Изваяние

Есть у влюблённых одна черта: жить, пока жив возлюбленный и умирать вместе с ним. Они шли по очень старому кладбищу рядом с давно заброшенным городком, и разглядывали ветхие могилы, местами разрушенные, с потрескавшимися памятниками, надломленными надгробиями, с покосившимися железными оградками с витиеватыми узорами. У многих могил росли высокие вековые ели и лиственницы, превращая его в лес, железные ограды давно проржавели, все надгробные камни были покрыты мхом, надписи были еле различимы, а где-то и вовсе не видны. На погосте витала атмосфера мрачности и таинственности, от этого под кожу подкрадывался благоговейный страх, было чёткое ощущение, что души давно умерших людей не покинули это место и сейчас незримо присутствуют тут и внимательно наблюдают за молодым человеком, прибывшим сюда и ждут, когда же он оступится.  Парень, молодой журналист, искатель приключений и любитель мистики, прибыл сюда, за сотни километров от столицы, посмотреть на старый заброшенный город и знаменитое своими легендами старое кладбище, сторож которого помнил историю каждого, кто тут похоронен. Поговаривали, что двое из этих умерших, были прокляты своими близкими и богами, за то, что пошли против законов, общества и воли родителей. Парень шёл и слушал скрежечущий от старости не громкий голос очень пожилого сторожа, которому по виду было не меньше пары сотен лет, одетого в старый выцветший темный халат до колен, с множеством заплаток, перепоясанный тонким канатом, широкие шаровары, заправленные в потемневшие от времени посоны и очень старые туфли. Волосы старца были абсолютно белыми и заплетены в косу. Глаза были бесцветны, кожа морщиниста, белые длинные усы и борода до живота дополняли образ древнего мудреца. Парнишка даже улыбнулся этому виду. Будто этот человек прибыл совсем из другой эпохи. А старик все шёл медленно по тропам, огибающим захоронения, и тихо рассказывал о людях, покоящихся в них. Завернув в очередной раз за стариком, журналист остановился как вкопанный, шокированно глядя вперёд. Старик проследил за его взглядом и еле заметно улыбнулся себе в усы, но сделав вид, что не заметил удивления собеседника, подошел к могиле. Журналист очень медленно, тяжело ступая, не отрывая взгляда от статуй, встал рядом со сторожем. Его лицо исказилось в гримасе адовой тоски, он сам не понимал почему, но его грудь сжала тяжёлая невыносимая боль, у горла стоял горький ком, но парень не мог перестать смотреть на эти две статуи над старой могилой. Сглотнув ком, он спросил у старика, который молча и с интересом наблюдал за его реакцией: -А скажите... Вы знаете историю того, кто захоронен тут? -Ты бы хотел услышать её? Парень быстро закивал, не переставая смотреть вперёд. Старик взял своими немощными тонкими пальцами журналиста под локоть и повёл ближе к могиле, остановив сбоку от неё. Там он разместился на большом плоском камне, каждое его движение отдавалось тихим скрипом, он был действительно очень стар. Положив руки на свои колени, пожилой мужчина с некой особо трепетной грустью посмотрел на две статуи, стоящие друг перед другом, ностальгически улыбнулся, и начал дребезжащим голосом говорить. Его голос был лишен какой-либо яркой эмоциональности, словно превратился лишь в звуки грустной, усталой памяти о прошлом, утомленной многолетним грузом воспоминаний, но не лишенным восхищенной мечтательности о событиях давно минувших лет. -О, это была удивительная история любви двух сердец... Удивительно прекрасная, но и крайне трагичная для них обоих... Жил в старые времена, ещё пятьсот лет назад почти на окраине города, который тогда ещё процветал и был полон жизни, один старый резчик по дереву и камню. Был он умельцем настолько искусным, что к нему приезжали со всех уголков страны за сувенирами, а королевская семья частенько заказывала резные безделушки и разные уникальные изделия, музыкальные инструменты, с