Почему именно мы?

Аннабет продолжила читать, когда все немного успокоились. — Перси, помоги мне! — крикнула Аннабет.       Она навалилась всем телом на левую створку, удерживая ее в центре. Перси ухватился за правую. Перила отсутствовали, держаться было не за что. Как только кабинка начала подниматься, Врата задрожали и попытались открыться, намереваясь выплюнуть их куда-то в неизвестность между жизнью и смертью.       Плечи Аннабет горели от боли. Играющая в лифте ненавязчивая мелодия настроения не улучшала. Если всем монстрам приходилось во время перемещения слушать эти повторяющиеся «ля-ля-ля», неудивительно, что, оказавшись наконец в мире смертных, им хотелось кого-то прирезать. — Мы бросили Боба и Дамасена, — прохрипел Перси. — Они погибнут за нас, а мы просто… — Знаю, — пробормотала она. — Боги Олимпа, Перси! Я знаю!       Аннабет была почти благодарна, что ей приходилось удерживать створки Врат закрытыми. Ужас и адреналин, бегущий по венам, хотя бы не давали ей утонуть в отчаянии. Оставить Дамасена и Боба оказалось самым тяжелым решением за всю ее жизнь.       Долгие годы в Лагере полукровок она бесилась, когда остальные отправлялись на задания, оставляя ее в одиночестве. Она все смотрела, как они зарабатывали себе славу… или уже никогда не возвращались. С семи лет она все думала: «Почему я не могу показать, на что способна? Почему мне не доверят миссию?»       Но теперь она поняла: самое тяжелое испытание для ребенка Афины состояло не в выполнении порученной миссии и не в сражениях насмерть. Им оказалось стратегическое решение отступить, позволить кому-то другому принять на себя основной удар — и особенно оно было трудным оттого, что этот кто-то оказался твоим другом. Ей пришлось принять тот факт, что она не может защитить всех, кто ей дорог. Некоторые проблемы ей не дано решить. Это было ужасно, неправильно, но у Аннабет не было времени на жалость к себе. Она сморгнула с глаз слезы. — Перси, Врата! — напомнила она ему. Створки начали расходиться, впустив внутрь легкий запах… озона? Серы?       Перси изо всех сил налег на свою створку, и щель закрылась. Его глаза сверкали от гнева. Аннабет очень надеялась, что он был зол не на нее, но даже если и так, у нее не было права его винить. «Если это придает ему сил, — подумала она, — пусть злится». — Я убью Гею, — пробормотал он. — Я разорву ее на куски голыми руками.       Аннабет кивнула, хотя в голове крутились хвастливые слова Тартара. Его нельзя было убить. Как и Гею. Против такой мощи даже титаны и гиганты оказывались беспомощны. А у полубогов вообще не было ни единого шанса. Еще ей вспомнилось предупреждение Боба: «Возможно, это будет не последняя жертва, которую вам придется принести, чтобы остановить Гею». Она нутром чуяла: он был прав. — Двенадцать минут, — прошептала она. — Всего лишь двенадцать минут.       Она молилась Афине, чтобы Боб смог удержать кнопку «Вверх» нажатой достаточно долго. Она молилась о силе и мудрости. И гадала, что их могло ждать там, наверху, когда лифт достигнет конечной точки. Если по другую сторону створок не окажется их друзей… — У нас получится, — сказал Перси. — Должно получиться. — Ага, — отозвалась Аннабет. — Конечно, получится.       И они под дурацкий музыкальный аккомпанемент продолжали удерживать трясущиеся створки лифта закрытыми, пока где-то под ними титан и гигант жертвовали ради их спасения жизнями. И это конец этой книги, — сказала Аннабет, закрывая книгу. — Теперь вы знаете всё, что произошло там. И вы лучше нас знаете, что произошло дальше, — сказал Перси остальным полубогам. — Ага, я нажал на кнопку с помощью своего мастерства использования отвертки, — сказал Лео. — Я не знаю, что сказать теперь, когда всё закончилось, — сказала Калипсо. — Я знаю, что у вас особо не было выбора, это должно быть было ужасно, и сейчас вам пришлось пережить это снова. Но я действительно благодарен судьбам, что они решили сообщить нам, что с вами произошло там, — сказал Посейдон. — Это было потрясающе, видеть то, через что вы, полубоги, проходите постоянно, все эти угрозы, опасности, монстры, — сказал Гермес. — Он прав, никто из нас действительно не задумывался об этом, мы просто посылали вас на поиск, когда нуждались в этом, но мы не думали, как это может быть опасно для вас, — сказала Деметра. — Я думаю, мы все еще должны поговорить, Посейдон, о том почему твой сын имеет большую силу, чем должен, — театрально сказал Зевс. — Ты действительно думаешь, что после того как я узнал, что мой сын будет участвовать в двух великих пророчествах, я буду сидеть сложа руки и ничего не делать? Я просто помог своему сыну пройти через все ужасы и испытания, которые Мойры возложили на него. И если ты так думаешь, то ты глубоко ошибаешься, и я буду бороться с тобой физически, — сказал Посейдон, разозленный на своего брата. — Да, и я помогу ему, Королева Драмы, — сказал Аид, защищая полубога, который проявил к нему уважение. После этого все встали и начали тянуться, ведь они сидели долгое время на одном месте. Посейдон подошел к Перси и Аннабет, которые разговаривали между собой, подальше от всех. — Спасибо тебе, отец, за всё, — сказал Перси. — Я рад, что вам удалось зайти так далеко, даже со всем, что Судьбы возложили на вас. Я так горжусь вами обоими. Без тебя, Аннабет, я не знаю, как далеко Перси смог бы зайти. Я никогда не смогу отблагодарить тебя, — сказал Посейдон, обнимая их обоих, и оставляя их через мгновение. Полубоги решили, что самое время покинуть тронный зал и вернуться к их обычной жизни, они начали идти к дверям. пока не были остановлены одним из Богов, в данном случае, богини. — Ты был тем, кто изменил нас, Богов, за тысячелетия, Персей Джексон. Удачи, Хотя сейчас я сомневаюсь, но если вы когда-нибудь навредите моей дочери… Давайте скажем, если бы я была вами, я была бы осторожней, — сказала Афина, заканчивая свою угрозу с маленькой улыбкой. — Мама! — простонала Аннабет, покраснев. — В любом случае, я думаю, что сейчас самое время вернуться к своей жизни, мы можем посещать вас, когда вы пожелаете, — сказал красный Перси. Но когда полубоги хотели открыть двери, они оказались закрыты. Прежде чем полубоги начали паниковать, ослепительный свет окружил их, и они исчезли.