Будь ты проклят, Дженсен Эклз!

— Хорошо. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, — с мастерски завуалированной язвительностью ответил Дженсен. — Я очень на это надеюсь. — Конечно, папа. — И… да. Надеть футболку. Тебе не стыдно так ходить? Дженсен ухмыльнулся. — Пап. Я не должен стыдиться такого потрясающего тела, которого желают все девушки и женщины. — Иди уже. Они больше не говорили. Мы услышали приближающиеся шаги, и мама тут же отвернулась, сделав вид, будто не подслушивала. Я тупо смотрел вперед и анализировал их разговор. На кухню вошел мистер Эклз и натянул слабую виноватую улыбку. Мама, так же широко и безмятежно улыбнувшись, отошла от плиты с готовым завтраком. Овощное рагу. Ммм. Вкусно. Но у меня пропал аппетит. Джеймс занял место за столом рядом со мной. Мама, разложив рагу на четыре порции, взяла две тарелки и подошла к нам. Одну поставила передо мной, другую перед своим женихом. — Все хорошо? — тихо спросила она, положив руку ему на плечо. Он накрыл ее руку своей ладонью и кивнул, не убирая с лица улыбки. — Да, дорогая. Через несколько минут, когда все сели за стол, появился Дженсен. Теперь на нем была черная футболка, обтягивающая его накаченное тело. Небрежно проведя рукой по светлым волосам, растрепав их, Дженсен прошел вперед и занял свободный стул. — О, рагу! Обожаю! — воскликнул он, бросив голодный взгляд на тарелку перед собой. Он до сих пор претворяется приличным человеком, или говорит искренне? Однако мама все равно улыбнулась ему. Он взял вилку и посмотрел на каждого из нас. — Приятного аппетита, моя дорогая семья, — как ни в чем не бывало, пожелал Эклз младший. Мама и Алан кинули друг другу сомневающиеся взгляды, но ничего не сказали. *** Я помогал маме спускать чемоданы вниз, когда подошло время их отъезда. — Зачем тебе столько вещей? — запыхаясь, спросил я, минуя последнюю ступеньку и ставя тяжеленный чемодан на пол. — Я же уезжают не на пару дней, — засмеялась мама. — А на целый месяц. — Ах да, точно. Я забыл. Я ничего не забыл, но все равно не понимал, куда маме столько шмоток. Она собралась переодеваться несколько раз в день? Словно читая мои мысли, мама сказала: — Женщина всегда должна выглядеть на высоте. Я тихо фыркнул. — Ты и так выглядишь на высоте. И если Алан тебя действительно любит, то ему плевать, во что ты одета. Мама ласково улыбнулась и обняла меня. — Ты у меня такой умный. Я похлопал ее по спине. — Конечно. Я же твой сын. — Мой, — она нежно провела рукой по моим волосам. Отстранившись, мама подмигнула мне, и мы дотащили ее чемоданы до входной двери. Вскоре в поле нашего зрения появился мистер Эклз. У него была только одна дорожная сумка. Я бросил краткий взгляд на маму, думая, что мужчины собираются куда более практично, чем женщины. Следом за Аланом плелся Дженсен, засунув руки в карманы джинс и осматривая стены. Мистер Эклз остановился рядом с мамой, а Дженсен притаился в сторонке, словно все это его не касалось. — Пора прощаться, — сказала мама и снова обняла меня. Крепко. Я сцепил руки за ее спиной и закрыл глаза. — Я буду скучать, — прошептала она. — И я. Мне не хотелось отпускать ее. Мама отстранилась первая и подарила мне полную теплоты и любви улыбку. Так же она не упустила возможности пробежаться напоследок по пунктам того, что я должен делать, а что нет. — У меня будет к тебе странная просьба, — обратился ко мне Алан. — Присматривай за Дженсеном. Парень стоял рядом, и я видел, как он закатил глаза. — Вообще-то, я здесь и все слышу. Но мистер Эклз сделал вид, что тот промолчал. Я улыбнулся ему и кивнул. Я не собирался присматривать за Дженсеном