мастерским исполнением которых не мог бы сравниться ни один другой резчик со всей Азии. Был у него подмастерье, которого он обучал своему ремеслу и собирался оставить ему свою лавку в наследство, для того, чтобы ученик продолжил дело всей его жизни. Ученика звали Джинён, ему было двадцать лет от роду и пятнадцать из них, он жил в доме учителя, помогал ему по хозяйству и учился искусному ремеслу резьбы по дереву и камню. Мастер подобрал Джинёна ещё в пятилетнем возрасте, мальчик один выжил при пожаре, охватившем их домик на окраине городка. Старик был уже довольно не молод, семьи и наследников у него не было, а передать свои знания было нужно. Да и мальчик этот был совсем не похож на остальных, он был белолиц, худощав, с бездонными, полными печали глазами. Сердце старика дрогнуло, и он забрал мальчика к себе, как только узнал о трагедии. Вот так Джинён и появился в доме учителя Квондэ, а потом и в лавке, обучаясь всем тонкостям резного искусства и с каждым днём лучше оттачивая свои навыки. К пятнадцати годам он уже наравне со своим мастером вырезал игрушки, сувениры, музыкальные инструменты, овладел такой же ловкостью и утонченным вкусом, как и мастер, половину забот беря на себя. К восемнадцати Джинён уже превзошел Квондэ во всем, и умел не только вырезать из дерева и высекать из камня вещицы, пользующиеся спросом, но и вырезал и высекал статуэтки людей и животных, и делал он это очень точно, полностью передавая внешность и эмоции образа, за который он брался. А когда Джинёну было двадцать, Квондэ уже отошёл от дел, с гордостью наблюдая за работой своего приемника, так как был уже стар и не мог крепко держать в руках резьбовые инструменты, направлял иногда, и принимал заказы для мастера Джинёна. Однажды пришёл посланник из дворца и передал волю короля, что молодому мастеру Джинёну велено подготовить уникальные статуэтки танцующих девушек из чистого золота, именно вырезать, а не отлить, для подарка молодому принцу на двадцатилетие. У Квондэ было плохое предчувствие, когда он принял заказ от королевской семьи, но отказать он никак не мог. С тяжёлым сердцем старик смотрел на то, как Джинён вырезает из цельных кусков золота станы, украшает их, делая каждую неповторимой. В подарочную ткань рядом со статуэтками Джинён положил флейту собственной работы, на которой вырезал "От чудесных трелей её оживает даже камень". Празднества шли три дня по всей стране, в королевский дворец пребывали гости с дарами и поздравлениями для молодого принца. Король и Королева принимали их, сам принц присутствовал перед самыми высокопоставленными гостями только в первый день, и проехал по городу в закрытом паланкине. После трехдневного торжества, которое отмечали все подданные государства, в лавке резчиков появились посланцы от Короля с приглашением во дворец мастера Квондэ и мастера Джинёна. Старый резчик с болью в сердце принял приглашение и отправился со своим приемником ко дворцу, одевшись в лучшие свои одежды и взяв дары для королевских особ. В зале для приема гостей, два мастера упали на колени в приветствии короля и королевы, передавая свои подношения приспешникам. Король с добродушной улыбкой попросил их подняться. В этот момент слуги почтительно поклонились и один из них объявил "Его Высочество Принц Силлы ВанЙо", после боковая дверь распахивается и входит молодой принц. Джинён на миг встречается с ним взглядом, прежде чем упасть снова на колени. ВанЙо пристально смотрит на двух мастеров, больше разглядывая молодого резчика с ног до головы, с явным интересом. Король засмеялся благодушно: -Моему сыну пришлись по вкусу ваши работы, мастер Джинён. До вас Принц ВанЙо любил только то, что исполнено мастером Квондэ. -Благодарю, Ваше Высочество,- Джинён и Квондэ отвесили поклоны. ...