I’m chasing the shadows I’m running out of time this time
Улыбка, кажущаяся беззаботной. Солнечные лучи, нагло проникающие вглубь комнаты, отбрасывающие свою тень на больничную койку. Давящие на мозг белые, словно чистый лист, стены. Глаза, не выражающие ничего, кроме жажды. Жажды… Слепой жажды счастья. Жажды настоящей жизни. -Перестань так пялиться на меня. — она радостно усмехнулась, отбрасывая тусклые волосы на плечи и искуственно нахмурилась, позже не выдержав и засмеявшись во весь голос, — Ну и? Зачем сюда пришел?They say that it’s hopeless anyway
Треск пластинки. Тяжелый визг иглы, скользящей по выступам. Первый звук. Мелодия. Затишье. Громкий смех. -Ты где достал вообще это старье? — она устремила свой взгляд на юношу, — естественно, что он не будет проигрывать… Сколько этому граммофону лет вообще? Он виновато потер затылок, усмехнувшись. Но, распахнувшись, глаза обоих устремились на «артефакт». Музыка зазвучала вновь. Изредка с шипением и частыми перерывами, но она звучала, звучала легко, непринужденно, до последнего треска. Все же, он выжил из себя все силы. Блондинка по-хозяйски обвила руку вокруг шеи парня, -он смог, а? Теплый смех в унисон распространялся в воздухе.You’re breathing, you’re fighting And I can’t see it in your eyes
Мятный вкус жвачки. Тяжелое дыхание. Биение сердца, будто бы подстраивающееся под ритм шагов. Вот и виднеется та самая аллея, осыпанная листьями деревьев разных оттенков. Прикрывшая глаза забавная девушка в дождевике качала головой, наверное, в такт музыке, звучавшей в ее наушниках. Безусловно, зрелище интересное, но пора бы подойти, — парень усмехнулся. Вздрогнув и подскочив, блондинка критично повела бровями, — я разрешала тебе опаздывать? …Забавно наблюдать, как лист, качаясь на ветру, противится ему. Назло природе задерживается в воздухе и плывет дальше. Он должен упасть, так? Но кто сказал, что он должен?I will dry the tears you hide
-Хельга, в последнее время ты какая-то… — Арнольд застыл в попытках подобрать прилагательное, точно описывающее девушку, — не такая. -Да? Что же, считай даром свыше, что я больше не пытаюсь разбить твою репоголовую бошку, — девушка пожала плечами, улыбнувшись уголками губ. Легко усевшись на скамейку, Хельга просто смотрела на утреннее солнце, наслаждаясь каждым его губительным ультрафиолетовым лучом. -Но, все же, — он разглядывал ее, в попытках найти ответ, — ты… абсолютно изменилась. Что этому послужило? Демонстративно закатив глаза и выдержав драматичную паузу, она поднялась. -Это будет до-о-олгая история, так что усаживайся поудобнее, дорогой друг, — и усмехнулась, готовя горло к долгому, полному драмы, мучительному, а главное — поучительному рассказу.Stay with me I’d dedicate my soul
«Пятно крови на подушке… Ха-ха. Это ведь шутка, верно? Это не может быть реальностью. Вещи валялись по всей комнате, разбросанные в поисках нужных таблеток. Тик-так. Только я и тишина в этом доме. И тихое умеренное тиканье часов. Ах да, еще и тот шум в ушах. Мы стали лучшими друзьями за последнее время. Ха-ха… Тик-так. Черный. Цвет, поглотивший меня и мой разум целиком и полностью за последнее время. Нарастающий свист. Острая, непереносимая боль поселилась в моей голове. Губы немеют. И руки… И ноги. Скоро полегчает. »Do anything Just to let you know How I feel
«Звук уведомления. „Как ты себя чувствуешь?“. Глупый. Как я могу себя чувствовать? 4 часа ночи? Мой рекорд. Около 60 часов без сна. „Хельга? Ты спишь?“ Хах… если бы. Если бы я могла. Тебе не понять. Мальчик, чьи волосы цвета пшеницы. Забудь обо мне. …Нет. Не забывай. Не забывай никогда. Не смей. Эгоистично с моей стороны, разве нет? Мне все равно. „Значит, спишь… Пожалуйста, напиши мне, как проснешься. Я буду ждать“ А уверен ли ты, что я проснусь?.. Тишина… Слишком тихо… Это пугает. Но разве может что-то пугать меня после всего, что я видела в своих снах? Это всего лишь тишина. Только светлячки на улице не умолкают. Разве это страшно?»I’m begging you to Stay with me
