В глазах пески зеленые И облака. По кружеву крапленому Скользит рука. То близкая, то дальняя, И так всегда. Судьба ее печальная - Моя беда. Сергей Есенин.
Алое атласное покрывало комкается под тяжестью девушки. Край постели прогибается еще сильнее, когда рядом с ней опускается он. Они сидят близко друг к другу, настолько близко, что чувствуют жар тел, исходивший от них. И эта близость немного дурманит, кружит голову, лишает рассудка и подчиняет себе. Но они не против, даже наоборот поддаются ей, погружаясь с головой в эту пучину безумия. Он нежно проводит костяшками пальцев по ее нежной коже щеки, а потом аккуратно касается губами, покрывая поцелуями. Мужчина тянет ее назад, и она поддается, позволяя ему уложить себя на кровать. — Залина, — он выдыхает ее имя ей в уста и целует в уголок губ. С ее губ срывается стон, который заглушается поцелуем. Он властно сминает их, заставляя Залину разомкнуть губы и позволить ему завладеть им. И она подчиняется, зарываясь своими длинными, тоненькими пальчиками в его темные с проседью на висках волосы. Его короткая, почти что белая щетина немного царапает ее бледную кожу шеи, когда он поцелуями спускается по ней вниз. Касается ямочки между ключиц, попутно пытается расстегнуть маленькие пуговички ее бежевой блузки, но они плохо поддаются, и он не сдерживает себя. Тонкая материя трещит по швам, а прозрачные пуговицы разлетаются в разные стороны. Залина вздрагивает, а ее щеки покрываются розовым румянцем. При дневном свете ее кожа отдает бледно-золотистым оттенком, которым и любуется мужчина. Его карие глаза с восхищением и плохо скрываемым возбуждением пожирают каждый миллиметр открывшегося тела, словно пытаясь запомнить каждый изгиб ее юного тела, каждую родинку и пятнышко. — Ты прекрасна. — Эти слова вынуждают Залину смущенно улыбнуться и от удовольствия прикрыть глаза, когда он проводит языком по ложбинке между грудей, скрытых черной кружевной тканью бюстгальтера. — Д-Джеймс. — Его имя срывается с ее языка и утопает в стонах. Ненужная кружевная ткань летит в сторону, как и черные джинсы. Она практически обнажена перед ним, лишь черный кружевной низ от комплекта скрывает от внимательного взгляда Джеймса самое сокровенное. Сам же мужчина все еще одет, только белоснежная рубашка расстегнута наполовину, а черные галстук развязан и болтается у него на шее. — Нет! — резко и немного грубо отзывает Джеймс, когда руки Залины тянутся к брюкам, в надежде хотя бы с ними справиться и, наконец-то, избавить мужчину от ненужной и только мешающей одежды. Но он не позволяет, на половине пути перехватив их за запястья. — Я сам. Залина молчит, чувствуя каждой клеточкой своего тела его превосходство над ней. Он сильный, властный и даже жестокий, но это не пугает ее, даже наоборот привлекает. Да, в первый раз было страшно и волнительно, ведь она лицом к лицу столкнулась с неизвестностью. В тот момент перед ней стоял выбор: согласиться на предложение или закрыть на него глаза, но выбор пал на первое, и она не пожалела. Возможно, если кто-то бы узнал о их связи, их бы осудили, делая из сложившейся ситуации трагедию вселенского масштаба, но, к счастью, они умело скрывались от любопытных и вездесущих зевак в стенах небольшой, но уютной гостиничной комнаты. Днем они были тайными любовниками, вечером — играли каждый свои роли: он — порядочный семьянин, она — нежная и любящая девушка для своего парня. И никто не догадывался ни о чем, ибо все было хорошо продумано. — Ляг выше. Когда она выполнила его приказ, он прижал ее запястья к изголовью кровати и привязал их своим галстуком, лишая Залину возможности прикоснуться к нему. — Нечестно. — На эту реплику он лишь усмехнулся и наконец-то снял с себя рубашку, позволяя девушке наслаждаться видом его подтянутого тела. Пусть оно и было не идеально, но Залине это было не важно. Ей нравилось и такое… Он нравился ей любым. Последняя часть