Эклзом. Как и он за мной. Мы просто будем жить в одном доме, но не больше. Затем Алан заключил меня в неловкие объятия. Мы очень быстро отошли друг от друга. — Ну все, мы должны идти, — сказал он и сжал мамину ладонь. Он взял ее второй чемодан, который я тащил, и они вышли на улицу. Я стоял в дверях и смотрел, как они садятся в машину. С каждой секундой я все больше понимал, что лишусь нервов за месяц отсутствия мамы и мистера Эклза. Когда машина отъехала на приличное расстояние и скрылась за углом в конце дороги, я почувствовал себя странно. С одной стороны, я могл делать все, что пожелаю. Я мог гулять, веселиться (несмотря на то, что я никого здесь не знал). Мама наказала мне кучу всего, но в общих чертах я должен вести себя тише воды, ниже травы. Но я непослушный сын. Иногда мне нравится нарушать правила. Но с другой стороны, такой огромный спектр возможностей вызвал во мне растерянность. — Держись от меня подальше. Неожиданно раздавшийся ровный голос Дженсена заставил меня подпрыгнуть на месте. Я испуганно округлил глаза и развернулся к нему лицом. — Что? О чем ты? — не понял я. — Я сказал, держись от меня подальше, — так же невозмутимо повторил парень, встав напротив меня со скрещенными на груди руками. Я поднял одну бровь. — Я по-прежнему тебя не понимаю, — пробормотал я. — Я не собирался приставать к тебе. Успокойся. Дженсен глухо усмехнулся. — То, что мы остались в этом доме одни, не значит, что я должен буду нянчиться с тобой и развлекать. Найди себе для этого другого идиота. Я не сдержал смешка. То есть, он не отрицает, что идиот? Парень сердито нахмурился. — Я сказал что-то смешное? — требовательно спросил он. «Ты не представляешь, насколько» подумал я, но воздержался оттого, чтобы сказать это вслух. Так и не дождавшись моего ответа, парень продолжил, вернув своему лицу непоколебимое равнодушие. — Если тебя что-то не устроит — это твои проблемы. Я буду жить так, как жил до твоего приезда сюда. Это ясно? Нас не связывает ничего, кроме того, что отныне мы будем просыпаться и засыпать под одной крышей. Может, мне все-таки стоит сказать ему, насколько глупо и тупо он сейчас выглядит? Или позволить ему и дальше считать себя крутым парнем? — Расслабься, — его поведение повеселило меня. — Ты мне нужен ровно столько, сколько я нужен тебе. Просто… не вламывайся в мою комнату, иначе я снова ударю тебя по голове, только чем-нибудь потяжелее сковороды. Губы Дженсена медленно растянулись в коварной улыбке. — Идет. Думаю, мы уживемся. Очень сомневаюсь в этом. *** Восьмая ночь с тех пор, как мама и Алан уехали на Гавайи, выдалась такой же беспокойной, как и семь предыдущих. Злой и растрепанный я вылетел из своей комнаты, как только разлепил опухшие глаза. Эклз в конец обнаглел! Мало того, что вернулся ночью половина четвертого утра, так еще он включил музыку. Я проснулся от басов дапстепа, от которых дрожали стены моей комнаты. Я не собирался мириться с таким порядком его жизни. Нет, мне плевать, как он живет. Но меня крайне беспокоило то, что его веселье отражается на моем здоровье. Возможно, если его разгульный образ жизни не прекратится, то я подсяду на успокоительные препараты. Жить с ним в одном доме — это так проблематично. Еще никогда я так не желал оказаться на другом конце планеты. Но, боюсь, меня бы и там преследовал его пьяный призрак. Я остановился перед дверью в комнату Дженсена и стал громко долбить по ней. К моему удивлению, она оказалась открытой, поэтому я безо всяких церемоний влетел в нее. В комнате было пусто. Странно. Но я нашёл причину моего пробуждения. Стереосистема, из которой вырывалась