hey there are flowers for you

Гокудера часто лениво потягивался и с обиженным любопытством смотрел на растянувшегося рядом с ним на кровати Такеши. Такое бывало, он мог тупо смотреть чуть ли не часами в одну точку с отсутствующим выражением лица. Вопрос "О чем ты думаешь?" всегда оставался без ответа, Такеши просто загадочно улыбался или подмигивал ему. Гокудеру это бесило, но он предпочитал разглядывать задумчивого Ямамото слегка прикрытыми глазами, а не начинать его тормошить, потому что в нем было что-то такое, что цепляло и не позволяло отвернуться. Они познакомились на первом курсе учебы в университетской столовке, когда Ямамото с полным подносом еды не нашел ни единого свободного стола и решил присесть отобедать рядом с парнем с серыми волосами, нежели с сосущейся парочкой или жирной татуированной девочкой, глядя на которую аппетит позорно сбегал. Разговор начался с банального "Можно присесть?" и закончился рано утром в квартире Гокудеры. Было выпито несколько банок газировок и выкурено несколько пачек сигарет. Они разговаривали без остановки, смеялись и спорили, замолкали разве что на пару мгновений, чтобы снова затянуться. Хаято учится на художественном факультете и потрясающе рисует, а Ямамото учится на историческом и с удовольствием смеется над очередной своей исторической шуткой, заставляя Гокудеру цыкать и беспомощно улыбаться, ведь история у него ассоциируется в первую очередь с войнами, глупыми и бессмысленными, а он их ненавидит и шутки не совсем понимает. Гокудера показывает свои работы: пейзажи, натюрморты, картины бытового жанра, парочка абстракций, рассказывает, как и когда их рисовал, погружается в приятные воспоминания и улыбается. Однако у него нет ни одного портрета. Такеши их рассматривает слишком внимательно, но на свою просьбу о том, чтобы Гокудера нарисовал его, получает категоричный отказ. Он удивляется, но тактично молчит. Может, Хаято не умеет рисовать парней. Или людей. У них слишком много общих тем, у них схожие интересы, но мало времени из-за учебы, поэтому они как-то не сговариваясь создали традицию проводить ночевки у Гокудеры каждую неделю, с субботы на воскресение, с пивом, всякой вредной едой и играми на икс боксе. Ямамото приходил с последней субботней пары к Гокудере как к себе домой, скидывал обувь и сразу же бежал на кухню за леденющей газировкой, а Хаято плелся за ним и обзывал идиотом, потому что заболеть может. Затем они привычно выпивали по паре бутылок за разговорами и отправлялись играть в приставку, после чего разваливались на кровати и лениво смотрели какие-то тупые видео, изредка хихикая. Отношения у них, если честно, были какие-то дурацкие. Они общались слишком тесно и, казалось, оторви их друг от друга, оба сразу завянут. Гокудера в мыслях считал Ямамото своей собственностью, а Такеши был открыт и ничего такого не подозревал. А может и подозревал, но дразнить Хаято, строя из себя дурачка, нравилось ему просто до ужаса. Да и сам Гокудера ему нравился. Как личность, как художник, как друг. Хаято считал Такеши неотъемлемой частью себя самого и не мог провести и дня без общения с ним. Пару раз было так, что они напивались и целовались, неловко и смешно, не придавая, в принципе, этому никакого значения и забывая через пару минут. Они могли засыпать в обнимку и также просыпаться, не видя впрочем в этом ничего неправильного. Ямамото это очень ценил, как и сероволосый. Оба видели в этом лишь дружбу, то ли случайно, то ли специально закрывая глаза на то, как иногда не-совсем-по-дружески Ямамото смотрит на Гокудеру, а Хаято в свою очередь иногда сгорает от какой-то безумной ревности по отношению к Такеши, будь то уведомление на телефоне от других друзей или прогулки после пар с одногруппниками. Сероволосый никогда не пытался этим непонятным отношениям какое-то объяснение дать, это просто было правильно и закономерно, а Такеши, напротив, часто задумывался и старался их проанализировать, чтобы в итоге не прийти ни к какому выводу и обреченно потянуться за очередной сигаретой. В следующую субботу Гокудера показывает Ямамото свою новую картину, а тот по обыкновению долго ее рассматривает, выдавая "круто" и заставляя Хаято фыркнуть. Так немногословен, бесит до дрожи. Где похвала, где оды великому художнику? А нет этого всего. Ямамото удивленно смотрит на Гокудеру, когда тот грозно опускает руку на его плечо и попросту требует больше приятных слов относительно его работы. Ямамото улыбается и пытается похвалить вот эти вот красивые блики и глубокий цвет сумеречного неба, а Гокудера смеется, шлепает его по заднице и вручает бутылку пива, умоляя, чтобы