Ленинградец 2.0

…Летели купола, Дороги и цветы, Звонят колокола, Беспечные, как ты, Как капли молока, Как «здравствуй» и «прощай», Как недопитый чай, Летели облака, Летели облака… ДДТ «Летели облака»

Великобритания, Хогвартс, 28 июня 1996 года       И снова закончился учебный год, и снова ученики, радостные от того, что начались долгожданные каникулы, отбыли по домам. А вот Альбусу Дамблдору было над чем поразмыслить.       Совершенно очевидным выглядело то, что Невилла Лонгботтома, скорее всего, не допустят к сдаче экзаменов следующего уровня. По Зельям он даже и к СОВ допуска не получал, ибо к концу пятого курса Слагхорн только-только и с большим грехом пополам поставил ему зачёт за второй. Остальные натягивали почтовых сов на глобус, как могли, но всё равно получалось плохо.       «Странный какой-то спаситель получается», думал обеспокоенный Дамблдор. «Совсем скоро решающее сражение за власть на Арде, а новое пополнение моих рядов выглядит жалким и неспособным на что-то серьёзное. Мне надо что-то делать с Лонгботтомом и остальными, иначе начнут задавать вопросы».       Провал «Золотого Трио» стал очевиден, когда с министерской проверкой заявилась госпожа Амбридж, имеющая целью выявление прошотландской крамолы. Впрочем, единственное, чего ей удалось добиться, это внесение ещё большего хаоса в и так не отличавшийся слаженностью учебный процесс. А насчёт Лонгботтома она была весьма спокойна и с порога заявила Дамблдору, что его золотой протеже слишком туп, чтобы поддаться на пропаганду из Берлина.       Школа продолжала нести потери. После отзыва ирландским правительством всех уроженцев Зелёного острова, пришлось проститься с двадцатью студентами разных курсов. Гибель младшего Малфоя не осталось без последствий, и Дамблдору пришлось иметь дело с разъярённым лордом Малфоем, которого пришлось приложить д р е в н е й магией, чтобы тот отстал, навеки лишившись воспоминаний о том, что у него когда-либо были дети.       И снова это непонятное директору шевеление в большом мире. Границы Конфедерации, этого объединения мятежных штатов Юга, продолжали расширяться, но туда только за последний год перевелось около десяти студентов Хогвартса! С чем же и с кем же останется в итоге дело Света, если всё больше мира погружается во Тьму?       А тут ещё вдруг прилетело сообщение с в е р х у. От т е х, игнорировать чьё мнение было просто невозможно, в конце концов, именно о н и отрядили его, Оллорина, известного здесь и сейчас под именем Альбуса Дамблдора, на Арду, чтобы разобрался в подозрительных шевелениях л ю д и ш е к, вздумавших выбраться за рамки д о з в о л е н н о г о. И для них было великим удивлением, что творения Моргота не вымерли в Великую Стужу, а продолжают существовать и неплохо себя чувствуют. Более того, они уже научились летать по воздуху без помощи магии, и даже отправляют людей на орбиту Арды. Неужели рамки Запретного будут достигнуты во в т о р о й раз? И чем тогда ответят Изначальные? *** США, Филадельфия, 3 июля 1996 года       - Кто Вы? И что Вы делаете в моём кабинете? – удивлённо спросил 42-й президент США Билл Клинтон появившегося в президентском кабинете незнакомца.       - Называй меня Оллорин, человек, - ответил чужак, с ног до головы закутанный в белый балахон. – Я пришёл сообщить тебе волю тех, кто стоит за мной. О н и крайне недовольны тем, что Враг не только продолжает существование, но и крепнет с каждым годом. Скоро люди Мордора дорастут и до того предела, что смогут оспаривать Запрет Валар! Н а м бы очень не хотелось уничтожать Арду из-за каких-то людишек. Н а м она ещё понадобится.       - М…мы н…не знаем, к…как п…противостоять к…красным, - заикаясь, промолвил Клинтон. – П…после того, как они в…выставили из своей страны посольство Британии, а мы отозвали своего п…посла сами, у н…нас нет рычагов влияния на них.       - Идиоты! – ответил Оллорин. – Вы не должны были уходить! Они расценили это как вашу слабость и теперь с вами не считаются. Нет, вы должны были посредством пропаганды убедить население Красной России в том, что вмешательство в ваши дела было излишним и что нужно оставить вас в покое. Тогда они отступили бы из ваших земель и вод, и это было бы началом конца Врага! Со временем мы бы загнали его обратно в его логово и уничтожили его там. Но Вы повели себя как неразумные дети! Впрочем, о н и вас и считают детьми, кто ещё не дорос до познания тайн Арды.       - Ч…что нам делать?       - В начале этого столетия вы замечательно справлялись. У ваших людей получилось натравить одно сословие Красной России на другое, и отец пошёл на сына, и брат на брата.       - Д…да, н…но теперь у нас нет такой возможности! У к…красных д…даже ф…фермеры ж…живут лучше, чем наши банкиры!       - А вам не приходило в голову, что урожай можно было бы и уничтожить?       - Я с…сомневаюсь, что нам дали бы пройти через границы. И п…потом, н…наш б…бизнес д…делает крупные деньги на перепродаже н…нашему плебсу русского зерна. Они на это никогда не пойдут.       - Хорошо. Прибыль – это свято, - промолвил Оллорин. – Но как-нибудь вы можете устроить дело? Или и м опять браться за дело самим?       - Н…нет, н…нам не нужен второй Потоп, - забормотал Клинтон. – М…мы п…попробуем сами.       - У вас есть последний шанс устранить красную угрозу. Если вы провалитесь, в игру вступят о н и, и тогда вы больше не будете и м нужны.       - П…передайте, что м…мы п…постараемся…       - Очень на это надеюсь, - ответил Оллорин, исчезая из кабинета.       «Неужели нам нужно самим нарываться на войну с русскими?», подумал Клинтон после ухода чужака. «Они и так едва нас терпят, а тогда и вовсе нас уничтожат!» *** СССР, Москва, 4 июля 1996 года       Всплеск ч у ж о й магии в центре Филадельфии был зафиксирован спутником с регистрирующей аппаратурой НИИЧАВО в тот же день, и на следующий день принятые с орбиты и расшифрованные сведения об этом уже лежали на столе у товарищей Суворина и Бессмертного.       - Значит, Митрандир получил накачку не сидеть на месте, - хмыкнул Суворин. – А то их так называемый «свободный мир» под угрозой падения. Некому будет, понимаешь, впаривать людям ненужное им фуфло, и под прикрытием благородных намерений возвращать прежние порядки.       - Вот-вот, - ухмыльнулся Бессмертный. – Мои тут ещё одного рассчитали недавно. Билл он был, али дебилл…       - Ты про недавнюю кончину Гейтса? Три десятка пуль в спину? Какое жестокое самоубийство… - двое Вечных довольно посмеялись.       - В северной Калифорнии сейчас такая катавасия, что там ещё лет десять никто ни в чём не разберётся, - довольный произведённым эффектом, сказал Бессмертный. – Белые на юг бегут, чёрные и голубые на север…       - А мы им поможем побыстрее бегать, - добавил Суворин.       Собственно, сказанное ими было сущей правдой. Когда южане перевалили через горы и вышли на территорию Калифорнии, в Лос-Анджелесе полыхнул погром небывалой силы. Обитатели чёрных гетто принялись уничтожать белых и латиносов, но у тех, на чёрную беду, оказалось вполне себе достаточно армейского оружия. Так что передовые отряды Конфедерации, когда добрались до города, увидели выжженный дотла негритянский район, остальной город тоже был разрушен более чем наполовину.       - Всё бы хорошо, но мы опять по пешкам бьём. А шахматист сидит с той стороны доски и продолжает ковать козни, - снова стал серьёзным Суворин. – И он, этот шахматист, хоть все фигуры на доску выставит, всё равно, э т и м наплевать, сколько сгинет в огне войны русских, немцев, американцев, англичан, хоть все! Им вообще на людей наплевать уже двадцать тысяч лет! О н и будут продолжать так, пока не скормят нам всех своих марионеток, а потом ударят сами. Я уже один раз был свидетелем того, что бывает в таких случаях, и повторения категорически не желаю. Надо вскрывать защиту Валинора, а пока т е не очухаются, врезать им так, чтобы больше не поднялись.       - Как ты предлагаешь это сделать, Вечный?       - Англичане скользкие, как рыбы, упорно не дают нам повода. Единственный способ проникнуть туда относительно законно – раскачать тамошних сепаратистов.       - Белфаст уже на головах ходит, мои там были.       - Мало. Надо в Шотландию пройти. Ч у ж о й источник там. Не подобравшись близко, мы его даже найти не сможем. Старые воздушные разведчики его не видят, а опытный мясищевский только осенью полетит.       - Что будем делать, когда найдём? Координаты-то у нас есть.       - Дальше, мой друг Волхв, придётся вступать в дело мне самому. Кроме меня, здесь никто не сможет одолеть Митрандира в честном бою.       - Ключевое слово – «в честном». Так он тебе один на один и выйдет. Зуб даю, что у него на такой случай целая кодла натаскана очередных «воинов света». На такого ежа голым энтузиазмом не сядешь, они любят втроём на одного накидываться. Вместе пойдём, и своих людей возьмём. Хогвартс – замок большой, судя по тому, что там наш товарищ накопал, и за один присест там всё не развалишь.       - Н-да, и судя по карте, коридоров там больше, чем надо, не заблудиться бы. И карта, вообще-то, неполная – местонахождения источника там нет, судя по всему, те, кто её рисовал, так его и не нашли.       - Я уже дал НИИЧАВО задачу сделать такую же поисковую аппаратуру, как на спутник поставили, только портативную, чтобы спецназы наши могли взять, как миноискатель. И карты размножить эти, хоть какое-никакое, а подспорье.       - Да, Волхв. И срок – чем скорее, тем лучше. Если всё будет продолжаться так, как есть, на снятие защиты Валар у нас осталось лишь несколько лет. Потом они вступят в игру сами, и тогда малой кровью мы уже не отделаемся. *** СССР, Ленинград, 5 августа 1996 года       Когда в объятия бросается сногсшибательная красотка, трудно сохранить спокойствие. Тем более, если она знакома тебе почти что с детства, и ты каждое лето наблюдал, как худой и длинноногий гадкий утёнок превращается в прекрасного лебедя. В особенности если тебе самому эта девушка более чем нравится…       Мысли Гриши Чернова разлетелись, словно брызги от брошенного в воду камня, когда Бригитта повисла у него на шее, сияющая от счастья долгожданной встречи, а он покрепче обхватил её обеими руками и закружил посреди перрона Финляндского вокзала…       …Последняя смена в «Артеке» выдалась подобно первой, тихая, мирная и спокойная. Те, кто когда-то впервые приехал сюда, будучи ещё детьми, теперь стояли на берегу моря – почти уже взрослые юноши и девушки. Из тех, кто уезжал сейчас отсюда, через год-другой вернутся назад лишь считанные единицы, уже пионервожатыми для новичков…       На прощание покидающая «Артек» смена устроила целый фестиваль. Началось всё среди дня со спортивного праздника, и выпускники пионерского лагеря показывали своё мастерство в беге, прыжках, плавании, метании копья и игре в футбол между отрядами. Завершением же стал торжественный сборный концерт, на котором те из гостей пионерского лагеря, кто умел играть на каких-либо музыкальных инструментах, исполняли песни – или чьи-то, или свои, у кого они были.       Конечно же, концертная программа не обошлась без Григория Чернова. Уж кому-кому, а ему-то, с его личным знакомством почти со всеми ветеранами ленинградского рок-движения, да знанием наизусть практически всех их песен, сам Бог велел поучаствовать. Вот он и выступал, и его слушал весь «Артек», а он пел только для одной – для той, что стояла в первом ряду, сияя счастливыми глазами цвета небесной синевы. И все хотели танцевать с нею, а она танцевала только с ним…       Уже потом, когда отзвучала музыка, и молодёжь, никто уже не называл их детьми, по своей традиции пошли на прощальный костёр к Пионерской скале. Вот там-то и сказали Гриша и Бригитта друг дружке все те слова, которые они хотели сказать, и целовались потом до умопомрачения. Да и не одни они были такие – среди их отряда почти все разбились по парам…       Но время пребывания в «Артеке» подошло к концу, и настала пора расставаться. Одному нужно было уезжать в Ленинград, другой – улетать в Стокгольм, и, прощаясь на вокзале, заплаканная Бригитта снова пообещала Грише, что приедет к нему в Ленинград.       И вот сейчас этот день настал. То, что счастье всё-таки есть, Гриша Чернов осознал именно сейчас, когда покрепче прижал к себе её, радость свою ненаглядную, только что сошедшую с поезда «Стокгольм-Ленинград». А она только лучезарно улыбнулась и сама прижалась покрепче. У Гриши аж дыхание перехватило, когда его подруга прижалась к нему чем-то мягким и весьма объёмным…       - Бригитта, наконец-то ты приехала, - прошептал он ей.       - Потому что не могу без тебя, - улыбнулась она.       - А я без тебя.       - Куда поедем?       - Куда скажешь, у нас тут много на что есть посмотреть. У тебя вещей много?       - Только рюкзак, там всё. А что?       - Можно было бы дома вещи бросить. Или на дачу поедем?       - Лучше бы на природу… Ты уверен?       - Ну же, Бри, солнышко моё, - Гриша снова поцеловал свою девушку. – Мои родители о тебе знают, ты же писала мне.       - Да, но… как они меня примут?       - Не переживай, милая, ты им понравишься.       Дорога домой на Гришином мотороллере была недолгой, всё же подшаманенная недавно гравицаппа носила лёгкий аппарат резвее, чем прежде, и вскоре Гриша и Бригитта уже въезжали во двор. По счастливой случайности, папа с мамой были дома, и встретили своего старшего сына, приведшего в квартиру незнакомую девушку, с некоторым недоумением.       - Папа, мама, знакомьтесь, это Бригитта, моя девушка, - объявил Гриша. – Бри, это мой папа Сергей Олегович и моя мама Лилия Моисеевна.       - Очень приятно, - ответила смутившаяся девушка.       - Гриша, это та самая, что написала тебе под Новый год? – удивилась Лили.       - Да, мама, это она. Давно её в гости звал, вот, приехала…       - Молодец, сынок! Куда теперь намереваетесь? – спросил Сириус.       - Сейчас вот дух немного переведём, потом по городу прогуляемся, а на ночь хотим к дедушке на дачу махнуть. Он ведь там сейчас.       - Хорошо, - ответила Лили, которая впервые не смогла найти слов. – Бригитта, так? Как же Вы познакомились с моим сыном?       - Мы вместе в «Артеке» отдыхали… - принялась рассказывать Бригитта.       - Вот что, Гриша, - взял инициативу Сириус. – Дай-ка мы с тобой кое о чём поговорим… Пойдём на улицу.       - Бри, я скоро приду! – сказал Гриша своей девушке. – Я ненадолго.       - Хорошо, Гриш, я буду тут! – ответила она.       Гриша чмокнул подругу в губы, после чего вслед за Сириусом вышел во двор.       - Молодец, сынок! Растёшь! – Сириус смахнул непрошеную слезу. – Вот, казалось бы, только на руках тебя держали, а уже девушку в дом привёл.       - Всё будет нормально, папа!       - Да я не плачу, я же радуюсь за тебя, - Сириус крепко обнял сына. – Смотри только, не подведи. Помни, чему я тебя учил.       - Папа, так помню ведь, видишь же, приехала она.       - Вижу, эх, повезло тебе, Гришка, такая красавица! И умница наверняка.       - Да, Бри у меня на медаль идёт. И в архитектурный собирается.       - Эх, студентка, комсомолка, спортсменка, наконец, она просто красавица! Ну, смотри, сынок! Не упусти! Что делать, знаешь?       - Да, мой мотик ведь на ходу, так и поедем по городу.       - Дал бы я тебе свой, так справишься ли с ним?       - Там, папа, надо почти всё переделывать, я уже знаю как.       - Вот знаю я тебя! Не может сын-изобретатель на папин «Харлей» руки не наложить! Ладно, будет что серьёзное у вас, подарю на свадьбу. Только об этом – тсссс! Никому! Понял?       - Понял, папа!       - И постарайся её не разочаровать. Ну, чтоб не зря мои уроки прошли.       - Постараюсь.       - Ну что, тогда пойдём? А то наши с тобой дамы, скорее всего, уже заскучали.       - Пойдём, папа!       Дома они увидели, как жена старшего и подруга младшего пьют чай, и Лили что-то в лицах рассказывает Бригитте, а та внимательно слушает.       - Лили, мы уже дома! – объявил Сириус.       - Как вы тут, Бри? – спросил Гриша.       - Всё в порядке, Гриш, - засияла девушка.       - Ох, Серёж, я совсем заболталась, - спохватилась Лили. – Гриш, Бригитта, Вам что-нибудь в дорогу надо?       - Не, мам, спасибо, мы сами как-нибудь, - ответил Гриша. – Неужели я город не знаю?       - Уж кто-кто, а ты знаешь точно, - улыбнулась Лили. – Ну, хорошо, только веди себя прилично!       - Постараюсь, мам! – сказал Гриша, подхватив под руки свою подругу, следом её рюкзак, и счастливая парочка исчезла на лестнице.       - Какое-то странное чувство у меня, Серёжа, - сказала Лили мужу, глядя в окно, как их сын, усадив подругу на свой мотороллер, выезжает со двора на улицу. – Словно что-то опустело.       - Наш сын вырос, Лили, - задумчиво ответил ей Сириус. – Дети вырастают, и улетают из гнезда. Нашему Грише уже шестнадцать, пора…       - П…просто мне даже как-то непривычно, - всхлипнула Лили. – Давно ли мы держали его на руках? А теперь – вот, привёл девушку, и теперь улетит…       - Такова жизнь, Лили… - произнёс Сириус. – Сначала мы улетели из гнёзд наших родителей, теперь пришла пора детям улетать из нашего… Но не переживай, он ведь навсегда останется нашим сыном, ведь так? И будут приходить в гости, уже вдвоём. Давай не препятствовать их счастью… - он обнял жену, и они снова стояли у окна, думая о чём-то своём… ***       Гриша был на седьмом небе от счастья. Его подруга наконец-то была рядом с ним, и сидела сейчас у него за спиной, крепко прижимаясь тем самым местом, от которого у него всегда захватывало дух. День выдался на редкость погожий – в августовском Ленинграде такие дни действительно редкость – а поэтому никто и ничто не мешало Грише показать своей подруге если не все, то большую часть знаковых мест города. А уже под вечер, когда солнце медленно покатилось на закат, то они направились по Приморскому шоссе в сторону дачного посёлка Комарово.       - Вот, приехали, Бри, - Гриша остановил мотороллер у знакомого ему забора. – Здесь дедушкина дача.       - Мы будем ночевать здесь?       - Ну да, что в городе-то сидеть? Здесь тихо, море, природа, как у тебя.       - Ага, похоже, лес точно такой. И мне с тобой не страшно.       - Ничего не бойся, я с тобой. Сейчас открою, да и пойдём… - Гриша нащупал в сумке ключи от дачи.       - Эй! Кого там принесло? – послышался дедушкин голос.       - Дедушка! Это мы!       - А, Гершке! Таки приехал? – из дома вышел дедушка. – Ого! Таки невесту привёл? Уже познакомишь?       - Дедушка, это Бригитта, моя девушка, мы с ней в «Артеке» отдыхали. Бри, это мой дедушка Моисей, - представил Гриша.       - Очень приятно, - слегка покраснела Бригитта.       - Ну, наконец-то! – искренне обрадовался дедушка Мойше. – Уже проходите, закатывай, Гершке, свой мопед во двор, будем ужинать, как раз чай поспевает.       Закатив мотороллер во двор и накрыв чехлом на случай дождя, Гриша подхватил оба рюкзака, и вошёл в дом вслед за прильнувшей к нему Бригиттой.       - Хорошо ты сделал, Гершке, щто приехал, мене таки в город надо съездить, а дом оставить не на кого, - сказал дедушка, пока ужинали. - Вы надолго?       - На пару дней точно.       - Вот и хорошо. А то я завтра в город поеду. Друзья к себе зовут, а мене, понимаешь, всё никак с дачи не вырваться.       - У нас же каникулы, так что времени полно.       - Ну и правильно, щто приехали. Здесь у нас природа, всё же легче, чем в городе. Таки насидитесь ещё в четырёх стенах за зиму.       - У нас в Швеции тоже дом возле моря, - сказала Бригитта. – И почти такой же лес.       - А я щто говорю? Ты, Гершке, таки тоже на ус мотай, хоть их у тебя ещё и нету. Повзрослеешь – сам поймёшь. Ну да ладно. Вам где стелить, сверху или тут?       - Сами постелим, деда, не переживай.       - Ну хорошо, завтра я с самого утра в город поеду, так щто будете тут сами. Еда в холодильнике, ты у меня, Гершке, толковый, разберёшься, что к чему. Если не хватит, сгоняйте в посёлок в магазин, слава Богу, хлеб нынче бесплатный.       - Хорошо, дедушка.       - Только вот щто, пойдём, Гершке, кой-чего таки тебе скажу.       - Значитца, так, - шепнул Грише на ухо Моисей Израилевич, когда они вышли на улицу. – Мене Серёга звонил, папа твой, и уже таки рассказал, щто ты уже решил в дом невесту привести. Так щто я был за всё в курсе ещё до того, как вы ко мне выбрались. Не переживай, внучек, я сам молодым был, мешать вам не буду. Поеду в город, у наших и заночую. А вы тут на хозяйстве посидите. Ты нашу дачу знаешь, ты тут дома, так щто я за вас спокоен. Одно попрошу: не делай того, за щто потом пожалел бы. Ежели у тебя с этой синеглазой таки всё серьёзно, то я только рад.       - Постараюсь.       - Ну тогда я за тебя спокоен, - дедушка похлопал Гришу по плечу.       На улице к тому времени совсем уже стемнело.       - Ну щто ж, уже поздно, внучата, спать пора. Телевизор у нас после одиннадцати не показывает.       - А мы его и не смотрим, - синхронно улыбнулись Гриша и Бригитта сразу, глянули друг на дружку и расхохотались.       - Ну так и хорошо, где вы спать будете, внучата, тут или наверху?       - Давай, деда, наверху, - предложил Гриша.       - Пусть так, тогда я вам мешать с утра не буду, встану тихо да на стацию пойду.       На том и порешили. Моисей Израилевич улёгся на первом этаже, а Гриша и Бригитта долго целовались на балконе веранды, пока не уснули и сами, обнимая друг дружку. ***       Счастью влюблённой пары не было предела. Ему – оттого, что та, которую он знал с детства и в которую неожиданно для себя самого оказался влюблён по уши, наконец-то была рядом с ним. Ей – оттого, что тот, кто нравился ей с самого первого лета их знакомства, теперь был рядом, всерьёз и, похоже, окончательно. А он и не возражал бы.       Гриша, выросший в большой и дружной семье, с молоком матери впитал идеи о ценности семьи превыше всего – и теперь был твёрдо намерен сделать Бригитте предложение, как только встретится с её родителями. Она же была уверена, что отец не откажет, всё же судовой механик торгового флота и технарь-изобретатель явно найдут общий язык. Мнение же матери, с какого-то перепугу заделавшейся в последние годы религиозной фанатичкой, было ей не очень важно – в конце концов, именно от этого весьма навязчивого мнения она, Бригитта, и сбежала в Ленинград к любимому. А отец, узнав о выборе дочери, только помог – и билет купил, и на поезд усадил, пока мать не видела…       …Той ночью, первой их ночью вместе, им снились хорошие сны. А поутру Гриша был вознаграждён зрелищем, которое он запомнил надолго. Та, что стала для него самой красивой девушкой на свете, прижималась к нему во сне, крепко обняв обеими руками. Вчера ночью они не заходили дальше поцелуев и объятий, словно не решаясь переходить незримую черту – но настроен Григорий был по отношению к своей девушке весьма серьёзно. Да и как иначе? Родители вместе вот уже двадцать пять лет. Дедушка с бабушкой прожили вместе сорок три, пока не угасла вдруг бабушка. Вот и он искренне надеялся, что и у них с Бригиттой всё сложится так же всерьёз и надолго.       - Доброе утро, любимая! – прошептал он ей на ушко, видя, что она проснулась.       - Уммм… Доброе утро, милый! – так же шёпотом ответила она, приподнявшись и потянувшись, словно большая и довольная кошка. – Нравится, что видишь? – лукаво улыбнулась она, видя неподдельный интерес в глазах Гриши.       - Очень! Ты у меня самая лучшая! – сказал он сущую правду. – Как выспалась?       - Спасибо, с тобой лучше всех! – они снова жарко поцеловались.       - Гриш, а что твой дедушка говорил о бесплатном хлебе в магазине? – спросила Бригитта, пока завтракали.       - А это у нас недавно ввели. Хлеб, молоко, ещё кое-какие продукты теперь выдаются бесплатно по определённым нормам.       - Бесплатно? А у нас такое будут делать?       - Читал я, что и у вас будут. С нас начали, потом везде такое будет. От денег больше проблем, чем преимуществ.       - Ты прав, мне мой папа много рассказывал, на что он насмотрелся, когда плавал за океан. Там только на Кубе так же, как у нас.       - Как у нас деньги отменят, за нами многие потянутся. Жить без богачей, своим умом и трудом – хороший соблазн.       - Кстати, я решила, что через год приеду сюда поступать.       - Сюда? В архитектурный?       - Ага. Чтобы рядом с тобой быть. Уже насовсем.       - Бри, ты мне тогда лучший подарок в жизни сделаешь.       - Я знаю, - застенчиво улыбнулась девушка. – За год соскучусь, сил нет!       - А ты приезжай на каникулы. И будем вместе, как сегодня, чтобы не разлучаться.       - Конечно, приеду! И только попробуй отказаться! – шутливо нахмурилась Бригитта.       - Ты что, неужели я похож на того, кто будет отказываться? – улыбнулся в ответ Гриша.       - Конечно, нет, милый, - ответила девушка. – А вот скажи, только серьёзно, как ты нас видишь в будущем?       - Вижу, любимая, конечно же, вижу! – ответил парень. – Здесь же, нас вдвоём и наших с тобой детей. Поверь, Бри, у меня намерения насчёт тебя самые серьёзные.       - Я тебя уже давно знаю, поэтому поверю, - согласилась она, прижавшись к любимому. – И я готова ответить согласием, как только ты решишься.       - Это будет скоро, - успокоил он её.       Начинался новый день, и двое влюблённых продолжали наслаждаться своим счастьем… *** Гавайские острова, 14 августа 1996 года       В Жемчужной бухте вот уже который день подряд было неспокойно.       Штаты лихорадило, связи со штабом ВМФ не было вот уже который день – с тех самых пор, когда в Калифорнию вошли южане. Потом пришли противоречивые телеграммы из Сиэтла и Сан-Диего одновременно, и «северная» призвала сохранить верность центральному правительству, а «южная» - переходить на сторону Конфедерации. Так это было или нет, но основные силы флота давно уже оставили базу, направившись на восток. Здесь, на Гавайях, оставалась самая мелочь, так, фиговый листочек. Пользуясь случаем, коренное население начало выступать насчёт того, что быть американским штатом им не очень-то и охота, и пора бы определяться, куда дальше – или в самостоятельность, или под руку Большого Белого Брата к западу оттуда.       Нынешний сезон выдался на редкость провальным и для туристов – в связи с бушующими на материке беспорядками, сюда почти никто не приехал. Те же, кто всё-таки набрался смелости – видимо, редкие смельчаки всё же были уверены, что их дома не захватит наступающий фронт южан или же не разграбят негритянские банды – те наблюдали из окон отелей многотысячные демонстрации коренного населения и лозунги, призывающие янки убираться вон.       Точно так же незамеченным для белых туристов прошёл и плебисцит 4 августа, на котором, как выяснилось впоследствии, жители Гавайских островов высказались большинством голосов за отделение от США. Вашингтон, конечно же, заявил о несогласии с решением граждан ещё одного взбунтовавшегося штата, но Клинтона уже давно никто не слушал. Конфедерация же, наоборот, приветствовала решение о самоопределении гавайских братьев.       Но жители островов встречали теперь каждый новый день с тревогой. Откуда появятся корабли – американские с востока, с войсками, смертью и подавлением их надежд? Или коммунистические с запада, с едой, стройматериалами и признанием свободы?       Но вот на горизонте заметили дым. Много дымов.       - Корабли! Корабли с запада!       Всё же с запада. Неужели идёт помощь? Или же это эскадра из Гуама и Йокогамы, посланная на подавление?       По мере того, как неопознанные корабли приближались, тревоги и надежды жителей островов сплетались в невообразимый клубок. Что-то перевесит?       - Это пушечный линкор! Это пушечный линкор! У него башни с пушками! Это коммунисты!       Облегчение, охватившее гавайцев, было не передать словами. Линейные корабли оставались на вооружении только в социалистических государствах, только им теперь было под силу содержать таких монстров.       Громадные корабли совершенно по-хозяйски вошли в порт, теперь стали видны и флаги на них – белые полотнища с синей полосой понизу, с красными звездой, серпом и молотом на белом фоне. О том, что означает этот флаг, на Гавайях знали хорошо.       Так что сошедших на берег советских матросов, офицеров и адмиралов ждал весьма радушный приём. И сам великий вождь Гавайев вышел навстречу командующему Тихоокеанским флотом Советского Союза и передал просьбу о принятии свободного гавайского государства в состав СССР.       …Те, кто два дня спустя продолжал нежиться в отелях, практически ничего не зная о произошедшем, были вынуждены проглотить весьма горькую пилюлю, когда увидели, как вместо знакомого полотнища с пятью десятками звёзд и тринадцатью полосами на освободившихся флагштоках поднимают новые флаги – красные с золотыми серпом и молотом, означавшие добровольный переход Гавайских островов в состав вечного конкурента «свободного капиталистического мира»… *** Свежая пресса Газета «Известия» (СССР), 24 июня 1996 года. Первая полоса «ХЛЕБ И МОЛОКО ОТНЫНЕ БЕСПЛАТНЫ ДЛЯ НАРОДА! Согласно новому Указу Президиума Верховного Совета СССР, принятому вчера единогласно, и в соответствии с принятым на установочном пленуме нынешнего созыва Верховного Совета курс на постепенную отмену в Советском Союзе денежного обращения, объявляем, что с 1 июля 1996 года для населения отменяется оплата за ряд продуктов питания в размере определённых