ее гардероба была снята и откинута. Теперь она была полностью обнажена. И сколько бы раз он не видел ее в таком виде, Залина каждый раз заливается (и будет заливаться) румянцем и отводит глаза в сторону, стесняясь собственного тела. — Посмотри на меня. — Она нерешительно поднимает свой шоколадный взор на него, смотря прямо ему в глаза. Он также смотрит на нее, а его руки скользят по ее ногам, проводят по внутренней стороне бедра и поднимаются выше. — Ты прекрасна. Он вводит в нее два пальца, с удовольствием слушая стоны девушки. Второй рукой касается маленькой горошины груди и немного оттягивает ее вверх, а потом проходится по ней языком, как бы пробуя на вкус, но ему этого мало, и он втягивает сосок, слегка посасывая его. — Ах, — выдыхает Залина. Наконец, он полностью избавляется от одежды и нависает над ней, вновь впиваясь в ее немного припухшие губы требовательным поцелуем. Залина не успевает за ним, не выдерживает напора, но старается как может, при этом пытаясь высвободить руки, что все еще привязаны к изголовью кровати. Но плотная ткань лишь натирает нежные запястья девушки, не выпуская из своей хватки. А Джеймс тем временем продолжает ласкать ее руками, временами ускоряясь, или же наоборот замедляясь, тем самым вынуждая Залину жалобно постанывать и просить большего. Хотя он сам из последних сил сдерживает себя, но все же старается продлить время до того момента, когда все это закончится, и им придется расстаться. Джеймс не хочет так быстро отпускать девушку из своей власти, поэтому не торопится, наслаждаясь Залиной медленно и полностью. Но наступает момент, когда он просто не в силах терпеть напряжение, и тогда он грубо раздвигает ноги девушки и входит до упора, лишь на секунду замирая, позволяя ей свыкнуться с ощущениями внутри. А потом начинает двигаться сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Комната наполняется их стонами и тихим поскрипыванием кровати, которую, скорее всего, они сами и расшатали. — Еще, — выдыхает Залина, двигаясь ему навстречу. Руки начинают гореть, но она словно не замечает этого дискомфорта, полностью отдаваясь процессу. Но Джеймс все же развязывает галстук, и Залина тут же обнимает его за шею, жадно целует, постанывая в рот. Ее длинные ноготки царапают его спину, губы исследуют кожу шеи, а ноги девушки плотно скрещены за его спиной, тем самым сильнее прижимая его к себе. Момент, когда их накрывает наслаждение, наступает одновременно. Два потных и усталых тела прижимаются к друг другу, словно опасаясь, что кто-то из них может неожиданно исчезнуть. — Я люблю тебя. — Залина ложится на бок и кладет свою голову ему на плечо, закидывая ногу на его. — И я тебя. — Всего три слова, но каждый раз они заставляют ее сердце пропускать удар. И в такие моменты Залина забывает обо всем: о том, что вечером дома ее будет ждать Ник, а Джеймса — его жена. О втором она вовсе не желает думать, ибо подобные мысли заставляют Залину ненавидеть эту женщину, которая, стоит заметить, ничего плохо ей не сделала. Но понимание того, что она может спокойно и не опасаясь ничего целовать его прилюдно, обнимать, злило и расстраивало девушку. Она хотела быть на ее месте, она хотела засыпать и просыпаться с ним постоянно, а не только днем в гостинице, где они могли себе позволить лишь пару часов. Но все было так, как было, и Залине оставалось довольствоваться тем, что было. И она была рада этой крупице счастья, ведь хотя бы так она видела его, и не только… Именно в этой небольшой, но светлой комнате, в которой было минимум мебели, она забывалась и отдавалась этому мужчине полностью. Даже их возраст был всего лишь незначительными цифрами, о которых никто из них старался не упоминать, ибо разница была существенной… Тридцать лет.***
