Я - твой запретный плод

Порой, мы часто задумываемся над тем, что жизнь к нам не справедлива. Все эти запреты и рамки, которые нам ставят, лишь усложняют жизнь. Но, а кто сказал, что всё будет так легко? Жизнь сама диктует нам правила, на которые мы не вправе забить. Иной раз хочется послать всё это куда подальше и сорвать запретный плод… Но когда ты являешься наследником короны, а твой запретный плод — твой брат, всё становится куда сложнее. Раздумья об этой несправедливости в блондинистой головушке уже какой месяц не давали спокойно жить самому младшему из наследных принцев королевства Граннцрайх. С каких пор это началось? Лихт и сам не сможет ответить. Это всё происходило не заметно для самого блондина. Просто он не замечал того, как всё чаще начинает смотреть на брата. Лихт любил дразнить Леонхарда. Он любил доводить старшего до слёз. Любил смущать. Младший и сам не заметил, как часто смотрит на брата. Лихту нравились его большие по-наивному смотрящие на него голубые глаза, когда в уголках этих самых глазах скапливались кристаллики слёз. Ему нравились эти золотистые, блестящие на солнце, волосы старшего. Можно вечно перечислять то, что Лихту нравится в Леонхарде. Но самый главный фетиш младшего наследника — ночная рубашка брата, а вернее сам брат в этой рубашке… О да, в той самой розовой ночной рубашке. И вот сейчас Лихт лежит себе «спокойненько» в кровати и думает о брате в этой розовой ночнушке. Заснуть больше не удастся. Ведь в его сне будет снова братик. Эти гребаные пол года лишь один он, даже не ведая того, лишает младшего спокойного сна и заставляет хотеть себя ещё больше. Полностью занятый своими мыслями Лихт даже и не сразу замечает, что дверь тихонько открылась и в комнату вошли. Удивлённо посмотрев на нарушителя его спокойствия Лихт удивляется ещё больше, когда видит перед собой Леонхарда с собственной персоной. — Лео Ний-чан? Что ты тут делаешь? — недоуменно. Подняв свои лихорадочно блестящие в свете луны голубые глаза Лео посмотрел на брата… как-то странно, не свойственным ему взглядом. — Мне не спиться, Лихт… Просто бессонница — спокойно, полушепотом произнес тот. Облизав пересохшие, красные, мол спелое яблоко, губы, Лео не спеша двинулся в сторону брата, походкой хищника преодолевая расстояние от двери к кровати. Наблюдавший за всем этим Лихт чувствовал, как внизу живота завязывается тугой узел. Ошеломленный такими действиями со стороны брата, он не может не то, что слова вымолвить, пошевелить пальцем не в состоянии, даже когда золотоволосый забирается на кровать и седлает его бёдра, покачиваясь из стороны в сторону, смотря всё тем же непонятным взглядом. Однако, как бы то ни было, кое-что уж точно моментально отреагировало на такие горячие действия со стороны дорожащего братца. — Лео, … что ты творишь? — понимая, что это всё не правильно, не до конца отошедший от шока Лихт пытается отстранить от себя голубоглазого, но лишь притягивает к себе ближе, действия противоречат здравому рассудку. Тот же, словно кот, льнет к Лихту, обвивает его шею руками и едва-ли слышно мурчит. Вдыхая приятный запах своего брата, Лихт проводит ладонями по спине и бокам первого, спускается на бедра. — Лихт, ты ведь хочешь меня? — скорее утверждение, нежели вопрос. — …Да… — тихо шепчет в ответ. Мозг плавится и совершенно отказывается соображать. Тормоза, один за другим, начинают сдавать, и в тот момент, когда Лихт начинает двигаться на встречу Лео, имитируя половой акт, золотоволосый еле слышно сдавленно стонет, от чего у младшего что-то внутри щелкает. Больше невозможно сдерживаться. Лихт валит Леонхарда на кровать и впивается в его губы развязным, мокрым поцелуем. По коже бегут стадо мурашек. Сладкие губы старшего пьянят, выбивая последние мысли из головы. Лихт оттягивает нижнюю губу брата, посасывая её. Руки беспорядочно исследуют столь желанное, извивающееся тело под собой. Губы младшего, разрывая поцелуй, спускаются на шею, оставляя после себя покраснения, которые наверняка наутро станут багровыми засосами.

***

Эти ненавистные лучи яркого солнца с утра пораньше заставляют поморщится и попытаться скрыться от них под одеялом, однако, тяжесть в паху мигом заставляет разлепить глаза. Лихт обводит комнату сонным взглядом, а затем со звуком умирающего тюленя валится обратно. Это, как обычно, был лишь СОН! — Блять, я точно когда-нибудь затащу Лео к себе в комнату, завалю на кровать и распрощается мой любимый братец со своей девственностью… Именно так началось утро Лихта. С отборных матов и великого желания натянуть своего старшего брата. Блондин даже не задумывался над тем, что за дверью в его комнату, замерев на месте и ошарашено пялясь на дверь, стоял предмет его вожделения и всё это слышал…