Второй шанс

Что ж, заведение выглядело чертовски респектабельно. Скромная, без вычурной подсветки, со строгим и немного старомодным лаконичным дизайном вывеска говорила о том, что заведение не нуждается в дешевой рекламе. Да и в любой другой – не нуждается: о нем знают все, кому нужно, а кто не знает – тому и не надо знать. Этот антикварный магазинчик находился на достаточном расстоянии от центра, чтобы в него не забредали случайные туристы, однако было удобно добираться уважаемым клиентам. Мелодично звякнул дверной колокольчик. Зал был небольшим, что создавало ощущение уюта домашней гостиной, но размеры его были достаточными, чтобы разместить все экспонаты, которые желал показать владелец. В зале было достаточно света – никаких штампов о полутемных каморках, заваленных древним хламом. Столик у самого окна, за которым в удобных креслах так приятно было рассмотреть то, что было в витринах, а также и то, чего в них не было. Все просто дышало стабильностью, покоем и Старым Лондоном. На звук колокольчика возникла откуда-то девушка: в меру высокая шпилька лаковых туфель, ослепительной белизны блуза и темная юбка открывали ровно столько, чтобы взбодрить фантазию, но ни на йоту не преступить границы приличия. Вышколено-вежливое выражение лица портили только лихорадочно блестящие глаза и пятна румянца на скулах. Впрочем, девушку можно понять – не каждый день в их магазинчик заглядывают звезды кинематографа мировой величины. Или это просто очередная восторженная поклонница? Как же не хватало этого тогда, два десятка лет назад. Мало, тогда всего казалось мало – славы, поклонников, ролей. Было только много планов и мечтаний. И упорного труда. Даже сейчас, когда все изменилось, ему казалось, что все это происходит не с ним, а с каким-то очередным персонажем, что он просто отыгрывает роль успешного актера, многократного лауреата всяческих премий и наград, который с легкостью взял только в этом году два Оскара, последнего Бонда в бесконечно популярном сериале. Возможно, с годами он утратил былую юношескую легкость, но взамен приобрел ленивую грацию матерого зверя. Его фирменная белозубая улыбка с чуть сморщенным носом и лучиками смешливых морщинок вокруг глаз сияла с каждого рекламного щита. Одно его имя на афишах было залогом успеха картины. - Здравствуйте! - идеальная леди процокала каблучками положенное расстояние, на минуту смутилась, размышляя, стоит ли ей называть его по имени, но все же решилась. – Чем могу помочь, мистер Райли? - Здравствуй, милая, - проворковал он в ответ. – Ты бы очень помогла мне, если бы позвала ко мне хозяина этого замечательного заведения. Или проводила меня к нему. Девушка на минуту оторопела, но взяла себя в руки: - Извините, мистер Райли, но мистер Ритсон принимает у себя только по предварительной договоренности, а зал не спускается вовсе, - максимально извиняющимся тоном пролепетала девушка. Да уж, каким бы кумиром не был для нее Райли, но Ритсон, похоже, уже давно возведен в ранг божества и его покой не смеет нарушить никто из смертных. Возможно, достаточно было просто попросить девушку передать владельцу его визитку. Но вместо этого Том небрежно достал из кармана ключ на длинном шнурке и подал девушке: - Отнесите это мистеру Ритсону. Думаю, для меня он сделает исключение. На лице девушки отразилась целая драма. «Да, милая, как бы ни была ты взволнована присутствием любимого актера рядом, но дешевку распознала», - подумал Том, глядя на игру выражений на лице девушки. - Боюсь, мистер Райли… - медленно начала она, пытаясь подобрать слова так, чтобы не обидеть актера. - Не напрягайся, милая, я знаю цену этому ключу, просто покажи его своему боссу. - Хорошо, мистер Райли, хотя я не уверена, что мистер Ритсон заинтересуется этим украшением. - Почему ты считаешь, что это украшение? - Потому, что нет замка, который можно