Приятная, нежная и успокаивающая музыка доносится из музыкальных колонок и проносится по всему помещению, огибая на своем пути преграды в виде круглых столов, за которыми сидят по-разному одетые посетители; большие цветки в горшках, официантов. Залина сидела за одним из этих столов, облаченная в черное приталенное платье, которое выглядело скромно, по сравнению с другими нарядами присутствующих дам. Ее каштановые волосы, подстриженные под каре, были распущены и впереди свисала удлиненными прядями, обрамляя ее миловидное личико и подчеркивая его. Рядом с ней сидел Ник — ее молодой человек. Его рука покоилась на ее маленькой, нежной кисти, которая лежала на столе. Большой палец вырисовывал круги на тыльной стороне ладони Залины, а зеленовато-карие глаза то и дело смотрели на нее с любовью и нежностью, но это были не те глаза, которые она хотела сейчас видеть. Это была не та рука. Тот, чьи прикосновения нужны были ей сейчас, сидел напротив нее и смотрел на свою жену — высокую, солидную женщину с длинными светлыми волосами и ярко зелеными глазами. Она была красива и выглядела очень хорошо, хотя ее возраст давно уже перешел черту пятидесяти лет, но это не мешало ей приковывать к себе внимание других мужчин. Вот только Джеймс хоть и делал вид, что был поглощен полностью ее персоной, но его взгляд временами то и дело был обращен в сторону Залины, точнее на ее руки. — Залиночка, у тебя что-то случилось? — нежным голосом спрашивает ее миссис Уилсон, мама Ника. Когда она отрицательно кивает, женщина вновь задает вопрос: — А почему ты сидишь опечаленная? — Нет, что вы, все хорошо. — Ну ладно, — Залина улыбается и чувствует на себе пристальный взгляд темно-карих глаз. Время, как на зло, идет слишком медленно, а разговоры сына с матерью все никак не закачиваются. Только она и Джеймс сидят молча, полностью погруженные в свои мысли. Залина думала о неправильности происходящего, ведь она изменяет своему парню с его же отцом уже как год. Она отчетливо помнит тот день, когда она впервые познакомилась с родителями Ника, когда впервые увидела его отца. С трепетом вспоминает те взгляды, которыми он награждал ее при каждой встрече, и тот роковой разговор, после которого Джеймс протянул ей небольшой листок бумаги, на котором ровным красивым почерком был выведен адрес и гостиничный номер с точным временем встречи. Тогда она боялась, хотела выкинуть его, порвать, но руки не поднимались этого сделать, и Залина не пожалела… И до сих пор ни о чем не жалеет. Джеймс же, как бы странно и ужасно это не звучало, ненавидел в эти минуты своего сына, ведь именно он сейчас сидит рядом с ней и поглаживает ей руки, открыто целует и что-то шепчет на ушко. Касается ее ног под столом, думая, что никто этого не видит. А потом приглашает ее на медленный танец и уводит его, да, именно его Залину в середину зала, где такие же пары медленно танцуют под спокойную мелодию. Он кружит ее в медленном танце, аккуратно ласкает ее спину, иногда спускаясь непозволительно, как считал Джеймс, низко. Целует тоненькую бледную шейку, и, что самое обидное, она позволяет ему это делать. Улыбается, что-то говорит и прижимается к его сыну. И Джеймс злится. Да, он внутри понимает, что это правильно, что она его девушка, и ему позволительно так вести себя с ней, но ревность не обращает на это внимание, захватывая его сердце и разум в свои щупальца. Мелодия меняется и они вновь возвращаются за столик. Оба улыбаются, и от этого становится только хуже. Стараясь не обращать внимания на это, Джеймс переключается на вино, которое вряд ли может хотя как-то ему помочь или заглушить взбунтовавшиеся чувства. — Я хочу кое-что сказать, — неожиданно заявляет Ник и встает со своего места. На его лице играет радостная улыбка, глаза сияют и видно, что, чтобы он не задумал, настроен парень решительно. — Залина, — девушка поднимает на него свой взгляд и внутри что-то обрывается, когда она понимает, что именно он задумал. — Встань, пожалуйста. Джеймс делает большой глоток бордовой жидкости и ставит бокал на стол, внимательно наблюдая за тем, как его возлюбленная встает и выходит из-за стола, как его сын достает алую, бархатную коробочку и опускается на одно колено. И в ушах неприятным гулом раздаются его слова, сказанные с такой нежностью и теплотой: — Ты выйдешь за меня замуж? Несколько секунд длится молчание. И Джеймс больше своего сына ждет ее ответ. Мужчина всем своим сердцем надеется на отрицательный ответ, но стоит услышать ему ее слова, как внутри все обрывается, а жгучая ревность и злость затмевают его разум. — Да.***
