Ёжик

      — Сказал же, я занят! Если у тебя нет ничего серьёзного, то не мешай мне тренироваться!       Тяжело привалившись спиной к стене, Гоу сомнительно поджал губы, но тактично промолчал. Луи даже обернуться не соизволил, продолжая демонстрировать мокрую спину, влажный затылок и подгибающиеся от усталости ноги. Усиленно и упрямо дёргал за шнур, загнанно дышал и пыхтел, но оторваться от якобы тренировки даже не пытался.       Интересно, Луи всегда был таким — упёртым, наглым, диким, грубым, королём до мозга костей?       Сколько Гоу знал Луи, тот представал перед ним и остальными именно таким. Таким, каким он хотел, чтобы его видели и знали. Луи не позволял себе лишнего ни в словах, ни в действиях, ни в эмоциях, прятался за бетонной маской неприступного грубияна, футболил всех, кто хоть немного не заинтересовывал его. Искал себе равных не только по умениям в бэйблэйде, но и по личностным качествам. Чем тогда его заинтересовал он, Гоу? На этот вопрос Луи сурово молчал, смотря на Гоу таким уничтожающим взглядом, что хотелось мгновенно испариться и больше ему на глаза не попадаться.       Предположений на этот счёт было чуть меньше, чем никаких.       Луи никогда о себе не рассказывал, не любил распространять личную информацию. Гоу едва успел хорошенько разглядеть его, когда Луи только-только перевёлся к ним, а уже понял, что большего от этого странного парня ждать не следует — просто нечего. Злое лицо, нахмуренные брови, сжатые в тонкую полоску губы, напряжённая поза — всё кричало о том, что Луи отнюдь не дружелюбный. Учитель его даже не просил представиться, а представил классу сам.       «Ширасагиджо Луи, новый ученик в вашем классе. Надеюсь, вы подружитесь».       Надежды — это одно, а реальность — совершенно другое, это Гоу осознал даже слишком быстро. При первом же удобном случае к Луи подошёл кто-то из параллельного класса, правда, как подошёл, так и ушёл. Ни с чем. Сначала Луи все вопросы начисто игнорировал, потом начал пилить назойливого ученика угрожающим взглядом, а затем рявкнул так, что ошеломлённая тишина стояла в классе до конца учебного дня. Гоу исподлобья рассматривал его, не понимал, что пытался найти и для чего. Был один небольшой интерес, но им, пожалуй, всё и ограничивалось.       А потом Гоу узнал, что Луи играет в бэйблэйд. Сначала, конечно, недоумевал, зачем Луи приходил к нему на тренировки и наблюдал. Наблюдал внимательно, не отрывая глаз, следя за каждым движением, даже самым мелким и ничтожным, создавалось ощущение, что он анализировал и делал выводы. Опять же, зачем? Ответ пришёл внезапно, на шестой тренировке в его компании.       «Давай сразимся».       А ведь до этого случая Гоу даже не знал, как можно подступиться к нему. Луи не терпел банальностей и потёртых клише, он требовал особого к себе подхода. Какого — так сразу и не поймёшь, а попробуешь несколько вроде неплохих вариантов — потеряешь искру надежды навсегда.       А оказалось всё настолько простым, что выть от досады хотелось.       Конечно, Гоу с треском проиграл. Даже понять толком ничего не успел, а Гая уже по частям лежал посреди арены. Но, несмотря на такое быстрое поражение, Луи не отвернулся, не задрал гордо нос, а продолжал приходить к нему и даже играл иногда с ним.       Чувства не свалились на голову неожиданно. Всё шло постепенно, не торопясь. Гоу медленно привыкал к закидонам Луи, притирался к его характеру, осознавал с каждым днём всё больше, что Луи ему нравился. Было, конечно, тяжело. Луи словно состоял из одних колючих иголок, или битого стекла. Не подпускал к себе близко, игнорировал всех по его мнению недостойных, грубил и швырялся обидными словами, то ли не понимая, что делает больно, то ли делая это специально, чтобы отвадить пустышек от себя. Гоу молчал и даже не пытался заикнуться о том, что происходит у него внутри. И всё равно как-то себя выдал — задумчивым и пустым взглядом или тяжёлой тишиной. Он не знал. Луи прошипел что-то вроде «Я чувствую то же самое» и потом неделю его избегал, но всё же пришёл. С жёстким ультиматумом, что объясняться не будет. А Гоу и не нужно было.       После такого своеобразного признания со стороны Луи атмосфера не только в классе, но и в школе незримо изменилась. Луи всё также не терпел новых знакомств, но гораздо терпеливее относился к бесконечному потоку вопросов от посторонних, редко срывался на крик и почти никогда не сыпал оскорблениями. Гоу сначала не понимал, почему он себя так ведёт, а потом внезапно дошло.       Луи терпеть не мог любое проявление чувств и ненавидел, когда к нему прикасались. Фыркал и почти рычал, когда Гоу (или кто-то другой) просто клал руку ему на плечо или невольно задевал пальцами, что-то передавая по его просьбе. Зато очень любил на Гоу спать, засыпал при каждом удобном и не очень случае и ничего не мог с этим поделать. Сидя на коленях, положив голову на плечо, раскинувшись звездой на несчастной живой подушке, — не важно, как. Тогда его можно трогать сколько душе угодно — спал Луи беспокойно, постоянно куда-то пытался то уползти, то убежать, мог и вовсе придушить — иногда случалось, что во сне Луи кидался обнимать всё, что плохо лежит. Или кто плохо и очень удобно сидит. Гоу с каменным лицом удерживал Луи в одном положении и терпел наикрепчайшие объятия, правда, давалось это нелегко. Луи всегда показывал свой нрав, и состояние сна — не исключение. Кулак в нос, колено в живот, головой по зубам, и Гоу потом неделю ходил с синяками, пластырями и бинтами, отмахиваясь от назойливых вопросов со стороны товарищей по команде и недоумённых взглядов со стороны Луи.       Луи ненавидел себя за то, что увидел в Гоу кого-то даже больше, чем друга. Но, кажется, почти смирился с этим и привык. И примирился с тем, что остальные от него не отстанут, простое человеческое любопытство унять сложно.       — Знаешь, Лу, а ты очень похож на ёжика. Правда, с твоим отношением к людям в целом больше дикобраза напоминаешь, но ёжик звучит лучше, согласись?       Луи резко перестал дёргать за шнур и на секунду замер. Покачал головой, подхватил с пола полотенце, но так и не донёс его до лица. Гоу с интересом наблюдал, как Луи сначала зло хлопал глазами и недовольно хмурился, а потом едва заметно покраснел и, кажется, смутился. Гоу всегда знал, что заносчивость, гордость и подлость всего лишь внешняя оболочка, благодаря которой Луи вполне успешно защищался от лишних чувств, ненужных друзей, знакомств и предательств. И нравился ему Луи внутренний, а не Луи внешний, хотя Гоу давно признался самому себе, что искренне любит обоих.       — Идиот, — отрывисто бросил Луи ему в ответ. Схватил его за руку и потащил за собой, — Идём сражаться. Такого ёжика покажу, забудешь, что это за зверь.       Гоу улыбнулся.       Колючий ёжик же, что с него взять.