норм: Чёрный ржаной хлеб       - 1 буханка на человека в сутки Белый пшеничный хлеб - 1 булка на человека в сутки Молоко коровье       - 2 литра на человека в сутки Кефир             - 1 литр на человека в сутки Творог нежирный       - 1 пачка 200 г на человека в сутки Сметана        - 1 банка 200 г на человека в сутки Масло животное       - 2 пачки 200 г на человека в сутки Колбаса «Докторская» - общий вес 500 г на человека в сутки Колбаса «Любительская» Вода минеральная       - 2 литра на человека в сутки Крупа гречневая        - 500 г на человека в сутки Рис             - 500 г на человека в сутки Мука пшеничная       - 500 г на человека в сутки Сахар-песок        - 500 г на человека в сутки Сахар кусковой пиленый - 1 пачка 500 г на человека в сутки Яйцо куриное       - 1 десяток на человека в сутки Консервы рыбные: «Шпроты в масле» - 2 банки на человека в сутки «Бычки в томате» или - 1 банка на человека в сутки «Горбуша» В ближайшей перспективе перечень продуктов, доступных населению бесплатно, будет расширен, а нормы увеличены в соответствии с реальным потребительским спросом». Газета «Берлинер Тагеблатт» (ГДР), 17 июля 1996 года. Раздел «Народное хозяйство» «ОТМЕНА ДЕНЕГ СОКРАТИТ РАССЛОЕНИЕ ОБЩЕСТВА И УСИЛИТ ЕГО КОНСОЛИДАЦИЮ Министр-президент Народного Правительства Германии Герхард Шрёдер заявил сегодня, что взятый в Советском Союзе курс на отказ от денежного обращения заслуживает того, чтобы мы могли последовать их примеру. Отказ от денег выбьет почву из-под ног подпольных богачей, которые всё ещё ждут возвращения старых порядков, но не могут пока предъявлять имеющиеся у них капиталы из опасений пристального внимания Штази на предмет законности получения таких денег». Газета «Правда» (СССР), 10 августа 1996 года. Первая полоса «В СОСТАВЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА СТАЛО НА ДВЕ РЕСПУБЛИКИ БОЛЬШЕ Дружная семья братских народов, именуемая Союзом Советских Социалистических Республик, пополнилась двумя новыми членами. Президиум Верховного Совета СССР одобрил просьбу Народной Республики Болгария и Социалистической Республики Валахия о приёме упомянутых республик в состав Советского Союза, выраженной на основе волеизъявления народов Болгарии и Валахии, высказанного на всеобщих референдумах в этих странах. Решение болгарского и валашского народов быть в составе Советской страны только подтверждает правильность нашего миролюбивого курса. Нет никаких сомнений, что, став частью Советского Союза, болгарский и валашский народы внесут свой достойный вклад в дело социалистического строительства…» Журнал «Наука и жизнь» (СССР), август 1996 года. Раздел «Необъяснимые происшествия» «ЧТО СТОИТ ЗА ГИБЕЛЬЮ КОСМИЧЕСКИХ ЗОНДОВ? Министерство космических исследований СССР и Главкосмос до сих пор не пришли к единому выводу насчёт необъяснимых взрывов, уничтоживших уже три необитаемых космических зонда, отправленных в сторону спутников Юпитера и Сатурна. Напомним, были потеряны корабли «Титан-1», «Ганимед» и «Сатурн-1», направленные соответственно в 1994, 1995 и текущем годах в сторону вышеуказанных планет с целью исследования прилегающего к ним пространства. Однако по выходу за орбиту Земли и Луны все три корабля были потеряны по неизвестным причинам. По данным со спутников, с которых велось наблюдение за полётами потерянных кораблей, во всех трёх случаях картина гибели отмечалась одинаковая. Сначала корабль переставал отвечать на запросы с Земли, потом следовал внутренний взрыв. Проверка, проведённая на космодромах «Байконур» и «Плесецк», показала, что никаких взрывчатых веществ, могущих повлиять на жизнеспособность потерянных кораблей, не устанавливалось. Корабль «Сатурн-1», запущенный весной текущего года, проходил сборку под контролем представителей государственной безопасности, что полностью исключило установку на него непредусмотренного полётным заданием оборудования. Но и это не избавило от потери корабля. По мнению специалистов НИИЧАВО АН СССР, за уничтожением спутников может стоять некая сила внеземного происхождения, не имеющая никакого отношения к человечеству, но не желающая, чтобы человечество продолжало своё стремление к звёздам…»