«И тогда я достала то самое пыльное зеркало, томившееся в шкафу уже около трех лет, ждавшего своей очереди. Примерно через день после той самой истерики, переменившей меня и мою жизнь, мой взгляд на нее, я готова была закрыть этот шкаф на тысячу замков, но обошлась, однако, одним — и этого хватило мне на 3 года. Интересно, как же я выгляжу? Убитой девочкой? Убитой всеми событиями, которые творились в моей чертовой пятнадцатилетней жизни? Или наоборот — жизнерадостной девушкой, считающей все, что происходит вокруг, пустяками? Но если бы это и было так, разве смотрели бы на меня жалостливо люди, поглощенные эмпатией? Никогда не знаешь, что за существо увидишь в темном шкафу. Жалость к себе или бесконечную грусть. А может, забаву, которая заставит смеяться громко, без умолку? Самый страшный монстр, который может быть там, — я. Открыть глаза? Или не стоит? 3. 2. …1. … Ну, привет. Привет. Привет, такая я, которой я себя еще не видела. Что мне нужно говорить? Передо мной… Существо. Словно иссохшее. Может потому, что я не сплю?.. …Ребра отчетливо виднелись, плотно покрытые кожей. Тусклые волосы вот уже доросли до плеч. Мешки и темные круги под глазами не добавляли эстетики в нынешнюю ситуацию. Скулы сильно выделялись на лице. …За окном было особенно темно. Можно сказать, самый угольный цвет, что я видела. И нет ни одной отчетливо видной звезды на небе.» Как видишь, из-за болезни, поглощающей меня изнутри, я не могла нормально жить. Но после взгляда на себя в зеркало меня словно озарило. «Даже если и так. Даже если мне осталось жить всего ничего. Почему я придумываю себе лишние проблемы, если могу потратить последние дни на настоящую жизнь? Почему я не могу просто расслабиться и радоваться ей? Почему не могу забыть все обиды? Почему не могу выставлять чувства напоказ?» И… Как оказалось, я могу. …Птицы, бесцеремонно крича, сражались за место в скворечнике. Громкий визг детей, переходящий в неистовый смех, был слышен даже отсюда. И, несмотря на все это, после слов Хельги воцарила абсолютная тишина. Словно эти подростки находились в каком-то отдельном мирке. Девушка стояла спиной к парню, все так же глядя на солнце. Ее хватило лишь на пару минут. Не выдержав, она повернулась, готовясь предъявлять сидящему сзади человеку за отсутствие комментариев, -эй, я тебе вообще-то душу свою тут излива— Тишина, оказывается, давно переменилась всхлипами. Подросток, закрывая раскрасневшиеся глаза, безостановочно изливающие слезы, руками, пытался остановить свой позыв, но все попытки были тщетны. Он безмолвно говорил за нее. Застыв в изумлении и полнейшем недоумении, Хельга еще пару мгновений разглядывала Арнольда, едва находя силы остановиться. Присев на скамью, она не двигалась, но все же заговорила, -эй… ты чего? Здесь я, вообще-то, плакать должна, — она несмело положила руку на его плечо, легко похлопав, словно боялась поранить хрупкое тело. -А ну не ной, — лицо стало серьезным, но, конечно, притворно серьезным, — ведь она не могла действительно разозлиться на плачущего человека. Не на Арнольда, по крайней мере. Пытаясь побороть приступ внезапного слезоиспускания, юноша словно боролся со своими накатывающими эмоциями, -Хельга… ты… Вытирая глаза рукавом, глубоко вдыхая, он справился и наконец смог связно говорить. Охрипшим голосом, иногда невпопад, однако, связно. -Хельга, ты… Я… Я никогда… За свою шестнадцатилетнюю жизнь я еще не встречал человека более сильного и храброго, чем ты. Ты… Ты всегда говорила, что я славлюсь своим слепым оптимизмом, но действительно настоящий оптимист среди нас — ты. С таким поворотом судьбы не смог бы справиться даже я, но ты… Мне действительно жаль, что тогда я так и не смог понять твоих эмоций. У тебя была депрессия. У меня никогда прежде не было ничего такого, и я отдалился от тебя… мне стыдно. Тихая, умеренная речь в конце все же снова переменилась всхлипами. На этот раз не только Арнольда.I’m restless