он заткнулся. Спустя неделю Хаято недоволен тем, что Ямамото не заметил его новую прическу. Спустя еще неделю он, полчаса кряду вглядываясь в лицо Такеши, вкрадчиво спрашивает у него, не заметил ли он чего необычного, а когда Такеши честно отвечает, что нет, не заметил, Гокудера демонстративно снимает с глаз серые линзы и еще полчаса с ним не разговаривает. Гокудера очень капризный и слишком любит внимание. Он бесится, когда не слышит комплиментов, когда им не восхищаются, а Такеши, в принципе, никогда этого не делал и не должен, так с чего бы вдруг Гокудере обижаться? - Обращай внимание на мелочи, я же не делаю это все только для того, чтобы перед зеркалом повертеться, со стороны же тоже какая-то реакция должна быть. - Бурчит под нос Гокудера, даже не подозревая, что Такеши, вообще-то, про себя может подумать "а на кой черт мне это надо?". Но Такеши так не думал. В очередной раз, лежа на огромной кровати Гокудеры, выпив перед этим по три бутылки пива, Ямамото вдруг глубоко вздохнул, прежде чем начать говорить. - Я вот когда курю, всегда смотрю на то, как пепел медленно падает. Такой легкий и серенький. У тебя волосы также по ветру развеваются. - Гокудера краснеет. - У тебя глаза красивые. Солнце в них очень ярко отражается, аж больно. - Хаято замирает. - Ты теплый. Люблю тебя обнимать, приятно становится. - Гокудера сжимает одеяло в вспотевших ладошках. - Нравятся эти вечные кляксы на твоей одежде и пальцах, будто из детского сада сбежал. А пальцы... Тонкие и белые, длинные и холодные всегда, будто просят, чтобы их грели без остановки. - Такеши улыбается в темноту, Хаято кусает губу. - Давай встречаться? У Хаято где-то в районе груди удобно примостились четыре слона, если не пять, настолько сложно становится дышать. Он глупо икает и не без труда поворачивается в сторону Ямамото. Это странно, страшно и неожиданно. Они ведь всего лишь друзья, они оба парни, какое "встречаться"? Зачем нужно все портить? - Ты нахера столько пил? Иди проспись, не поднимай больше такие темы. - Гокудера отворачивается к стенке и долго-долго слушает громкий стук своего разволновавшегося не на шутку сердца. Ямамото молчит и сверлит потолок комнаты взглядом, стараясь дышать как можно медленнее и тише, не мешать Гокудере спать. Он закрывал глаза и ловил эти глупые вертолеты. Садился в них, катался, но не управлял. Безумно хотелось стереть последние пять минут из памяти Гокудеры и из своей, конечно же, но то, что он сказал, к сожалению, невозможно будет списать на пьяный бред и благополучно об этом забыть. Понести ответственность за эти слова ему все же придется, но он, если честно, предпочел бы вырыть себе яму и лечь туда навсегда, чем как-то на трезвую голову перед Гокудерой объясняться. Оставалось только надеяться на то, что он не вспомнит или не придаст особого значения. Гокудере было сложно решить, каким именно образом реагировать на вот такое внезапное предложение, которое казалось вообще неуместным и непонятным. Обычно он либо игнорировал то, что его хоть каким-то образом не устраивало, либо докапывался до самой сути. Как поступить именно в этой ситуации он не знал, потому что в таком смятении пребывал впервые. Он не до конца понимал, была ли это шутка, не совсем понимал своей колючей реакции на эту "шутку", да и вообще это глупое предложение, казалось, образовало между ними огромную дыру, потому что Хаято, проснувшись, не побежал на кухню пересказывать Ямамото очередной свой безумный сон, а остался лежать в кровати, хмурясь и потирая переносицу. Такеши в это время, приготовив завтрак для Гокудеры, стоял на кухне и смотрел в окно прозрачным взглядом. Для него эта своеобразная исповедь тоже стала неожиданностью, может, он и правда пива перепил. Но он не чувствовал ни грамма сожаления за все сказанное, единственное, что его волновало, это реакция Хаято. Такеши знал его, как облупленного, потому что сероволосый открыл ему свою душу настежь, впустил его, рассказал свою историю и будто бы подарил ему всего себя. Именно поэтому он часто казался Такеши предсказуемым, но Ямамото никогда об этом не посмел бы ему сказать, потому что больше всего Гокудера ненавидит быть предсказуемым и таким же как все. Ямамото часто тактично молчит или же включает потрясающего актера и удивляется тем или иным его словам, получая взамен искорки в родных зеленых глазах. Он упивается ими. Радовать его вот этими мелочами так приятно, но злить его и раздражать собственной невнимательностью - не очень. Ямамото замечает не те мелочи, которые Хаято хотел бы, он замечает эти маленькие сгустки света, которые он излучает совершенно обыденными