Правильное утро

      Самолёт Назара задерживается, прилетает уже за полночь. Марк долго обнимает его посреди зала ожидания Хитроу, тискает всего, словно проверяя, на месте ли руки-ноги, поверить не может, что до него долетел весь Назар, а не отправил вместо себя клона или голограмму, сам оставшись в России, дописывать альбом, махать ракеткой или чем он там все время занят, не дозвониться.       - Ну, чего ты? Ну? Поехали уже, - смеётся Назар, подставляясь, тем не менее, под теплые ладони Марка.       Лицо у него счастливое, но уставшее, синяки под глазами. Марк подхватывает чемодан в одну руку, пальцы второй переплетая с пальцами Назара, и тянет Вотякова к выходу.       Целовать его Марк начинает уже в такси, сразу же после того, как объясняет водителю, куда ехать. Толерантная Европа, хули. В Питере он бы себе такого позволить не смог.       Они продолжают целоваться в лифте. Назар забирается холодными пальцами под футболку Марка, гладит ладонями спину, прижимает его к стене, спотыкаясь о чемодан.       Они целуются до онемевших губ и дрочат друг другу в душе. Продолжают в спальне. Нежно, до одури, так правильно и сладко. К тому моменту, когда, окончательно вымотанный, Назар, обняв Марка со спины и устроив раскрытую ладонь на его груди, вырубается, за окном уже начинает светать.       Из сна Марка вырывает трелью будильника - заводил вчера, чтобы не проспать важную встречу, и забыл выключить. Он вскакивает с кровати, подлетает к столу, на котором лежит мобила и вырубает ее так быстро, как может. Косится на Назара. Не проснулся, слава богу. Только вот самому заснуть уже явно не удастся.       Марк готовит быстрый завтрак, не заморачиваясь особо, все равно они не планировали засиживаться дома, пожрут потом нормально в городе. Он долго стоит под душем, делая воду похолоднее, пытаясь прочистить голову и взбодриться. Кажется, даже помогает.       Когда он возвращается в комнату, Назар все ещё спит. Сопит в подушку, перевернувшись на живот. Его смуглая кожа на фоне светлой простыни - одна из самых прекрасных картин, которые видел Марк. Смотрел бы вечность. Он скользит взглядом по плечам, по спине, мышцы которой слегка напряглись от изломанной позы, в которой спал Назар, по линии ягодиц в складках сбившегося одеяла.       Марк вздыхает и, сбросив на пол обернутое вокруг бедер полотенце, ныряет к Назару в сонное тепло.       Вотяков открывает глаза, ворочается, прижимается ближе, облапливает прохладные, после душа, бока Марка, довольно жмурится, потягивается, закидывает на Марка ногу и, наконец, удовлетворённо выдыхает, положив голову ему на плечо.       - Я кофе сварил, будешь? - бормочет Марк ему в макушку, рассеянно поглаживая Назара по спине.       - Ммм, буду, - зевает Назар, трётся щекой по-кошачьи, поднимает голову и смотрит в глаза Марка, - только не кофе. Тебя - буду.       Он двигает бедрами, недвусмысленно проезжаясь по бедру Марка крепким утренним стояком и, без лишних слов и прелюдий, утягивает его в глубокий, горячий поцелуй.       Остывающий на кухне кофе мгновенно теряет весь смысл - Назар бодрит лучше кофеина. У Марка встаёт на раз-два от его вкуса, запаха, от веса его тела, когда Назар наваливается сверху, придавливая к кровати.       - Так скучал по тебе, - говорит Назар, наверное, в сотый раз за последние несколько часов, и целует родинку на щеке Марка, целует его за ухом, прихватывает зубами мочку, проезжаясь языком по проколу. Он так и не затянулся, хотя серьгу Марк давно не носит.       Марк зарывается пальцами в отросшие волосы на макушке Назара, пока тот обводит языком его соски, нежно царапая зубами, целует живот, слегка засасывая чувствительную кожу.       