музыка. Когда, наконец, мне удалось выключить ешо,у меня зашумело в голове. растрепав волосы, я направился в гостиную. Бегом спустившись по лестнице, я увидел Эклза младшего. Он лежал на диване лицом вниз и тихо храпел. Рядом с ним валялась бутылка с ромом… точнее без него. Отлично. Вернувшись, он пил. Ему мало? Хоть бы музыку выключил… Я сморщил лицо от отвращения и подошел к спящему Дженсену. Пнул его коленом в бок. Он застонал. — Отстань, Дэни, — промямлил он, не удосужившись оторвать свое лицо от дивана. Дэни? Мда. Отстать, говоришь? Сейчас. Разбежался. Он не давал мне покоя по ночам целую неделю, и отстать от него я собирался в самую последнюю очередь. Недолго думая, я отправился на кухню. Осмотревшись, я взял большой стеклянный стакан для пива, включил холодную воду и наполнил его ею. Затем пошёл обратно в гостиную. — Пора, красавица, проснись, — пропел я, остановившись перед Эклзом. Я вытянул руку, в которой держала кружку, и вылил ее содержимое на спину парня. Тот моментально соскочил с дивана, правда, неудачно. Он плюхнулся на пол и оказался прямо у моих ног. Уперев руки в бока, я посмотрел на него сверху-вниз и довольно хмыкнул. То-то же. — Какого хрена?! — завопил он, поднимая голову. Сильно сузив глаза, он уставился на меня и свел брови в недоумении. — Что ты наделал? Я медленно и коварно улыбнулся. — С добрым утром, — нежным голосом проговорил я, ставя кружку на журнальный столик. — Ты совсем чокнулся?! Нахрена ты вылил на меня эту чертову воду?! Идиот! — кричал Дженсен, поднимаясь на ноги. Белая футболка прилипла к его телу. Он развел руки и низко опустил голову, глядя на джинсы, которые так же попали в зону «поражения» воды. — Сам ты идиот, понял? — проворчал я, враждебно скрестив руки на груди. — Если бы ты вел себя, как человек, то ничего бы не произошло. — Афигеть блин, — Эклз словно не слышал меня. Он провел руками по футболке и встряхнул ими, избавляясь от сырости. Затем фыркнул, что-то пробормотал себе под нос так тихо, что я ничего не услышал, и, взявшись пальцами за самый край футболки, стянул ее через голову. Вода попала на его волосы, и они стали слегка мокрыми. Вот. Он снова полуголый. Мне хотелось вырезать себе глаза. Громко сглотнув, я перевел взгляд к разъяренному лицу парня. Он рассматривал свою промокшую футболку, его ноздри раздувались, когда он делал глубокие частые вдохи. Я вывел его. Супер! — Ненормальный, — процедил Эклз, резко опуская руки. В следующую секунду футболка оказалась у его босых ног. Я вскинул брови. — Что, прости? Я ненормальный? — мой голос непроизвольно повысился почти на октаву. — И это мне говорит алкоголик?! Мои последние слова разозлили его сильнее, и он сделал шаг вперед. Но неожиданно замер, сжав руки в кулаки. Мускулистая грудь Дженсена тяжело вздымалась и опускалась. Зелёные глаза проделывали во мне дыру, но я не боялся его взгляда. Признаюсь, в какой-то момент мне реально показалось, что он готов ударить меня. Ну… в таком случае, я бы точно покалечил его чем-нибудь. — Это тебя не касается,— прошипел Эклз, все-таки сократив расстояние между нами на еще один большой шаг. — Не лезь в мою жизнь. Мы оказались близко друг к другу. — А ты прекрати портить мою своим ужасным поведением! — в ответ проговорил я сквозь зубы, не собираясь отступать. — Интересно, каким это образом я порчу ее тебе? — язвительно спросил он, скривив лицо. — Я не делаю этого хотя бы потому, что мне плевать! Поверь, если бы мне было нужно превратить твою жизнь в ад, я бы сделал это. — Ты, несчастный алкаш, не даешь мне спать по ночам! — воскликнул я и. Внутри меня шла борьба страха и