— Меня срочно вызывают на работу, — спустя полчаса говорит Ник. Они уже собирались расходиться по домам, так как время было позднее, как вдруг парню позвонили с работы и попросили срочно явиться. — В торговом центре произошел взрыв и всех раненых везут к нам в больницу. Отец, ты бы не мог завести Залину домой? — Конечно, — соглашается Джеймс, даже не посмотрев на девушку. И они расходятся по машинам. Всю дорогу до дома миссис Уилсон щебетала о своих планах насчет свадьбы. Она озвучивала список необходимых гостей, которых было бы просто неприлично не пригласить на столь важное событие, что именно сделать, что купить, где и как провести. Все эти разговоры, которые Залина слушала чисто из уважения, ужасно утомили ее и уже через пять минут ее голова невыносимо болела, сигнализируя тем самым своей хозяйке о необходимости тишины и покоя хотя бы на пару минут. Девушка кивала, поддакивала, улыбалась, стараясь не обидеть женщину, хотя сама время от времени поглядывала в небольшое зеркало заднего вида на Джеймса, которого, к слову, тоже тяготили эти разговоры. Было видно по его лицу, что он недоволен и еле сдерживает себя из последних сил, чтобы не остановить машину и не начать прямо здесь, на глазах своей жены, заткнуть рот которой ему невыносимо хотелось, выяснять отношения с, теперь уже, своей невесткой, которая, стоит заметить, все еще оставалась его любовницей. А эти разговоры о подготовке к свадьбе только больше подливали масла в огонь. Поэтому и было им решено в последнюю секунду немного изменить свои планы на этот вечер, переиграть кое-что. И в итоге спустя тридцать минут он подъехал к своему дому, останавливаясь посреди узкой дороги и заглушая мотор. Разговоры миссис Уилсон тут же стихли, и воцарилась недолгая, но такая желанная тишина. Женщина огляделась по сторонам, а затем вопросительно посмотрела на своего мужа, который не спешил ничего объяснять. — Джеймс? — удивленно спрашивает она его, так и не дождавшись никаких пояснений от мужчины. — А разве мы не должны были завести сначала Залиночку? — У меня остались дела на работе. Завтра приедут с налоговой службы, поэтому мне нужно кое-что привести в порядок. И поэтому я сначала завез тебя, так как было ближе, теперь я отвезу Залину и оттуда сразу же на работу. — А, хорошо. Будешь поздно? — Было видно, что подобное заявление Джеймса огорчило ее, но женщина старалась не показывать этого, продолжая улыбаться. — Скорее всего, домой сегодня я уже не приеду. Женщина кивнула и вышла из машины, перед этим попрощавшись с Залиной и пожелав ей всего хорошего. Когда силуэт его жены скрылся за массивными железными воротами дома, Джеймс со злостью повернул ключ в зажигании и, надавив на педаль газа, сорвался с места, разгоняя довольно внушительную скорость для города. Его черная иномарка неслась по дороге, не замечая ничего вокруг, затем резко свернула на магистраль и, лавируя между уныло ползущими автомобилями, помчалась в непонятном для Залины направлении. Девушка молчала, не решаясь задать интересующие ее вопросы или хотя бы заговорить с ним, прекрасно понимая, что он сейчас зол. Очень зол. Залина также понимала, что именно могло спровоцировать Джеймса. Тем времени машина сворачивает на уже знакомую ей улицу и Залина понимает куда они едут. Спустя десять минут иномарка останавливается возле гостиницы. — Выходи, — открыв заднюю