Когда ВанЙо на своё двадцатилетие вместе с множеством даров от подданных, получил в подарок от родителей статуэтки с флейтой, он был весьма поражен утончённостью выполненных мастером творений. Он поставил станы девушек на низкий стол перед собой, сел скрестив ноги на пол, любовался ими и начал разглядывать флейту. ВанЙо очень любил музицировать, и каждый во дворце знал об этом. Он взял в руки инструмент, прочёл надпись и улыбнувшись, решил сыграть на ней. Когда полилась музыка, принц закрыл глаза и перед его внутренним взором действительно затанцевали девушки из золота. Наследник был впечатлен: никогда ещё ни с одним другим инструментом у него не получалось насладиться таким эффектным впечатлением. Все эти три дня ВанЙо не выпускал из рук флейты и не переставал смотреть на фигурки девушек. Позже он рассказал отцу о том, что ему понравился подарок и попросил вознаградить мастеров за их труд, сам втайне желая увидеть того резчика, что смог одарить его такими полетами мысли, и это был единственный способ пригласить их во дворец. Когда королю и королеве представляли мастеров, ВанЙо смотрел через лёгкие полупрозрачные, сетчатые перегородки, наблюдая за мастером Джинёном. Принц был восхищен утонченной, аристократической красотой молодого резчика и глубоко впечатлен взглядом его карих глаз, полных вселенской печали. Не выдержав, ВанЙо решил предстать перед молодым мастером, решив поразить уже его своей красотой, о которой по всей Силле ходили легенды, вознося принца в ранг богов из-за его небесной внешности... Джинён за долю секунды встречи взглядами успел разглядеть принца во всей красе и еле сдержал возглас восторга: принц был действительно необычайно красив и все, что о нем говорила молва, было правдой, ВанЙо был сравним с божеством. Принц удалился, задержавшись лишь на минуту, ни слова ни проронив. На прощание он снова посмотрел на Джинёна, но тот стоял смотря в пол, и не увидел этого. Только старик Квондэ еле заметно вздохнул, увидев свет глаз принца при взгляде на его приемника. Получив щедрые дары и бесконечно благодаря Их Величеств, мастера вернулись домой. Ночью Джинёну не спалось и он отправился в мастерскую, что была в соседней пристройке от дома. На небе светила странно большая полная луна, молодой мастер несколько минут завороженно любовался ею и исчез внутри мастерской. Через минуту во двор жилища мастера Квондэ скользнула тень, направившись туда же, что и Джинён, а вторая тень осталась у ворот, скрывшись под пышным орешником. Джинён только собрался зажечь масляную лампу при помощи горящей щепы, услышал тихий шорох, и насторожившись, схватился за меч. Через секунду у шеи ночного гостя блестел металл оружия. В свете щепы Джинён не мог разглядеть лица пришедшего, ведь оно было скрыто под тканью накидки. Гость очень медленно поднял руку и стянул с головы ткань, через незанавешенные отверстия множества окон под потолком заглядывала луна и его лицо было озарено её светом, приобретая ещё более неземную красоту. Мастер с ужасом спешно убрал меч и только собрался пасть на колени, как принц удержал его за локоть, мотнув головой.  Пальцами второй руки ВанЙо подцепил подбородок Джинёна и приподнял, заставив посмотреть на себя. -Мастер Джинён. Я хочу сделать особый заказ. О котором не должен будет знать никто, кроме меня и вас. -Да, ваше Высочество. -Вы должны сотворить мой стан в полный рост, из белого гранита, изображающий, как я играю на флейте. Джинён пришёл в некое замешательство, и несмело возразил принцу: -Ваше высочество, белый гранит - камень очень редкий и дорогой, к тому же его не найти в Силле. -Об этом можете не беспокоиться. Я вскоре появлюсь. Работа должна идти по ночам, чтобы сохранить всё в тайне. -Да, Ваше высочество,- Джинён поклонился, и в тот же момент ВанЙо развернулся и покинул мастерскую. Джинён не был ваятелем, и никогда не работал со столь масштабными скульптурами, но принцу отказать было нельзя. Примерно через месяц под покровом ночи в мастерскую доставили огромный кусок камня, после