адреналина. Если бы меня ткнули в грудь и обозвали несчастным алкашом, я бы освирепел и закатил страшный скандал. Что ж, признаю, я не слежу за своим языком, когда злой. Но… все это исключительно по вине Дженсена. Эклз не казался разъяренным, и это немного удивило. Он слегка сузил глаза, словно пытался изучить меня, и наклонил голову вбок. — Значит, я — несчастный алкаш? — ровным тоном уточнил он. Я был на грани того, чтобы не задрожать. Есть такое выражение (или нет), что спокойный человек куда страшнее злого, потому что можно ожидать, что угодно от того, кто мастерски контролирует свои эмоции. Главное — не выдать свой страх. Поборов зарождающуюся дрожь, я гордо поднял подбородок, давая понять, что не отказываюсь от своих слов, и кивнул. — Да. Ты — несчастный алкаш, мешающий нормальным людям видеть сны ночью. Не знаю, чем мои слова так рассмешили Дженсена. Он залился громким смехом, запрокинув голову, и хохотал над чем-то почти минуту. И кто из нас ненормальный? Неожиданно его смех прекратился. Эклз вернул голову в прежнее положение, так же, как и я, скрестил мускулистые руки на груди и с кривоватой улыбкой посмотрел на меня. — А ты кто тогда? — спросил он. Признаться, мне не понравился его голос. Такой тихий, спокойный, вызывающий неприятное предчувствие. Ну, как затишье перед бурей. Брр. Я вопросительно выгнул бровь. Дженсен чуть наклонился вперед, и все, на что я мог смотреть, только на его пухлые губы, выговаривающие эти ужасные слова: — Ты — никто. По крайней мере, в этом доме. Слова совершенно незнакомого и чужого мне человека не должны были вызвать у меня такое оцепенение. Однако я застыл, даже перестал дышать. В горле появился огромный ком, который я не сумел проглотить. Мир постепенно сузился до одних лишь зелёных глаз Дженсена, и меня пробрала сильная дрожь. Они были холодными и жестокими. Мне бы хотелось посмотреть на себя со стороны. Наверно, выглядел жалко. Я просто не ожидал, что когда-нибудь услышу нечто подобное. «Ты — никто» прозвучал голос в моей голове, и я услышал в нем насмешку. Что было ужаснее, так это то, что парень сказал правду. Я не имею ни грамма веса в доме мистера Алана. Я здесь чужой, как и мама. И это никогда не изменится, даже если пройдет много лет, и наши две разбитые семьи будут жить долго и счастливо. Мне хотелось закрыть глаза и уйти. . Я знала, что могу ответить, если нужно. Могу ответить так же жестко и холодно. Я был более чем уверен, что Дженсен ожидал от меня именно такой реакции. Сжав челюсть, я обратил на парня ледяной взгляд. Нужно быть наглым. — Мне плевать. Хочешь ты этого, или нет, но я здесь, и, возможно, останусь надолго. Так что я не потерплю, если мой покой будет нарушен. А ты нарушаешь его, — мой голос оставался спокойным, а глаза горели от злости. — Я буду обламывать тебе кайф каждый раз, когда увижу пьяным. Ледяная вода — только начало, — и для пущего эффекта я натянул на лицо дьявольскую улыбку. Вау, какой я коварный. Если Эклз и растерялся, то мастерски замаскировал это. — Посмотрим, — уверенным голосом сказал он. Вызов принят. — Посмотрим, — повторил я. Мы стояли друг против друга и молчали. Кто-то из нас должен был прекратить это безумное оцепенение, прогоняющее лихорадочный жар по телу, и уйти. Это сделал я. Развернулся и ушёл. Вот так просто. Я пошёл обратно в свою комнату, хотя собирался на кухню (но менять маршрут не стал, так как это выглядело бы глупо), и чувствовал на себе пронзительный взгляд Эклза. Если он думает, что сможет задеть меня, обидеть, или сделать больно, то глубоко заблуждается. Я не из робкого десятка, и ему предстоит убедиться в этом.