дверь с ее стороны, грубо говорит он и вытаскивает девушку из машины, до боли сжав ее запястье. Они заходят внутрь, сразу же направляясь к стойке администратора. Маленький мужчина лет пятидесяти приветствует их и протягивает нужные им ключи, ибо давно уже знает пришедших в лицо, в общем-то, как и номер, который они постоянно бронируют. Весь путь они проделывают молча. Джеймс все также продолжает держать ее за запястье, на котором, скорее всего, к утру будут багровые отметины. Он тащит ее по пустынному коридору, украшенному различными картинами и растениями в горшках. Мимо мелькают двери с различными двузначными номерами, но останавливаются они возле самой дальней двери под номером «69». Темное помещение встречает их гробовой тишиной, но щелкает выключатель и комнату заливает мягкое свечение люстры и нескольких торшеров. Раздается громкий стук захлопнувшейся двери, что разрезает эту тишину напополам, щелкает замок, и Залина понимает, что в этот раз в этом номере не будет всего того, что было раньше. И от этого внутри начинает расти неприятный клубок страха и паники, который с каждой минутой становится все больше и больше. Джеймс наконец отпускает ее руку и в пару шагов преодолевает расстояние от двери до небольшого бара, где открывает средних размеров бутылку виски и залпом его выпивает. Залина следит за каждым его шагом и действием, потирая свое запястье. Она напугана, ведь девушка никогда еще не видела Джеймса в подобном состояние. Ей еще никогда не доводилось видеть его таким; всегда нежный и обходительный, сейчас Джеймс готов был растерзать того, кто помешает ему. И об этом свидетельствовал его безумный взгляд, который лично Залине не сулил ничего хорошего. Весь его вид кричал о том, что он чертовски зол, даже слегка смуглое и морщинистое лицо, что выдавало его истинный возраст, побелело от ярости. — Джеймс? — неуверенно позвала его девушка, делая шаги в его сторону, но на полпути замерла, остановившись возле широкой кровати. Мужчина не слышал и не замечал ее, продолжая опустошать запасы мини бара. Невероятный коктейль из различных видов алкоголя ударил ему в голову, обостряя все его чувства и эмоции до предела, хотя он надеялся на обратный эффект. — Ты так легко и просто согласилась, — немного заплетающимся языком вымолвил он и обернулся, чтобы лучше видеть ее. Его глаза горели ненавистью и презрением. На скулах Джеймса заиграли желваки, и казалось, что он в любую секунду готов был накинуться на беззащитную девушку. Залина впервые видела его в подобном расположении — злым и пьяным. Никогда еще ей не приходилось испытывать страх перед эти человеком. Рядом с ним девушка всегда себя чувствовала защищенной, но сейчас все было иначе… — Я не могла иначе, ведь если бы отказалась, то… — То что? — наглым образом перебил ее Джеймс и сделал пару шагов в ее сторону. Залина молчит, не зная, что сказать. Девушка понимает, что, чтобы она не сказала, он все поймет неправильно и выставит против нее. Поэтому старается лишний раз не говорить и не смотреть на него, но мужчина воспринимает это иначе. Всего в пару шагов Джеймс преодолевает расстояние между ними и замахивается. Звонкая пощечина опаляет нежную кожу щеки. Залина вскрикивает и прижимает ладонь к покрасневшему участку кожи, но Джеймс не замечает этого и толкает девушку, из-за чего та делает несколько шагов назад, упирается ногами в невысокий бортик кровати и падает. — Джеймс, что ты делаешь? Но мужчина словно озверел. Он не замечает ее испуганный взгляд, попытки освободиться или хотя бы достучаться до его разума. Он видит перед собой только ту, что предала его. Не церемонясь, он задирает платье, рвет тонкий капрон колготок, стаскивает с нее трусики и резко входит. Руки Залины он держит над ее головой, прижимая их к кровати, чтобы она не могла ими шевелить. Его губы что-то шепчут, а глаза неотрывно смотрят на ее лицо, которое покраснело от слез