соседка косо на вас смотрит: "Обкурились что ли? Точно участкового надо." И её «Кость, давай попробуем» в фиалковой ночнушке. На балконе. После пятой выкуренной сигареты на двоих. Когда ты не Болконский, а она все еще Наташа Ростова c явными чертами Стои*. Её «Кость, побудь рядом». Её страх перед стоматологами. И её дерзость: «Ну и убирайся, Гецати!». И её отвага: «Я помогу им разобраться в этом деле, плевать на ментов». Она твоя змея. Ты её буква «К». Её ли? Твоя ли? Она больше не покупает колготки по акции. И бегает за подарками. Не берет чек из банкомата. И советуется: «а не вести ли мне приемы?». И ищет помещение и смешно спорит с арендодателями, расхаживая по дому в лифчике и трусах, прижимая трубку плечом. И чудовищно стесняется шрама после аппединцита. Гуглит аптечные средства. — Иди ко мне. Ты расстегиваешь пуговицу на ее джинсовых шортах. Тянешь молнию. И целуешь ее прямо в него. Целуешь влажно. Целуешь и это… важно. Рассасывать рубец лучше какого-нибудь контрактубекса — ты никогда в жизни еще не был так буквален. И она расслабляется. И больше не тянется к ночнику, порываясь выключить. Шов в самом деле мог бы быть ровнее и тоньше. Оторвал бы руки хирургу. Она же девочка. Но ей ни слова. «Прекрасная» — единственное, что она слышит. Этой ночью и всегда. И ваши жизни перевернулись. Стали одной. Просторной съемной. По линии метро.~
И ты снова в машине. А она стоит на бордюре, по привычке пряча руки в рукавах. Ждёт. В назначенном месте. В назначенное время. После всего. А ты медлишь, сжимаешь руль, раздумывая повернуть. Скрыться. Пропасть. Не знаешь — будет ли она счастлива. С тобой.И ты. Без неё.
Дворники гоняют воду по лобовому. Ты гоняешь мысли. Радио молчит. И нет других новостей. Ты рассеянно смотришь на пассажирское — там чертова статуэтка. Ты легко бросаешь хрусталь на заднее, нажимаешь на педаль. Тебе прямо. Этой ночью и всегда. Это место рядом предназначалось кому-то другому. Чему-то более важному. — Девушка, можно подвезти вас до дома? — Опускается темное. — Только если до вашего. — Зажигается светлое. И вот ты дал десятки интервью. Она сняла туфли. Ты бабочку. — Отметим? Идет на кухню. Плывёт. Поднимает платье, наплевательски завязывает подол дорогого в узел. И тебя. Так же. Когда так покачивает бедрами, виляет худосочной задницей. Прыгает на подоконник, заслоняя собой Москву. Планету. Вселенную. Вытесняя. Заменяя их. Создавая новое. Ваше шампанское в единственных уцелевших кружках — ты не спас фужеры в очередной перепалке… но вы обязательно исправите под новый год, посетив какую-нибудь икею. Ваш тихий мир плещется в глазах на фоне неустанно пиликающих телефонов. — Какие планы на остаток ночи, мой король? — шепчет Соня, касаясь твоей горячей не от вина щеки. Медленно расстегивая твою рубашку. — Королевы сегодня сверху. Говоришь ты прежде, чем накрываешь ее горько-сладкие губы своими. Утром она прекрасна без фиалок, ночнушки и на продавленном диване. Утро складывается идеально. Из неё и мелочей. Омлет без желтков. Кофе без сахара. Ямочки.