Мне всё равно, кого целовать

All around me are familiar faces Worn out places, worn out faces Bright and early for the daily races Going nowhere, going nowhere

— Мне всё равно, кого целовать. Между ложью и заблуждением лежит огромная бездна непонимания. Вот иногда человек городит такую ересь, ты сидишь напротив и думаешь: «Чёрт, ну это же полная чушь, он сам-то в неё верит?» А человек и вправду верит. Он не врёт, он действительно так думает, убеждает в этом самого себя. Мысли ошибочны – а он и не подозревает. Святая простота. Арчи вертит в пальцах чистую салфетку из под кофейной чашки. То складывает её, то разворачивает и смотрит на сгиб. Хмурится немного и взгляд у него ещё этот… Ну, тот самый, который Джагхед терпеть не может. Нечитаемый. Такой бывает, когда Арч уходит в себя, погружается в свои мысли или просто лезет в бочку, замыкаясь от окружающего мира. Думаете, Арчи Эндрюс, мальчик-солнце, не умеет замыкаться в себе? О, вот это ошибка. Они с Джагхедом дружат не первый год. Говорят, конечно, что притягиваются именно противоположности. Но чаще это работает с противоположным полом. А вот другом, братом, тем самым не-разлей-вода мы скорее назначим «себе подобного». Поэтому Джагхед прекрасно осознаёт, что они зашли в тупик. Они сидели здесь не больше получаса. Вернее, Джагхед – больше. А Арчи подошёл двадцать восемь минут назад. Подошёл, сел напротив, сразу нахмурился, готовясь к приговору. — Ты целовался с Бетти, - вопросительная интонация в очевидных фактах не нужна. — Джаг, слушай… — Нет, мне просто интересно, где в такие моменты вообще находится твой мозг? Джагхед даже злиться нормально не может. Потому что прекрасно знает человека напротив. Знает, что это не было намеренным актом, что это не было запланировано, что Арчи никогда бы нарочно не причинил человеку – другу – боль. Нарочно… Арчи молчит. Поджимает губы едва заметно. Думает. Джагхед подаётся вперёд, упирается в стол локтями, сцепляет нервные пальцы в замок. Он не может злиться, но больно чертовски. — Как ты можешь-то так вообще? Вечером целуешь Бетти. Утром – Веронику. Летом целуешь учительниц, зимой – одноклассниц. У тебя там какого-нибудь морального ценза нет? Как это у тебя получается, а? Джагхед напирает. У него получается морально давить, когда нужно. Голос становится натянутым и стальным, аргументы – неопровержимыми. Арчи дышит чаще. Его невозможно задеть. Крайне сложно поставить в неловкое положение. У него такие механизмы самозащиты. Но перед ним не враг, а потому он вскрывается быстрее, чем мог бы, срывается открыто, не выдумывая какой-либо хоть сколько-нибудь правдоподобной лжи. Его правда всегда была непонятной. — Мне всё равно, кого целовать, - говорит Арчи и искренне в это верит. Джагхед вскидывает брови. — О, правда? — Ты куда? – Арчи поднимает голову, чтобы увидеть, как Джагхед подхватывает сумку и направляется к выходу из забегаловки. — Мне надо побыть наедине с твоими откровениями. Арчи смотрит на салфетку, зажатую в пальцах. Ещё немного – и она станет похожей на кораблик. Страшный правда. С оригами у него никогда особо не складывалось. Да и вообще. Чтобы сложить что-то, ему нужно иметь на руках сразу все карты, все детали головоломки. А тут не хватает… Чего-то точно не хватает, чтобы понять. — Погоди. Звенит колокольчик на двери. На улице ещё не холодно, но с губ давно срывается пар. Джагхед не оборачивается. Но Арчи знает, что тот сейчас замедлит шаг, резко качнёт головой. И даст себя нагнать. — Почему ты это сказал? — Что сказал? — Ну, это, «о, правда». Джагхед хмыкает. Останавливается, запрокидывает голову и возводит очи горе, приготовившись объяснять очевидное, как отец-одиночка мог бы объяснять примеры арифметики своему удачливому, но иногда очень тупому сыну. — Ты сказал, что тебе всё равно? — Да. В смысле, мне не плевать на чувства других. Не плевать, что чувствует Бетти, Вероника. Просто… — Поцелуй меня. — Что? – Арчи вскидывает взгляд, прерывая череду гипотетических оправданий. — Давай. Если тебе всё равно – докажи, - Джагхед разводит руки в стороны. — Мне не… Джагхед смотрит, как брови Арчи медленно ползут на лоб. Вау, что-то до него дошло. Всегда пожалуйста, Эндрюс. Обращайся. Что бы ты там себе теперь ни решил – обращайся за бесплатным сеансом психоанализа и терапии твоих ебанутых отношений. — Вот именно. Тебе не всё равно. Так что нечего заливать. Я устал, Арч. Я не то чтобы, знаешь, ну, ревную мою девушку к моему лучшему другу. Просто мне почему-то не выпадает по жизни шанса без разбора целовать людей, которые мне хотя бы нравятся! Я и не думал, что с Бетти что-то выйдет, потому что чёрт подери, я смотрю на человека обычно и хочу это сделать, а… - Джагхед расходится, захлёбывается словами, перестаёт понимать, что говорит, и смотрит, смотрит на Эндрюса. Смотрит, как чужой взгляд меняется. Опасно наполняется осмысленностью. Можно говорить что угодно и как угодно возмущаться на то, что он якобы «тупит». Но правда в том, что когда Арчи начинает думать – то становится самым опасным человеком в Ривердейле. И сейчас у Джагхеда по спине мурашки. Сейчас Джагхед понимает, что сдал позицию. Что Арчи знает себе там что-то, знает больше него. Ловушка. — … а мне нельзя, - договаривает по инерции, делая шаг назад. — А мне? – Арчи делает шаг вперёд. — Что? — Можно? Арчи целует его. Прижимает тёплую ладонь к щеке. Склоняется навстречу. Не так как с Бет. Не так, как с Вероникой. Не выполняя механически свою эволюционную работу. Ему хочется. Ответа. Человека. Чувства. Он давит мягко на чужие губы своими. Те раскрываются, поддаются. Арчи хватает чужое частое и короткое дыхание. Господи, гос-по-ди. Хочется обеими руками схватить, закрыть, убрать этот испуг, неверие это из взгляда. Всё складывается как-то сразу, быстро-быстро и само собой. На руках все карты, и последний джокер может обойтись слишком дорого. Потому Арчи отпускает. Не настаивает, не пытается сейчас поцеловать глубже, по-настоящему совсем, хотя так и хочется – взахлёб. Вместо этого проводит большим пальцем по покрасневшей скуле и бережно замыкает поцелуй. Джагхед тяжело глотает. Сжимает кулаки, чтобы пальцы не дрожали. — И всё-таки я прав. Видишь, тебе не всё равно. — Да, конечно. Ты вообще всегда прав, - Арчи улыбается и всё не может на него насмотреться. Зато Джагхеду очень скоро становится всё равно, кого там целовал Эндрюс. Поуп Тейт поглядывает на них через остекление лучшей бургерной Ривердейла. Он протирает бокалы для коктейля. Он, конечно же, никому ничего не скажет.