и боли. Некогда красивый и аккуратный макияж превратился в черную смесь на ее лице, алая помада из-за грубых поцелуев размазалась вокруг губ, волосы запутались, а ее глаза… Карие глаза, в которых всегда была нежность и любовь к нему, смотрели на Джеймса сквозь слезы с болью и неверием. Прошло какое-то время. Залина больше не сопротивлялась. Она отбросила все свои попытки, превратившись в податливую куклу, которой можно вертеть в разные стороны. Девушка просто смирилась, ожидая конца всего этого ужаса, ибо сопротивляться было бестолку, ибо так она могла только усугубить ситуацию. Все закончилось быстро и неожиданно. Он вышел из нее, застегнул брюки и отвернулся, смотря в одну точку. Его руки были сжаты в кулаки, а сам он не двигался, словно превратился в статую. — Джеймс, посмотри, пожалуйста, на меня, — осторожно попросила она. Ее тело ужасно болело, каждая клеточка тела кричала об этом, но Залина упрямо закрывала глаза на это и старалась подняться с кровати. Ее платье, да и вся остальная одежда, находилось в довольно плачевном состоянии, поэтому Залина стянула с кровати белоснежную простынь и завернулась в нее, стараясь скрыть последствия его срыва. — Я знал, что так будет. С самого начала знал. — Залина хотела дотронуться до него, позвать, но остановилась, когда он тихо, все также не поворачиваясь, начал говорить. — Ты молодая, красивая. У тебя все еще впереди. А я? Старый дурак, надеялся ведь, что у нас что-то получится, что ты на самом деле любишь меня. Где были мои мозги тогда. Мне пятьдесят, и понятно, что изначально у нас ничего не получилось бы, но я все равно поддался искушению… А ты? Ты хочешь замужества, детей, нормальную семью, а что могу дать я? Этот гостиничный номер, да пятиминутный секс? — Он горько усмехнулся. — Какой бред! Уходи, Залина, уходи. — Я никуда не уйду. Замотанная в белоснежную, немного помятую простынь Залина обходит его и встает напротив, стараясь заглянуть ему в глаза, но мужчина избегает и смотрит куда угодно, но только не на нее. Ее это злит… Как и его бредовые слова, которые ее оскорбляют. — Какое право ты имеешь так говорить? Что ты знаешь о моих чувствах? Я с тобой, я тебя люблю, и причем тут твой возраст? — Я тебе в отцы гожусь! — Что ж ты не думал об этом тогда, когда в первый раз приглашал меня в эту гостиницу? — восклицает она и одной рукой толкает его в груди, второй придерживает простынь. — Почему ты об этом вспомнил спустя столь огромное время? Зачем ты влюбил меня в себя, а теперь пытаешься оттолкнуть? Залина не понимает его и не понимает какую игру он затеял. Она пытается объясниться, дать понять ему, что он не прав, убедить, но все тщетно. Джеймс не хочет слушать ее, словно невидимыми руками закрывает уши, и, кажется, еще и глаза. Он не слышит ее и не видит. — Зачем ты тогда согласилась на предложение? Чего ты хотела добиться этим? — Он поднимает на нее полный боли и негодования взгляд, больно сжимает ее плечи и встряхивает. — Чего?! — Да чтобы ты наконец понял, что я не хочу жить на две семьи! Я устала от лжи. — Она отталкивает его и делает шаг назад, стараясь сдержать слезы обиды и унижения. — Возможно, тебя и устраивает все, а меня нет. Я готова быть второй. Да, я даже на это готова, но твоему сыну я не хочу больше врать. Он заслуживает большего. — Большего?! Так иди к нему, расскажи все. Иди! Что стоишь? — Он подходит к ней совсем близко, и Залина чувствует сильный запах спиртного. — Хорошо, тогда я уйду! — кричит и отталкивает ее. Залина с болью наблюдает за тем, как Джеймс берет свой пиджак с кресла, как молча забирает оставшуюся бутылку виски и уходит, громко хлопнув дверью и оставив рыдающую девушку одну в номере.***