своими жестами, словами. Он прекрасен и без всех этих новых причесок и цветных линз, но почему-то постоянно придумывает что-то новое. Неужели чтобы получить от него комплимент? Взгляд Ямамото из прозрачного становится задумчивым. Он странный настолько, насколько лишь можно вообразить. Безумен, красив и невероятен. Такеши грустно улыбается и отворачивается от окна, чтобы бесшумно одеться и ускользнуть из теплой квартиры, но встречается с тяжелым взглядом зеленых глаз. Гокудера стоит в футболке Ямамото, которая велика ему на несколько размеров, босой, сонный и трогательный. - Мне нужно время. - Единственное, что он говорит, и садится завтракать. Ямамото уходит. Проходят три недели, а Гокудера все еще думает. Это первые три недели за два года, когда нет привычных ночевок. Вскоре Ямамото не выдерживает и приходит сам, открывает дверь своим ключом, который, между прочим, у него со второго месяца их знакомства, и находит Гокудеру в комнате возле мольберта. Рядом стоит полная пепельница и пара баночек пива. Он жалобно смотрит на вошедшего и цыкает. Вскакивает и начинает судорожно прятать свои работы. В полутьме Такеши не может разглядеть, что именно он писал все это время, но не спешит включать свет и смущать его. Гокудера убирает все в большую папку и наспех запихивает сбоку от стола. Пальцы, футболка, даже щеки его в краске. Ямамото разглядывает долго и с болезненным удовольствием. Он все испортил и понимает это. - Я... Не должен был, верно? - говорит он тихо, глядя в глаза Хаято. - Я не знал, что это получится именно так и приведет к такому. Он ждет ответа от Гокудеры, а тот смотрит на него исподлобья с укором. Ну как можно было не понять того, что все это время он ждал? Все эти три недели он успешно избегал его в университете, но каждый божий день ждал его у себя дома, думая, что вот-вот откроется дверь и зайдет родной Ямамото, обнимет и скажет, что скучал. Этого не было, и Гокудера перестал верить в то, что все им сказанные слова были правдой. Иногда Хаято слишком громко думал. Он думал, что Ямамото глупый. А с другой стороны понимал, что это не так. Он был даже рад тому, что снова смог оказаться для него непредсказуемым, ведь Ямамото не смог понять хода его мыслей, не смог предугадать. Такеши закрылся в своей раковине, боясь. Боялся, потому что Гокудера одним словом мог ранить насмерть. Он часто был груб, думал о сказанных словах уже после того, как их проговорит, не умел своевременно и правильно извиняться. Однако после того, как он тем или иным образом умудрялся обидеть в принципе необидчивого Ямамото, он всегда наступал на свою гордость и просил прощения, но Ямамото и самому было сложно смотреть на то, как он себя надламывает. Хаято требовательный, своенравный и переменчивый, как мини-ураган. Такеши спокойный, легкий, как весенний дождик, и бесконечно терпеливый. Но и у Ямамото случаются вспышки то ли злости, то ли раздражительности, когда Гокудера перегибает палку. Хаято этого боится как огня, он безумно боится разочаровать Ямамото, боится, что он уйдет и оставит его с этой бесконечно открытой лишь ему одному душой, однако ни единым своим словом, ни жестом этого не выдает. Защищается своими бесполезными колючками и царапает ими Ямамото до крови, но тот почему-то не уходит и продолжает терпеть, за что Хаято бесконечно благодарит вселенную. Гокудера подходит к Ямамото вплотную, обвивает тонкими руками шею, заставляя склониться пониже к себе, и целует. Впервые на трезвую голову, не неловко и по-дружески глупо, а по-взрослому и с глубоким чувством. Гокудера дает свой ответ, который в словах совершенно не нуждается. Спустя пару дней, когда Гокудера был на парах, а Ямамото убирался в комнате, Такеши совершенно случайно наткнулся на ту белую папку сбоку стола. Он понимал, что Гокудера бы и сам показал эти работы, если бы посчитал нужным, но любопытство взяло верх, а Ямамото, скорее всего, будет чувствовать стыд и неловкость после этого, но все равно берет в руки папку, открывает ее и видит там себя. Везде. Много. Все детали, глаза, пальцы, волосы, губы. То по отдельности, то на одном холсте. То портреты, то во весь рост. То он улыбается, то он задумчив, то он слегка удивлен, Гокудера вырисовывал каждую эмоцию. Ямамото рассматривал работы, изредка забывая дышать. На последнюю работу он по глупой своей случайности уронил одну единственную слезу и сердито себя за это проклинал, убирая все обратно в папку. После этого он взял в руки телефон и написал Гокудере огромное сообщение о том, как сильно он его любит и, что бы сероволосый ни делал, ни за что в жизни не отпустит его и никому не отдаст.