появился и сам принц, он скинул чёрную накидку и остался в ханбоке и чогори в пол простого кроя, серого небогатого цвета, не украшенного узорами с позолотой, мастер был удивлён, на что принц ответил: -Я не желаю, чтобы было что-то лишнее. Только я и флейта. ВанЙо встал посреди комнаты, взял в руки инструмент и закрыв глаза заиграл на нем. Джинён смотрел на принца в свете ламп и луны, самозабвенно выводящего мелодию, и не мог даже шелохнуться. Когда он перевёл взгляд на камень, ему показалось, что гранит оживает и просит убрать все лишнее. Джинён берётся за тесак и молоток, и приступает к работе. Целый лунный год ВанЙо каждую ночь приходил в мастерскую Джинёна и играл на флейте, а мастер ваял его стан из камня. Через какое-то время гранит действительно стал оживать и приобретать черты принца. В одну из таких ночей ВанЙо пришёл в мастерскую Джинёна. Стоя посреди лунного света и масляных ламп, принц стал снимать с себя одежду, сбросив даже нижнюю рубашку. Делал он это плавно, медленно и решительно. Джинён застыл с инструментами в руках, завороженно глядя, как серебристый и жёлтый, два света обвивают прекрасное тело принца, обволакивая его идеальные черты. Смахнув с себя остатки одежды, принц медленно и грациозно подошёл к Джинёну и заглянув в его глаза, попросил тихо: -Джинён... Прошу... Полюби меня... Джинён стоял в неверии смотря на принца, боясь даже шевельнуться, внутри него боролись чувства, что вспыхнули с первой их встречи взглядами и запреты, что не давали ему даже в мыслях допустить прикосновений к особе королевских кровей, мужчине, которого он так сильно полюбил. ВанЙо сделал ещё один шаг к мастеру, обхватил ладонями его лицо, и заглядывая в него глазами, полными надежды и нежности, прильнул к линиям его  своим алым бутоном уст. Он невесомо целовал нежную кожу мастера, прикрыв ресницы, касаясь его губ, ища ответа, умоляя о нем. Его руки уже обвили шею Джинёна, а телом он прижимался к нему, прося защиты и любви. В конце концов головокружительная нежность принца возымела действие и Джинён обвил его талию руками, касаясь бархатистой кожи мужчины, впуская его в свои уста, свое сознание, свою душу, позволяя себе любить принца, делая то,что сейчас  просит ВанЙо и его собственное сердце вот уже целый лунный год. Каждую ночь последующих семи дней ВанЙо просил любви Джинёна. А на восьмое утро по всему королевству Силла было объявлено о предстоящей свадьбе ВанЙо, принца Силлы, и ШинХва, принцессы Пекчхе. ВанЙо явился в королевские покои, требуя ответа, а король, спокойно отставив в сторону чашу с чаем из хризантем, сказал, что проклянет его и его избранника, если принц не согласится на этот брак, и прикажет убить мастера Джинёна. Боясь за жизнь возлюбленного, ВанЙо соглашается, зная, что иначе отец исполнит это обещание. ВанЙо догадался, что отец узнал каким-то образом о Джинёне, хотя принц старался скрыть это ото всех. В доме и лавке резчиков шли сборы. Квондэ сославшись на то, что он стар и немощен, попросил Джинёна переехать с ним в деревню и жить на лоне природы у какой-нибудь реки, сетуя на то, что жизнь в городе слишком скоротечна и он не успевает за ней. Молодой мастер сглатывая горький ком и уговаривая себя смириться и принять брак наследника империи, уверяя, что он, Джинён, не имеет на него, ВанЙо, никакого права, собирал вещи, помогал старому мастеру, погружаясь в себя, и изредка кивая своему учителю. Они должны были отправиться в путь на следующее утро на рассвете. Были сделаны последние сборы, и Джинён с Квондэ решили отдохнуть перед дорогой. Сон не шёл у обоих, Джинён думал о ВанЙо, Квондэ страдал всем сердцем от того, что Джинён, ставший для него сыном, будет несчастен всю свою оставшуюся жизнь. Два сердца будут разбиты. Два любящих сердца, так же как и много лет назад, когда его собственное сердце было вдребезги, а его возлюбленная, вместо того, чтобы выйти замуж за