— Ник? — Да, дорогая, — отзывается он. Залина жмется и неуверенно поднимает на молодого парня глаза. Он смотрит на нее с любовью, и от этого на ее душе скребут кошки, раздирая ее в мелкие клочья. — Я хотела тебе сказать… — Что? — Я… Твой отец, — огромный ком в горле душит и мешает, на глазах невольно наворачиваются слезы, которые при свете люстры придают ее карим глазам блеск. — Мы… — Что вы? — Ник немного напряжен, но старается не показывать этого. — Что случилось, Залина? — Я… Он… Мы выбрали свадебный торт, — первое, что приходит в голову, выдает она, и только потом понимает всю бредовость сказанного. Ник услышав эти слова облегченно вздыхает, хотя смотрит немного странно, Залина вымученно улыбается, надеясь в следующий раз все рассказать.***
Но и в другой раз ничего не выходит. Она старается вымолвить хоть слово, но они застревают у нее в горле, отказываясь вылетать изо рта. И каждый день она пытается пересилить себя и все-таки рассказать Нику правду, которая разобьет ему сердце, но по крайней мере Залина будет честна перед ним. Но дни идут, и до свадьбы остается все меньше и меньше времени. Списки гостей составлены, подружка невесты выбрана, как, в общем-то, и прическа, и макияж, и платье. А настроение с каждым днем все хуже и хуже. Залина, совсем отчаявшись, отбросила все попытки заговорить с Ником о ее отношениях с его отцом. С Джеймсом после того злополучного дня она не виделась и не разговаривала. И это ее угнетало. Она безумно скучала по нему, хотела вновь оказаться в том номере, прижаться к нему и больше никогда не отпускать. Но обнимал ее сейчас совсем другой мужчина, шептал слова любви не он. И Залина изо всех сил старалась не показывать свою горечь и отвращение, когда руки Ника погладили ее живот и опустились ниже. — Я так тебя хочу, — тихо шепчет ей на ушко Ник, после чего прикусывает мочку уха. Залина закрывает глаза и, лежа в полумраке спальни, пытается представить, что это Джеймс сейчас поглаживает ее ноги, ласкает ее груди, это он ее целует. Но мозг сопротивляется, отказываясь принимать эту ложь, и тогда хрупкая иллюзия трескается и разлетается осколками в разные стороны, возвращая девушку в суровую реальность. — Я люблю тебя. — На глазах слезы от этих слов, а совесть бьется об стенки души, крича о том, что она предательница и так подло и бессовестно поступает с ним. Ник готов был уже войти в нее, но резкий звон разнесся по всей квартире, а затем еще раз и еще раз. Казалось, что нежданный, но настойчивый гость просто надавил на кнопку звонка и не собирался убирать палец, пока ему не откроют. Тихо выругавшись, Ник чмокнул девушку в нос, надел штаны и пошел в прихожую. Девушка прислушивалась к каждым звукам и шорохам, стараясь понять кто пришел в столь поздний час. Когда с другой комнаты послышался такой знакомый и в то же время родной голос, сердце Залины замирает, а потом начинает неистово биться об грудную клетку, словно пытаясь разрушить и наконец-то обрести свободу. — Отец, что случилось? Ты пьян? — Нет, я не пил. Залина быстро накидывает на себя тонкий халатик, приводит себя в относительный порядок и покидает спальню, направляясь туда, откуда доносятся голоса. — Здравствуйте, Джей… мистер Уилсон.— Она заходит в гостиную и жмурится от яркого света. — Здравствуй. Мужчина осматривает девушку с ног до головы, останавливаясь на мгновение на ее немного припухших губах, а потом отворачивается, делая вид, будто она ему неинтересна, словно они чужие люди, их не связывает ничего. И это причиняет боль, только Залина не показывает ее и старается не смотреть на мужчину, который близко, но и в то же время очень далеко от нее. — Так что случилось? — встревоженным голосом спрашивает Ник, стараясь добиться от своего отца хоть каких-то объяснений. — Вы поругались с мамой? — Нет. Я просто от нее ушел. В комнате воцарилась невыносимая тишина, которая невероятно давит на уши и мозг. Ник сидит напротив Джеймса и смотрит на него, словно ожидая, когда он засмеется и скажет, что это было шутка и он просто решил заскочить к ним, проведать . Залина тоже смотрит на него и не верит. Не может поверить, что