Небольшой драббл

...и вот, спустя целую нелегкую неделю, в старом обшарпанном лесном домике, о котором мало кто знал, что и спасало наших геров, произошла эта история. Сейчас в нем живут несколько личностей, а именно: Аква - голубая ежиха, которая очень любит портить бумагу своими шедевральными (нет) загогулинами, но из-за вечных заданий местного правительства оставила это дело. Но теперь, когда вся их команда в розыске, а следовательно ни о каких миссиях речи не шло, она спокойно могла заняться этим бесполезным, нелегким и времязатратным делом, отсиживаясь в домике. Но не о ней сейчас. Кроме нее там живет ее, так сказать, копия, клон, имя которой – А2, если сокращенно. Она словно из психушки сбежала: всюду надо вставить свое слово, везде «помочь», что выходит... Вернее, не выходит во-об-ще. Но речь всё ещё не о ней. Ричард - один из последних (на данное время) мобианцев, что пострадали от рук безжалостного клона, которая своим мощным фонарем полностью испортила жизнь этому шакалу... Если проще – он ослеп. И из-за этого стал обузой для своей команды, так как без их помощи он не мог даже шагу сделать, не то что свободно передвигаться по этому дому, как раньше. Разумеется это не все. В доме также жил Эвил - глава команды, главный садист, главный злюка, главный перфекционист, главный анимешник, главный арахнофоб, главный "преступник", одним словом – лапочка, а ещё тот, кто в основном помогал Ричарду. Вряд ли нам нужна более подробная информация о нем, ибо его истинная сущность – секрет, тщательно скрываемый им ото всех, включая даже его команду. И именно о последних двоих мобианцах мужского пола и пойдет речь...