Больно. Она пятилась назад, пытаясь совладать с собой. Врезалась. Опрокинула стойку с дорогой посудой, которая заселила пол своими осколками. Концы некоторых из них были окрашены в красный, почти алый цвет. Обессиленная, она ударилась о стену и скатилась вниз уже без сознания. Знакомый чопорный запах больницы. Каких-то три года назад он был родным для блондинки. Открыла глаза и просто пялилась в стену, пока не услышала низкий мужской голос. -Хельга. -приподнялась и увидела знакомое лицо, не сильно, но засеянное морщинами. Оно всегда казалось добрым. Мужчина в белом халате подошел к больничной койке и сел на стул рядом. -Твое состояние резко ухудшилось. Ты не принимала препараты? -Принимала. Каждый день 3 раза. Что со мной? Проницая взглядом, мужчина смотрел на нее около минуты в абсолютном молчании. Результат игры в гляделки оказался положительным — врач решил, что она говорит правду. -Последнее время мне становилось все лучше. Разве я не молодец? — улыбнулась уголками губ, глядя на своего оппонента, отчего мужчине стало больно. Он действительно переживал за своих пациентов и их дальнейшую судьбу, в том числе и за Хельгу он боролся не меньше остальных. Он едва собрался с мыслями и встал. -я приведу твоих родителей. Сидя втроем, Патаки сверлили взглядом мистера Брауна. Тот же, выдержав скромную паузу, начал говорить. -Мне очень прискорбно это осознавать, но… Надежды больше нет. Хельгa, два месяца — максимальный срок.I’m hanging on this fragile string
Удар. Еще удар. Удары снежных сфер о окно бедного юноши, которого этим разбудили в шесть утра. Выглянув в окно, он, завидев подругу, безмолвно спустился по лестнице, накинув легкую куртку. -Милая пижама, — заметила девушка синюю пижаму с медведями, еле сдерживая смех. -твои вкусы очень специфичны. -Очень смешно. Ты ведь должна быть в больнице, нет? — протирая глаза, он пытался взбодриться. -Сбежала, — улыбнувшись, она взяла парня за руку и повела в произвольном направлении под заявления вроде «да ты с ума сошла!». Хлопья снега плавно витали в морозном воздухе. Выдыхая, подростки наблюдали за тем, как растворяется горячий пар. Сегодня у Хельги не было желания слушать вопросы, потому она сухо игнорировала их. После нескольких десятков таких и Арнольд сдался, так что сейчас, когда на улице было пусто, царила взаимная тишина.The candle’s burning on both sides tonight
Застыв в оцепенении, Арнольд смотрел куда-то вдаль. -Прости. Прости, что не сказала раньше. -…Сколько? -Около трех дней, я думаю. Тот застыл в безмолвном крике, глухо твердя «почему». Хельга впервые видела на этом лице столько эмоций. Безнадежность в глазах, а ещё капелька нескончаемой печали, в которой обычно утопают за пару дней, которую обычно обвязывают вокруг шеи или ею же режут вены. Она не хотела делать еще больнее. Потому молчала. Так вот, что называют мертвой тишиной? В его глазах абсолютно точно проносились все оттенки их встреч. От черного, словно смола ее глаз, до белого — цвета боли. От красного, от которого, казалось, нельзя убежать, до синего, называемого цветом спокойствия. -Знаешь, Арнольд… Хочу, чтобы ты забыл меня. — все же заговорила первой. -Не смей. — голос никогда еще не казался таким… обреченным? Схватив ее плечи, он продолжил. -Хельга Джи. Патаки бы никогда не сказала такое. Не смей, слышишь? Я уверен, ты еще можешь пойти на поправку и… -Арнольд, — бережно взяла его запястья, — пожалуйста. Не обманывай себя, иначе… Ты должен сделать это, ладно? Считай это… моим желанием.This bed out of roses The thorns are cutting up my veins
Дрожь. Дрожь по всему телу, переходящая во всхлипы. Нет. Рано. Рано. Хельга борется, почему я не могу сражаться? Печальные взгляды родственников и остальных жильцов. Эй, вы. Не смейте. Она жива, слышите? Она переживет прогнозы любых врачей этого мира, вы поняли? И напишет мне еще не одно сообщение… Нужно только подождать. Немного подождать и скоро… когда ей станет лучше, мы пойдем играть в снежки… а потом зайдем в любимое кафе, выпьем по кружке горячего шоколада… лишь подождать… Сообщение. Это Хельга! Абсолютно точно Хельга! «Сегодня, в 0:43, в реанимационном отделе больницы Хиллвуда скончалась Хельга Джеральдин Патаки.»And I can’t face another day