Вишнёвое вино

Гарри тянет его к себе на колени и обнимает за талию, пока Луи пытается не свалиться на пол. — Гарр-ри, — растягивает он, хихикая и уткнувшись в плечо мужа, пока тот оставляет мокрые поцелуи на его виске и в волосах. Гарри освобождает одну руку и поднимает лицо Луи. Он зацеловывает его скулы, прикрытые веки, лоб, подбородок, а Луи смущенно краснеет и хихикает от легких поцелуев. — Лу, Лу, ты такой сладкий, — речь Гарри неразборчивая, но он упорно продолжает целовать мужа. Луи хохочет. — Нам стоило уйти час назад, — говорит он, накрывая губы Гарри ладонью и пытаясь отодвинуть от своего лица, — Те три бокала вина были явно лишними. Гарри замирает, наконец, отставая от Луи. Его веки немного опущены, а глаза блестят. Они смотрят друг на друга с минуту — глупые, пьяные, влюбленные взгляды. Ладони греют кожу друг друга, когда они мягко соприкасаются носами. Их губы соединяются в мокром и неряшливом поцелуе, который длится пару секунд. После чего Луи шипит и сжимает пальчики на плечах Гарри от боли в губе. Его резко тянут назад за плечи. — Блять, Луи, — Гарри отплевывается и вытирает свои губы тыльной стороной ладони. — Что я говорил тебе о помаде. Это отвратительно. Гарри скидывает мужа с себя, и тот еле удерживается на диване, прижимая пальцы одной руки к кровоточащей губе. — Прости, совсем забыл, — быстро отвечает шатен. На пальцах остаются красные разводы крови и еле заметный отпечаток персиковой помады. — Просил тебя с этим завязывать! — кричит Гарри, направляясь в ванную комнату. Луи молится, чтобы Гарри снова не начинал свою тираду по поводу косметики, но того уже не остановить. — Это мерзко. Луи проходит в спальню, где через минуту оказывается и Гарри. Каждый раз. Это повторяется каждый раз. То, чего Луи не понимает — Гарри знал о том, что шатену нравится косметика ещё до того, как они начали встречаться. И когда Луи напоминает ему об этом снова — ещё раз — Гарри психует сильнее. — Думал, ты повзрослеешь и одумаешься! Перевоспитаю тебя, на крайний случай, чтобы выбить из мыслей всякий бред. Ты, блять, мужчина, что ты измазываешься, словно женщина?! — Звучит как «если ты спишь с мужиком, значит ты сам уже не мужик», — резко выдает Луи. Его охватывает обида и он не контролирует свой тон. Луи снова не мог сдержаться, хотел громко и яростно выразиться. И какое к черту «перевоспитание»?! Им почти под тридцать. Но Гарри не дает ему вставить и слова. Гарри разворачивается к нему, делая несколько шагов навстречу так, что его лицо теперь в пятнадцати сантиметрах от лица Луи. — Милый Луи, если бы не я, то тебе бы вряд ли вообще что-то перепало, — шипит он в лицо мужа, — Так что не дерзи мне, детка, иначе пожалеешь. Лицо Луи горит от злости и обиды. Гарри ведь прекрасно знает, что шатен отказывал многим мужчинам в пользу Стайлса. И сейчас тот не должен говорить так, будто вытащил Луи из болота. Гарри выходит прочь из комнаты, хлопая дверью о стену, оставляя Луи сгорать в своей обиде. Холодная вода остужает пыл, и шатен уже не так сжимает челюсть и не впивается ногтями в ладонь. Постель встречает его прохладными простынями и мягко обволакивает Луи, погружая в сон. На утро он просыпается от щекочущего ощущения на животе. Он чувствует теплые губы и мягкие волосы, ласкающие его живот, и чужие пальцы, поглаживающие его спину. — Милый, я нагрубил тебе вчера, прости меня, — шепчет Гарри в его кожу, — Я был не в себе. Луи хочется снова возразить, хочется сказать «Вино здесь не при чем! Ты и без него…», но отмахиваясь от этих мыслей, тянет лицо Гарри к себе и целует его. Конечно, он его простит. Как и всегда.