Назар приподнимает голову, чтобы видеть лицо Марка, и скользит пальцами между ягодиц, поглаживает кончиками вход, слегка надавливая. Марк не напрягается ни на секунду. Позволяет. Доверяет. Назар снова утыкается лицом в его живот, целует, широко оглаживая ладонью бока, надышаться не может.       - Смазка, - выдыхает он, наконец, приподнимаясь и убирая руки.       Марк, нехотя, выпутывается из-под Назара, отползает к краю кровати и нашаривает под ней заброшенный туда флакон. Ерзает, устраиваясь удобней, наблюдая, как Назар размазывает по пальцам гель, согревая.       Он наклоняется и широко проводит языком по всей длине члена, снизу-вверх, одновременно вставляя первый палец. Марк жмурится, приподнимает бедра и шире раздвигает ноги. Это для него не в новинку, Назар и раньше ласкал его так, но сегодня он явно намерен зайти дальше. И Марк совершенно не против.       Назар старательно отвлекает его от любых неприятных ощущений - посасывает яички, одновременно быстро надрачивая ствол рукой, так, как Марку больше всего нравится, пока добавляет второй и, затем, третий палец.       Марк окончательно теряется в лавине ощущений - Назар повсюду, его горячий рот на члене, пальцы внутри, вторая рука, то оглаживающая напряжённый живот, то соскальзывающая на чувствительные бедра, царапая их короткими ногтями.       Марк, кажется, бормочет что-то, стонет, когда Назар подхватывает его под коленом, поднимая ногу выше, открывая себе лучший доступ. Угол меняется, Марк захлебывается на выдохе и неожиданно сжимает пальцы в волосах Назара, пытаясь отодвинуть его рот от своего члена.       - Бля, Наз, стой, пиздец, сейчас кончу, - заполошно тараторит Марк, толкая его в плечо коленом.       Назар отстраняется, но пальцы не вынимает. Марк болезненно шипит, когда он проводит ладонью по его груди, задевая сосок.       - Стой, боже, стой. Слишком быстро, - загнанно шепчет Марк, ерзает, пытаясь сняться с пальцев.       Назар не слушает, медленно двигает ими, слегка сгибая, Марк крупно вздрагивает, стонет надломлено и кончает, сжимаясь так, что у Назара яйца сводит от желания заменить пальцы членом.       Он продолжает поглаживать Марка внутри, наблюдая, как волнами походит дрожь по его телу, как вздрагивает напряжённый живот в каплях спермы.       - Наааз, - иначе, как скулежом, звуки, издаваемые Марком, назвать нельзя, и Назар милосердно вынимает пальцы, оставляя после себя тянущее ощущение пустоты.       - Пиздец, - Марк закрывает лицо локтем, отгораживаясь от дневного света, бьющего в окно, и пытается свести ноги, но, вместо этого, сжимает коленями бока Назара.       Он нависает над Марком, обхватывая скользкими пальцами собственный член, и, за несколько рваных движений, кончает ему на живот.       Марк все ещё закрывает глаза локтем, дышит ранено. Назар тянется, убирает руку от его лица, целует слипшиеся ресницы, скулы, приоткрытый рот. Марк медленно приходит в себя, кладет тяжёлую ладонь на загривок Вотякова и неловко тычется носом куда-то ему за ухо.       - Ты как? - спрашивает Назар и его губы мягко касаются шеи.       - Охренительно, - отвечает Марк, улыбается насмешливо так, словно это не он пару минут назад чуть не расплавился под Назаром, захлебываясь собственными вздохами, - сейчас, перекурю, и продолжим.       Он, не самым изящным движением, скатывается с кровати, вытирается так удачно оставленным на полу полотенцем и выходит из спальни, не потрудившись накинуть что-то из одежды.       - Мааарк! Кофе-то всё-таки притащи! - кричит Назар ему вслед и откидывается на подушки, зарываясь в них лицом.       Эта неделя в Лондоне будет лучшим отпуском в его жизни, Назар не сомневается.