было бы открыть таким ключом, – девушка оставила ошарашенного Тома в зале и направилась к кованой лестнице в дальнем углу зала. Том с внешним безразличием рассматривал витрины и старался внутри кармана незаметно вытереть влажную руку. Получалось плохо, потому, что рука тут же опять потела от волнения. К сожалению, физиология актерскому мастерству не подвластна. Где-то наверху дробно застучали каблучки, не поспевая за мягким шорохом подошв, и по лестнице быстрым шагом слетел сам мистер Ритсон. Больше всего он был похож сейчас на ворона. Старого, мудрого, сытого ворона со старинных гравюр. Тело его осталось сухощавым, а за прошедшие два десятка лет любимому черному цвету он так и не изменил. Годы превратили его в человека без возраста – Блейку можно было дать и тридцать и пятьдесят, ни единый седой волосок ни в прическе, ни в аккуратной бородке не выдавал его лет. А глаза цвета ореха, по-прежнему глубокие, бездонные, тепло светились навстречу гостю. Эти глаза сбили дыхание Тому и последние четверть века промелькнули у него перед глазами. Они с Блейком хорошо отыграли тогда в «Демонах да Винчи», они были молоды, горячи, и съемки не были для них рутинной работой, скорее – захватывающим увлечением. Во всяком случае, Гойер смог создать такую атмосферу. И они отлично отыграли вне съемочной площадки для фанатов Леарио – во всяком случае, режиссер был ими доволен. Но никому Райли так и не признался, что все то время съемок, да и долго после них он просто с ума сходил из-за этих глаз. Часто он рассматривал Блейка исподтишка, когда точно никто не мог видеть, и понимал, в привлекательности ему не откажешь, но относился к этому почти равнодушно, просто констатируя факт, но стоило Ритсону посмотреть на Тома, как внутри Райли что-то начинало сжиматься, перехватывая дыхание. Это было совершенно ненормально. В начале Райли думал, что это совершенная глупость с его стороны и не мог насмотреться в огромные, беззащитные глаза, из которых, казалось, невозможно вынырнуть. Затем он решил, что, должно быть, именно так сходят с ума. К концу третьего сезона он уже почти понимал, каким образом здоровые гетеросексуальные успешные мужчины вдруг оказываются геями. И иногда подумывал об этом всерьез. А потом все внезапно кончилось. И Том с болезненным облегчением подумал, что все к лучшему и после закрытия проекта старался избегать Блейка, понемногу обретая утраченное равновесие. Он даже женился. И был настолько самонадеян, что пригласил Блейка на свадьбу. Вместе со всем основным актерским составом «Демонов», конечно. Именно тогда он понял, что эти каре-зеленые глаза – его персональный ад и решил избегать его, во что бы это ни стало. Избегать оказалось не так уж и сложно. После брака с Лиз карьера Райли потихоньку пошла вверх. Блейк же наоборот, после нескольких весьма удачных ролей просто перестал сниматься. Какое-то время его еще помнили по старым работам, потом он изредка мелькал в обществе в качестве мужа несравненной Хэтти. Она вдруг стала невероятно популярной у режиссеров и ее снимали достаточно часто. Потом Хэтти появлялась одна, а позже, после рождения третьего ребенка, и вовсе прекратила актерскую карьеру. Симпатии толпы непостоянны, и теперь та же девочка-консультант из зала вряд ли знает об актерском прошлом своего шефа. Даже если она когда-то и слышала об актере Блейке Ритсоне, то уж точно никак не связывала его с респектабельным хозяином солидного наследственного бизнеса. И все стало как надо. И глаза эти проклятые только изредка мелькали в сумбурных снах. Пока однажды не явились вживую на одной автограф-сессии не очень популярного писателя. Райли он нравился. И когда Том наткнулся взглядом на знакомый ореховый омут, то понял, что просто не может упустить второго шанса. И теперь руки его предательски потели, а по спине пробегали толпы холодных мурашек. А