***

В момент, когда судьба решила собрать их в одном месте, а точнее дома, в тёмной гостиной, Эвил смотрел телевизор, потому что мог, а Рич бесцельно сидел на противоположной стороне дивана, потому что этого делать не мог. Он безучастно смотрел в стену. Казалось, что он спит, будто забыв закрыть глаза, но его выдавали ушки, часто подергивающиеся в такт изменениям тембра голоса ведущего, улыбающегося из экрана зомби-ящика. Шакал тихо зевнув, немного опустив голову, но при этом продолжал слушать монотонную речь диктора, который все никак не хотел умолкать и дать ему насладиться тишиной и по-своему уютной атмосферой домика. Эвил оглянулся на шакала: - Уже неинтересно? Ладно, плевать, тебе всё равно идти спать давно надо,- не дожидаясь ответа от калеки, он встал с дивана и подойдя к нему, взял Рича на руки и понес на второй этаж, где и находились спальни. Спустя несколько минут он донес Ричарда до спальни и поставил на ноги. Рич мог стерпеть, когда Эвил вместо того, чтобы взять его за руку и аккуратно провести через лабиринт вещей, как делали Аква с Косаи(ещё один обитатель этого дома), брал его на руки как невесту и ходил по дому "за двоих". Мог стерпеть, когда вместо того, чтобы приготовить онигири – рисовые шарики, которые являлись идеальным вариантом пищи для любого инвалида, Эвил невозмутимо ставил перед Ричем тарелку с какой-то странной, жидкой, но вкусной хренью и кормил шакала с ложечки. Но когда его талии под футболкой коснулись пальцы ежа, дабы помочь ему раздеться(?), терпение Ричарда кончилось и он, отпрянув от Эвила, фыркнул в сторону, где, по его разумению, находился ёж и скрестил руки на груди: - Я и сам раздеться могу. Выйди отсюда, не нарушай моё личное пространство,- недовольно проговорил он. Подобное отношение к себе он воспринимал как намёк на его беспомощность и вытекающую оттуда невозможность сделать что-либо самому, хотя Рич уже давно запомнил, где, к примеру, его спальня и вполне мог добраться туда за час. Аккуратно, медленно, по стеночкам, но сам. Но Эвил, не желающий понимать вежливых намеков и прямых заявлений, опекал его с таким упорством и силой, будто являлся шакалу мамой, а то и бабушкой, которых, кстати, ни у того, ни у другого не было. Эвил подошёл к двери, открыл ее, но сделав пару шагов на месте, будто передумав идти куда-либо, закрыл её. После послышались еще несколько шагов, которые словно удалялись от комнаты шакала, но все это время Эвил, ухмыляясь, стоял у двери, пошаркивая ногами, дабы создать видимость своего ухода. Как и предполагалось самим ежом, Ричард поверил, что его командир ушел и начал раздеваться. Под объемной одеждой обнаружилась стройная фигурка, которую можно было бы даже назвать хрупкой. В некоторых местах на коже красовались аккуратные ленточки бинтов. Но их предназначение было непонятно: носил ли их Рич чисто для красоты, или же из-за того, что по врожденной легкой неуклюжести он не мог выйти из простой потасовки без царапин и ран. Сам он вечно уходил от этой темы. Спустя пару минут осторожных неловких движений из одежды на нем оставались только серые плавки. Рич осторожно нагнулся и, нащупав кровать, уже собирался лечь на нее, укутаться в одеяло, забыть о прошедшем ужасном дне, каким казался для него любой день с того самого момента, когда он впервые ощутил, что даже широко раскрыв глаза, не может увидеть даже палец перед собственным носом и вообще, ровным счетом ни-че-го. Но вдруг на его талию, обмотанную широкой полосой бинта, легли слишком знакомые, чтобы просто взять и не узнать их по грубой ниточке шрама на ладони – руки Эвила, и слегка двинули шакала назад, отчего тот чуть не упал, но в последний момент смог сохранить равновесие. Рич почувствовал, что в него сзади упирается что-то твердое. Он вздрогнул и в панике дёрнулся, пытаясь вырваться из чужих полуобъятий, но, к несчастью, шакал был самым слабым по физической силе в их команде и его маневр не удался. Даже Аква, хоть и с огромным трудом, неизменно свергала его кулак на стол в дуэле армрестлинга – что уж говорить про ежа, которому звание командира было даровано точно не за красивые глаза Эвил провел по напряженным мышцам спины замершего от страха Рича, рукой, коснувшись пальцами буквально каждой выпирающей из-под тонкой кожи, костяшки. Голос куда-то пропал, закричать не получалось, как Рич ни старался. Из груди, откуда словно в один момент выкачали весь кислород, вырвался только сиплый кашляющий звук, отдалённо напоминающий жалобный стон. Одним моментом сняв с него ненужный атрибут одежды – Рич даже не уловил секунды, когда это произошло, Эвил резким толчком вошел в него на весь свой немаленький размер, что заставило его едва слышно простонать, удовлетворенно прикрыв глаза, и чуть крепче обвить руками дрожащее, напряженное по самое "не могу", тело шакала. Рич хрипло вскрикнул, рефлекторно попытавшись свести ноги, чем, вопреки своим ожиданиям, только усилил болевые ощущения и заскулил, хватая за запястья ежа, стремясь разомкнуть слишком интимные объятия. Его колени задрожали и подкосились, грозя болезненным падением на пол. Но этого не случилось потому, что Эвил, заметивший странную расслабленность в хватке пульсирующих и ставших совсем горячими ладонях Ричарда, переместил одну руку на грудь и притянул шакала ближе к себе. Ухо согнувшегося Рича находилось на уровне губ ежа, чем он не пренебрег воспользоваться и наградил шакала нежным, лишь слегка покалывающим и отдающим зудом где-то в плече, лёгким укусом. Кусь. Рич слегка мотнул головой и, зажмурившись, дернулся к кровати, надеясь отыскать в складках любимого одеяла долгожданное спасение. Эвил не стал останавливать его, и уже через полминуты, провернув пару нехитрых быстрых манипуляций, лежал вместе с Ричем на кровати. Вернее, лежал Эвил. Расположение их было совершено таким образом, чтобы шакал сидел на нем сверху, не переставая поскуливать и морщиться от неприятного и слишком нового для него ощущения. - Эвил..бля, мудак ты редкостный..З-зачем?- наконец нашёл в себе силы тяжело выдохнуть зажмурившийся от очередного приступа боли, Рич. Еж нежно провел рукой по горячей от прилившей к лицу крови, щеке Ричарда. - Солнышко моё, я гей, и гей я без парня,- он улыбнулся.- И ты, мне кажется, очень подходишь на эту кандидатуру. А ещё у нас закончились шпроты и мне скучно,- положив руки на бедра Ричарда, Эвил двинулся ему навстречу, одновременно поднимая его и опуская на своём члене. К счастью для него, его крепкие руки позволяли это делать без особых проблем, да и сам шакал был достаточно легкий для своего роста, который превышал таковой у самого ежа почти на полторы головы. Ричард выгнулся и, откинув голову назад, до крови прикусил губу, дабы его стоны не разносились по всему дому, стены которого были, по закону подлости, словно из картона и звуки, доносящиеся отсюда, Ричард был уверен – были слышны и в противоположном конце города, от которого, кстати, они находились достаточно далеко. Но это совершенно не смущало ежа, который, словно не слыша стонов Рича, сжал его бедра и начал двигаться активнее, быстрее и жестче. И это все-таки заставило шакала застонать в полный голос, проигнорировав тот факт, что в двенадцать часов ночи обычно принято молчать. Спустя некоторое время еж решил дать передышку шакалу и, избавив его от своего присутствия внутри, предоставил ему пару минут на отдых, в течение которых Рич, тихо вздрагивая, лежал, вцепившись в одеяло, прикрыв глаза и пытаясь осмыслить произошедшее. Но пауза, дарованная Ричу, длилась недолго. Эвил приподнял его и поставил на четвереньки, а сам, пристроившись сзади, снова вошел, но теперь уже более медленно, дабы принести немного удовольствия и своему уке. Когда еж полностью вошел в шакала, он усмехнулся и шлепнул его по бедру так, что на коже даже остался красный след от руки. Это заставило Ричарда вскрикнуть и выгнуться. Эвил положил руки на плечи любовника и начал быстро и глубоко входить в него, от чего последний громко стонал. В ту же минуту, привлеченные громкими звуками, в комнату зашли Аква со своим клоном и с каменными лицами лицезрели сию интересную картину. Еж тихо рыкнул на них и те испарились из комнаты так же быстро, как и вошли. Спустя несколько минут еж издал громкий стон и резко вошел по самые яйца в Ричарда, после чего глубоко вздохнул и погладил уже сильно избитую шлепками задницу шакала. Он вновь ухмыльнулся, видя как его "Игрушка" излилась своим семенем на кровать, при этом тяжело вздыхая. – Теперь спокойной ночи, солнышко,- он встал с кровати, и, быстро натянув свои вещи, которые аккуратно сложенной стопочкой лежали возле двери, вышел из комнаты. Шакал же, прикрыв лицо руками, спрятался под одеяло и тихо заныл, ибо сейчас его изнасиловал тот, кто до этого времени был с ним самым добрым.