богатого наследника, сбросилась со скалы. Квондэ так и не женился, всю свою жизнь жалея о том, что не увез её с собой, когда она умоляла его об этом. В полночь в жилище мастеров скользнула тень. Вторая тень осталась ждать у орешника. ВанЙо, принц Силлы, стоял на коленях перед старым мастером Квондэ и умолял помочь сбежать ему вместе с Джинёном, рядом с ним так же стоял и сам Джинён. -Учитель, я прошу вас, не позвольте нам быть несчастными... Квондэ посмотрел на них, тяжело вздохнул и после долгого молчания сказал: -За пределы города идите пешком, соберите мешки с едой и отправляйтесь. Вот золото,- старик положил в руки Джинёна увесистый мешочек с металлом,- в соседней деревне купишь лошадей у старого крестьянина Бокхиля, скажешь, что пришел от меня. Отправляйтесь на восток, к морю. Там садитесь на первый корабль и никогда не возвращайтесь. -А как же вы, учитель?- вопрошал Джинён, смотря на мешочек с золотом, зная, что это все сбережения мастера. -Неужели ты думаешь, что я всё тебе отдам, негодник?- лукаво засмеялся старик. -Куда вы отправитесь, учитель? -На запад. Поторопитесь. Вам до рассвета нужно скрыться отсюда. После спешных сборов два молодых влюблённых человека поблагодарили старика и отправились в дорогу. -Берегите себя, дети мои, будьте счастливы,- желал им старик Квондэ. Ох, если бы он только знал, на что обрекает этих двух человек, соглашаясь им помочь с побегом... Квондэ запряг вола в повозку и к рассвету, прислушиваясь к людской молве, тревожась, что может услышать о беде, так же покинул город, отправившись на запад, где была его родная деревушка. Прежде чем уехать, он спрятал статую принца ВанЙо от чужих глаз, чтобы никто не мог её увидеть. Спустя пять дней пути Квондэ увидел странный сон, будто в небе пели два жаворонка, и вдруг одного из них пронзает стрела и охватывает пламя, а второй кружит вокруг, когда первая птица упала и плачет. С тревожным сердцем Квондэ поворачивает назад в город, стремясь быстрее вернуться, уже зная, что Джинён и ВанЙо были пойманы. ...Во дворце короля Силлы в тронной зале восседал король, рядом была королева, было несколько стражников, а посреди зала на стоял молодой мастер Джинён, удерживаемый двумя стражниками и с перевязанными за спиной руками. Во дворе была глубокая ночь. Принц ВанЙо громко отвечал королю, что никогда не оставит Джинёна и не женится на принцессе ШинХва. Джинён мотал головой, но сказать ничего не мог, так как рот у него тоже был завязан. Король, с искаженным в гримассе гнева лицом, встал и направился к своему сыну, отвесив пощечину, закричал, что проклинает их обоих, чтобы они никогда не смогли быть вместе, ни в этой, ни в последующих жизнях. После этого выхватив меч из ножен, король стремительно направился к Джинёну, вознёс и замахнулся, чтобы пронзить сердце молодого мастера... ... Но металл вошёл в плоть не Джинёна, а ВанЙо. Джинён вырвался из рук пораженных стражников и успел поймать принца до того, как тот упал. Глаза ВанЙо удивлённо распахнулись, из груди, из которой торчал меч, начала сочиться кровь. Джинён с ужасом смотрел, как ВанЙо в его руках обмякает и бледнеет, медленно закрывая глаза. -ВанЙо... ВанЙо... Посмотри на меня... ВанЙо....- Джинён гладил его по щеке, тряс, пытался остановить кровь, и принц открыл глаза. Взгляд его был полон нежности к мастеру, и он очень тихо, еле уловимо, так, что слышал лишь Джинён, сказал дрожащими в слабой улыбке губами: -Джи-нён... Свет моего сердца... Я вернусь к тебе.... Даже через сотни лет... И тогда...нас никто...не сможет разлучить... Мы будем вместе... Не плачь...- а Джинён, видя, как на его руках умирает его любимый мужчина, как гаснет свет в этих глазах и они опустошаются, ронял горючие слёзы на его щеки, омывая их.-...Джи-нён... Обещай...