Одно на двоих

С момента нашего знакомства мы все делим на двоих. Квартиру, комнату, кровать, торт, чашку кофе. Хорька, которого ты притащил, а я решила назвать его Марсом. Бредово звучит, но мне нравиться. Мы делим наши прогулки на двоих. Чаще всего ты везёшь мою коляску. Изредка, когда я понимаю, что готова к длительным прогулкам, я беру костыли и иду сама. Это сложно держать гипс на весу, при этом преодолевая боль. Да, я молчу, что мне больно. Но ты понимаешь меня без слов и на обратном пути берёшь на руки. Смешно. Но реально. А помнишь диалог сегодня утром: — Слава, ты же знаешь, я тебя полюбил такой, какая ты есть, — доказывал ты мне, активно жестикулируя. Я всегда знала, что обезболивающее на меня может действовать не совсем правильно, но никогда не думала, что смогу закатить истерику по поводу своего внешнего вида. — Да, но ты полюбил ужас на костылях! Я не смогу стать прежней! — воскликнула я и прокотилась в другую комнату, закрыв при этом дверь. Ты не стал трогать меня, ведь знаешь, что буквально через тридцать минут я успокоюсь и приеду просить прощение. Обычно ты всегда отвечаешь мне: — Ярослава, ты не виновата, — а после этого крепко обнимаешь. Но я знаю, что это тебя обижает. Но ты терпишь, потому что полюбил по настоящему. Всегда, когда мне грустно или накатывает настольгия, что бывает довольно часто, потому что такая соцсеть как вконтакте напомнает мне о прошлом (по этому я стараюсь туда заходить как можно реже), то я открываю фотоальбом. Нет, я не смотрю фотографии с родителями, которых у меня фактически нет, только когда-то было написано в свидетельстве о рождении об их существовании. Воспитывал меня брат, которому я должна жизнь. Так вот. Я смотрю фотографии своего прошлого. А ты всегда сидишь рядом со мной. И я рассказываю, что происходит на той или иной фотографии. Помнишь, вчера мы взяли альбом и сели на диван, открыв первую страничку я взглянула на фото. Там была изображена привлекательная девушка с блеском в глазах. Она стояла на сцене с букетом цветов и что-то рассказывала в микрофон. На вид ей было лет четырнадцать: — Почему я больше не вижу этого озарного блеска? — тихо произносишь ты, а я печально смотрю на гипс. — А цели нет, — вздохнула, — Мне не к чему больше стремиться, что я смогу? — вдруг посетила меня мысль, — Андрей, пойми, в третий раз я не смогу начинать жизнь занаво! — и вдруг меня прорвало, я начала тебе рассказывать все, что возможно не дорассказала тогда, — В первый раз авария, мне защемило эту самую ногу, в этом самом месте! Перелом. Но я научилась заново ходить и воодушевленная этим, занялась балетом. Я делала успехи и подавала большие надежды! Но. Возможно даже не несчастный случай, а подстава, и я падаю с лестници, опять ломая эту ногу! И все занаво, понимаешь?! Ходить, бегать, даже танцевать. Я смогла добиться своего успеха. Но. Все началось занаво! Я не смогу! Мне не хватит сил! И вместо того, чтобы жить с братом в родной Эстонии, я какого-то черта забыла в Мадриде, где климат помогает мне восстанавливаться, — я чуть ли ни плача положила голову тебе на плечо, но последнюю фразу я произнесла, передразнив одного вредного врача. — Слава, — медленно позвал ты, — Посмотри в мои глаза, — я выполнила твою просьбу, — Если бы не все это, мы бы не встретились, судьба за нас все решила, ведь чтобы что-то найти, нужно что-то потерять, — вместе процитировали мы моего брата, — Видишь. Судьба нас свела, и если бы ни это, — ты кивнул на гипс, — То я бы до сих пор терпел беспричинные истерики Лины и жил бы в Испании практически без знания даже английского! Слава, я тебя больше жизни люблю! И я клянусь, ты встанешь и будешь танцевать. Да, возможно не так как раньше. Но я обещаю, вмести мы справимся! — ты перевёл взгляд на мои губы. Я выпустила воздух, что накопила в легких во время твоих слов и впервые первая тебя поцеловала. Так, что в этом поцелуи я вложила всю свою любовь к тебе. — Я верю тебе… — прошептала, прислоняясь своим лбом к твоему, — Я буду идти вперёд ради тебя. — А давай фильм посмотрим? — неожиданно сказал ты. Ведь для нас это уже своеобразная традиция — каждый вечер включать какой-либо фильм. А вечером, прежде чем заснуть, ты всегда говоришь «Люблю тебя, моя балерина». Но не сегодня. Сегодня, когда я уже лежала в твоих объятьях одной сломанной руки, потому что тебя покалечил мой брат, узнав о наших отношениях, но думаю сейчас это было говорить не обязательно, ведь самое главное было — это услышать от тебя тихий шепот: — У нас одно сердце на двоих и это никто не посмеет менять…