Ритсон был уже рядом. Тело Тома механически отвечало на рукопожатия и дружеские объятия Блейка. - Здравствуй, Том! – Блейк действительно был рад видеть старого приятеля. – Ты изменился, заматерел, но все так же любишь театральные жесты! К чему этот спектакль? - Привет! Ну, скажем, я хотел посмотреть, насколько респектабелен антиквар Ритсон, а заодно поэпатировать твоих подчиненных, добавив тебе таинственности. - Да уж. Удалось. Бедная девочка совсем ошалела! - Кстати, где ты откопал такую умницу? Она с одного взгляда не только оценила ключ, но и определила, что таким ключом ничего не откроешь. - Она просто сокровище! Они с Амити учились вместе. Я как раз собирался пойти пообедать. Составишь компанию? - Конечно! – с энтузиазмом ответил Том, но больше всего на свете ему хотелось сбежать, не прощаясь. Потому, что он наконец-то решился. Потому, что сегодня придется рассказать Блейку все. Возможно, с самого начала. Потому, что больше всего на свете он боялся реакции Блейка. Но если он сбежит сейчас или хотя бы просто струсит, то навсегда потеряет эти глаза, упустит свой второй шанс и никогда не сможет себе этого простить. Реакцию Блейка Тому даже не хотелось представлять. А как отреагировал бы он сам, приди к нему Ритсон с чем-то подобным? Нет, Блейк – плохой пример. Если бы к нему пришел Грегг или даже малыш Эрос? Впрочем, какой он уже малыш… За обедом они отлично провели время. Посплетничали обо всех общих знакомых и повспоминали занимательные моменты совместной работы. - Но все же я не понимаю! – Воскликнул Том. – Ты был успешным актером, у Хэтти была настоящая слава! Почему вы решили оставить все это? Не знаю как Хэтти, но тебе же все это нравилось! - Нравилось, - кивнул головой Ритсон. – Мы поиграли в успешных актеров и получили свою долю славы. Дальше ничего нового не было бы. Теперь мы пробуем жизнь респектабельных буржуа. Со временем, надеюсь, поиграем в жизнерадостных пенсионеров: купим домик у моря, будем разводить пчел и крокусы, возиться с внуками и путешествовать. Хочется новых впечатлений, Том. Да и оставаться дальше в актерской среде для нас было как зависать в ночных клубах, давно выйдя из подросткового возраста. О молодежных вечеринках приятно вспомнить, но сидеть в клубах до седин – как то не очень нормально. Прости, Том, я знаю, что кино – твоя цель и мечта, я ничуть не умаляю твоих заслуг, но у меня ко всему этому просто другое отношение. - Тебе повезло, что Хэтти тебя поддерживает. - Мне жаль, Том. Мне казалось, вы с Лиз любили друг друга. Мне очень жаль, что ее не стало так скоро. - У нас было пять замечательных лет, Блейк. Никто не виноват в той авиакатастрофе. Я люблю ее и храню в душе каждый день, проведенный с ней. Но ее больше нет со мной. Мне пришлось жить без нее. - Мне жаль, - еще раз повторил Ритсон, – но вряд ли ты приехал в Лондон просто поностальгировать. Мы не виделись уже около десяти лет, если не больше. Пойми меня правильно, я рад тебя видеть, но хотелось бы знать, зачем ты здесь. Ну вот он и настал, тот самый решающий момент. Момент, когда еще можно отступить. Райли набрал в грудь воздуха и наткнулся на взгляд Блейка. Отступить сейчас – значит предать. Себя. И глаза, которые он полюбил раньше, чем… - Амити, - тихо, но четко выдохнул он. Лицо Блейка окаменело, казалось, он даже перестал дышать. Через несколько бесконечных секунд он дожевал свой кусок, тщательно вытер губы и руки салфеткой и внимательно, не мигая вперил взгляд в Тома, машинально вертя в руках вилку. - Надеюсь, ты не наделал глупостей? – весь холод Хельхейма собрался в одном голосе. Сейчас Ритсон был похож на хищника, напряженно подобравшегося перед смертоносным броском. Том опустил глаза. - Насколько далеко все зашло? – казалось, Блейку не нужны ничтожные ответы Райли. - Я приехал просить руки твоей дочери, Блейк, - твердо произнес он.