что будешь ждать меня... Скажи... Я хочу знать... -Я буду ждать тебя! Я обещаю. Даже если сотни лет понадобятся, я буду ждать тебя, ВанЙо, я буду ждать... ВанЙо улыбнулся в последний раз и его взгляд застекленел. Джинён рыдал, прижимая к себе тело своего возлюбленного, но ВанЙо уже не слышал этого. * * * С того момента, как старый сторож произнёс имя Джинён, журналист уже не слышал его. Он стоял и смотрел на две статуи, а по щекам его лились слёзы. Перед внутренним взором предстало все, что было связано с этими двумя влюбленными, чьи статуи были на этом погосте. Последние полтора года он каждую ночь видел отрывки одного и того же сна, с двумя главными героями, ВанЙо и Джинёном, причём все эти сны он видел будто от лица принца ВанЙо. Каждую ночь, он словно возвращался в эпоху трёх королевств, превращался в принца и проживал эту ночь внутри ВанЙо. Парень даже думал, что начал сходить с ума, ведь не бывает такого, чтобы видеть продолжение одного сна все время. Последнее, что он увидел, как ВанЙо умирает на руках Джинёна, давая и беря клятвы. А последний месяц он видел это кладбище и эти статуи каждую ночь. Статуи ВанЙо и Джинёна парень узнал сразу. А три дня назад он смог все-таки найти в интернете информацию об этом заброшенном кладбище и о его легендах, которые рассказывает старый сторож и решил отправиться сюда на поиски ответов. -Что же было дальше? Что было с Джинёном после смерти ВанЙо?- не отрывая взгляда от статуй, спросил парень. В области груди, чуть ниже сердца, он чувствовал жгучую боль, а слёзы не переставали литься по его щекам. Старик тяжело вздохнул и продолжил рассказ. * * * Еле забрав тело ВанЙо из рук Джинёна, молодого мастера бросили в темницу, объявив по всей стране, что резных дел мастера Джинёна казнят за убийство крон-принца ВанЙо, старшего наследника короны Силлы в начале третьего дня шестого лунного месяца после кремации принца и объявили траур. Старик Квондэ успел вернуться в город в ночь перед казнью. Подкупив стражников темницы, отдав им много золота, старый мастер забрал обессиленного и измученного пытками Джинёна, который пребывал без сознания, и увез за пределы города. Через несколько дней, когда лихорадка и жар прошли, Джинён вернулся в город, хоть и был все ещё ослабшим  и под покровом ночи выкрал прах ВанЙо, заключенный в нифритовый сосуд. Старик Квондэ смог забрать из своего тайника статую принца и увезти. Далеко на юге, неподалёку от границ государства, в молодом лесу Джинён предал земле сосуд с прахом Принца, над ним установив его стан. Джинён был бледен, его безостановочно трясло, он не спал все эти дни, прижимая к себе тот сосуд. На рассвете, когда лучи солнца сквозь листву молодых елей и лиственниц начали освещать статую принца, перед которой недвижно стоял Джинён и проливал слёзы, молодому резчику показалось, что где-то вдалеке полились знакомые звучания флейты, что он подарил принцу тогда, и ему погрезилось, что камень начал оживать. Джинён протянул руку и коснулся лица статуи кончиком пальца, как вдруг небо на миг потемнело и молодой парень застыл чёрным каменным изваянием. Старик Квондэ, смотрел на белый и черный станы с щемящим от боли и горечи сердцем, укоряя себя за то, что не смог уберечь их жизни. Обливаясь слезами, старый мастер вознёс руки к небесам, упав на колени и закричал во весь голос, что у него был: -Боги! Если вы меня слышите! Не губите две любящие души! Прокляните вместо них меня и дайте им встретиться в следующей жизни и стать счастливыми! Взамен я готов сотни лет охранять их могилу и не сдвинусь с места! Небо на миг озарилось молнией и успокоилось. Вскоре неподалёку построился городок и это место стало кладбищем, наполняющимся все новыми могилами. А старый мастер Квондэ стал сторожем погоста, запоминая истории каждого, кто тут похоронен. А ещё через три с половиной сотни лет этот город опустел и разрушился... Вот такую прекрасную историю любви хранит могила этих двух молодых людей...