***

Второй слой консилера с трудом перекрывает багровое пятно на челюсти, а Луи упорно стирает соленые струйки, чтобы те не повредили макияж. Он припудривает подбородок, когда взгляд натыкается на склянку туши. Пальцы замирают над серебристой упаковкой на несколько секунд, но он резко одергивает их и задвигает ящик, когда слышит топот Гарри в коридоре. — Луи? — мужчина заглядывает в комнату, пару секунд осматривая лицо Луи, а затем улыбается. — Готов? Нам уже пора. Луи кивает и встает с пуфика. Он аккуратно разминает шею пару раз, пытаясь не тревожить растянутые мышцы. Он оставляет разбитый в дребезги телефон на комоде, а сообщение от своего старого друга — без ответа.

***

Он говорит себе, что счастлив. Он счастлив. Во время празднования их годовщины — дома, за вкуснейшим ужином и сладчайшим вином. Гарри протягивает ему маленький белый пакет, как из парфюмерного. У Луи горят глаза и пальцы немного дрожат. Это оказывается из ювелирного. Синяя бархаткая коробка скрывает в себе тонкий золотой браслет с гравировкой. Луи готов уже рассыпаться в благодарностях, когда Гарри кивает в сторону пакетика, в котором оказывается еще одна маленькая коробочка. Теперь пальцы Луи и правда дрожат, и он не знает, было ли у Гарри помутнение или наоборот — озарение, когда на ладошку из коробки падает стеклянный прозрачный футляр с яркой цветочной крышечкой, на которой курсивом выведенно «Lime Crime». Луи не может поверить глазам. Эти помады не дешевые, а этот цвет так идеален для Луи, и как Гарри нашел это? Луи все же осыпает мужа бесконечными благодарностями и поцелуями (сегодня он нанес на себя лишь тушь). Он позволяет радости — за то, что они преодолели ещё один «барьер» в их отношениях, — затопить его с головой, надеясь, что потом, случайно забытая на комоде помада, не полетит в ближайшее окно. Они наслаждаются ужином, десертом, а потом мирно лежат на диване, с шумом телевизора на фоне, по очереди попивая остатки вишневого вина прямо из горла бутылки.

***

Гарри сидит буквально у него в ногах, подогнув свои под себя, уложив голову на колено мужа. Он поглаживает и целует пальцы его руки — здоровой руки, — шепча извинения сломленным голосом. Луи перебирает его волосы пальцами, потому что тугой бинт на запястье не позволяет им двигать. Луи скрипит зубами от пульсирующей боли, но старается быть аккуратным и не дернуть локон Гарри слишком сильно. Он смотрит на часы на стене. Начало одиннадцатого вечера. Сегодня ему нужно лечь спать пораньше, чтобы завтра успеть встать до Гарри. Чтобы он снова не разразился тирадой о бездельничестве и бесполезности шатена, если тот не успел сделать ему завтрак.

***

— Лу? Гарри целует его рассеченную губу, нежно проводя по щеке влажными ладонями. Луи не отвечает. Его глаза горят от того, что тот не моргает, уставившись в одну точку в бесконечности. В его мозгу жужжат шестеренки, скрипят винтики, рушатся стены и трещат окна, горят леса и высыхают океаны. Он смаргивает. Глаза перестают зудеть, получая необходимую влагу. Только необходимую. Но пробка, будто забившая уши, не исчезает, давая возможность сконцентрироваться на самой важной сейчас мысли. Луи аккуратно берет Гарри за кисти и убирает его руки от своего лица. Он разворачивается, не замечая растерянности и мольбы во взгляде Гарри. Не замечая ничего. Словно это не он здесь сейчас смывает кровь с губ в ванной. Словно не он вытирается махровым полотенцем и дает ему упасть с рук на пол. Не он прошагивает через гостиную и коридор. К счастью, до него не осмеливаются дотронуться. Он оживает лишь на пару секунд, чтобы оценить погоду на улице и понять, нужна ли ему куртка или нет. Он решает, что нет. — Луи! Прошу тебя, Луи! — под аккомпанемент криков за спиной, влажное кольцо легко соскальзывает с пальца и со звоном опускается на комод. Входная дверь скрипит и хлопает, заглушая чужой голос, пока снова не распахивает позади. Далеко. И единственное, о чем Луи жалеет, что всё же не взял куртку. Становится ветренно.