- сторож кряхтя поднялся с камня, разминая свои затекшие конечности. Парень не дыша смотрел на две статуи, один из образов которой играл на флейте и был серым от веков, а второй был чёрным, и застыл, касаясь лица первой статуи. С мокрыми щеками и полными горьких слёз глазами, журналист повернулся к старику и срывающимся голосом спросил: -Скажите... А откуда вы знаете о том, что случилось с Джинёном и ВанЙо? Старик улыбнулся, сморщив лицо, и так сплошь испещренное морщинами, и посмотрел куда-то за парня и журналист услышал голос за спиной: -Потому, что он и есть мастер Квондэ. Журналист медленно обернулся и увидел молодого мужчину, его сердце пропустило удар. Черты лица были немного другими, но он был так же белолиц и с карими, полными печали глазами. Журналист прошептал одними губами: -Джинён... -ВанЙо,- мужчина улыбнулся и подошёл ближе, разглядывая черты лица парня. Потом он повернулся к сторожу и поклонившись, поприветствовал его: -Мастер Квондэ. -Сынок, я же говорил, что ВанЙо вернётся,- по щекам старика прокатились счастливые слёзы. -Мастер Квондэ?- журналист пораженно смотрел на старика, не веря своим глазам. -Джинён появился тут три года назад и с тех пор часто навещал меня. Мы ждали, когда ты приедешь,- старик скрипуче засмеялся. Журналист изумленно смотрел на них обоих и не мог понять, что тут происходит. Вдруг спокойное и чистое небо вмиг затянулось тучами и старик на секунду посмотрел на небо и удовлетворённо улыбнувшись, обратил свой взор на двух парней и заговорил своим скрипучим голосом: -Дети мои, боги не проклинают вас. Примите мое благословение и отправляйтесь за море, прошло пятьсот лет, а нравы общества этой страны не изменились. Тут вам не дадут покоя. Будьте счастливы. -Прощайте, мастер Квондэ. Простите нас за такое долгое ожидание, спасибо вам.- мужчина поклонился и старик, улыбнувшись, расправил руки, словно собирался их обнять. Сверкнула молния и послышался грохот, в этот момент старый мастер Квондэ рассеялся в прах и пепел вихрем унесся в небо. Через секунду небо сверкнуло и очистилось от туч. Парень ошарашенно хватал ртом воздух и повторял: -Что? Как? Он? Как это? Что происходит? Сторож умер? Что это? -Мастер ждал нас пятьсот лет и охранял нашу могилу. Он освободился от проклятия, которое попросил себе.- мужчина подошёл ближе к журналисту и заглядывая ему в глаза, с улыбкой сказал: -А ты всё так же небесно прекрасен. Пойдём? Парень кивнул и пошёл рядом с мужчиной, он заглядывался на черты лица мужчины, его белоснежную кожу, его утончённый профиль, и улыбался, понимая, что спустя сотни лет душа ВанЙо, переродившаяся в его теле и став его душой, снова встретила Джинёна, свою любовь и обретает покой и счастье. -Лет пять назад я начал видеть сны из той жизни, я тогда пугался себя самого, думая, что схожу с ума, потом начал видеть это кладбище, и три года назад я нашёл его и приехал. Мастер Квондэ все так же охранял нашу могилу, все эти пятьсот лет, тут я вспомнил все до мельчайших деталей из все прошлой жизни. Я часто приезжал, ожидал встретить тебя тут, ведь учитель всегда повторял, что раз моя душа переродилась, то и твоя тоже и ты вскоре появишься. Я даже отчаялся, но сегодня я увидел сон, как старая птица улетает, оставив двух молодых птиц за собой. И я понял, что сегодня должен быть тут. - мужчина рассказывал о себе, а журналист внимательно его слушал,- в этой жизни меня назвали Юнги. -Юнги...- повторил парень, смакуя имя,- а меня - Сокджин. Они вышли за пределы погоста и пошли вперёд, к машине Юнги, байк Сокджина погрузили во вместительный багажник дорогого огромного внедорожника. Сев в автомобиль, Юнги взял руку Сокджина и сказал с нежной улыбкой: -Ты вернулся ко мне. Теперь мы будем вместе. -И впредь нас никто не сможет разлучить,- улыбнулся в ответ Сокджин, сжимая его руку крепче и потянувшись вперёд для поцелуя. За секунду до того, как их губы слились, Сокджин, посмотрев в глаза Юнги, прошептал: -Юнги... Полюби меня...