это действительно правда. А сам Джеймс сидит в мягком светлом кресле в расслабленной позе, закинув ногу на ногу и сложив руки домиком, и игнорирует их взгляды, ожидая дальнейших вопросов. Если бы Залина не знала этого мужчину так долго, она бы подумала, что он пришел, чтобы поделиться со своим родным сыном столь печальной новостью, но она знала его хорошо… Очень хорошо. Настолько, что сразу же уловила странные нотки в его голосе, и поняла, что Джеймс что-то задумал. И это насторожило ее еще больше. — Ты шутишь? — Я абсолютно серьезен. — Но почему? — Ник никак не может понять поступок своего отца, хотя Залина уже во всем разобралась. — Я люблю другую женщину, — спокойно заявляет Джеймс, а потом добавляет: — уже как год. — И кто она? — с отвращением выплевывает Ник, стараясь сдержать свой гнев. Залина с замиранием сердца ждет ответа Джеймса, молясь всем известным ей богам, чтобы он ничего не рассказал. Но, видимо, эти боги были настроены против нее, или же просто был не ее день, ибо на лице Джеймса появилась не обещающая ничего хорошего ухмылка, а в темных глазах заблестели искорки. И Залина больше не уверена сомневалась в своих предположениях, она была уверенна и знала, что именно сейчас произойдет… — Твоя будущая жена. Казалось, остановилось время, а Земля перестала вертеться. Замерли все. Даже Ник какое-то время просто сидел и пристально смотрел то на отца, то на нее, будто пытаясь прочесть их мысли. Хотя, возможно, он надеялся, что девушка начнет отрицать, упрекать мужчину во лжи, но Залина молчала, опустив глаза в пол. Ее темные пряди волос свисали вниз, скрывая побледневшее лицо и слезы, готовые вот-вот сорваться с длинных ресниц девушки. Залина старалась смотреть только в пол, боясь поднять взгляд на Ника. Она не хотела видеть его выражение лица, когда он услышал эти слова, осуждение и отвращение в некогда любимых глазах. Девушка была виновата и знала это, но не хотела, чтобы об этом сказал ей он. Она сама это понимала и ей этого было достаточно. — Это правда? — В его голосе была и надежда, и отчаяние, и боль. Это было невыносимо слышать. Ник подошел к ней и встал совсем близко. Она чувствовала его прожигающий взгляд, его почти выветрившийся запах одеколона, который Залина ему дарила на день всех влюбленных. В памяти, как на зло, вспылили воспоминания того дня, и уже сдерживать эмоции она не могла. — Скажи, что это неправда. — Приподняв ее голову за подбородок, он заглядывает в покрасневшие глаза и ждет, но она продолжает молчать. — Скажи! — Прости, — это все, на что она способна сейчас. Залина зажмурилась, ожидая криков и обвинений. Ей даже на какое-то мгновение показалось, что он ее сейчас ударит, но Ник ничего не сделал. Парень лишь в последний раз осуждающе взглянул на нее и вышел из комнаты, затем из квартиры, а потом и из ее жизни… Дверь в прихожей громко хлопнула, на мгновение пронзив тишину, а потом все вновь стало тихо. Слишком тихо. Залина все также стояла в дверном проеме и обнимала себя за плечи, потирая их и неотрывно смотря на сидящего перед ней мужчину. Он был настолько спокоен, что, казалось, вовсе не он только что разбил жизнь и планы на счастливое будущее своего сына, не он бросил свою жену, спустя почти тридцать лет пусть и не счастливого, но все же брака. Джеймс был слишком спокоен. Слишком… — Зачем ты так? — Разве не этого ты хотела? — вопросом на вопрос ответил мужчина и встал со своего места, за пару шагов преодолевая разделяющее их расстояние. — Не этого ли ждала? — Я хотела, но не… — Не думала, что так будет? — перебив ее на половине предложения, закончил за нее Джеймс. — Я устал ждать. Устал надеяться, сидя в том проклятом номере, что вот еще чуть-чуть и ты войдешь в эту дверь, и все будет как раньше. Я ждал, а ты не приходила! — повысив на нее голос, он остановился совсем близко к ней и, схватив ее за подбородок, приподнял голову, встретившись глазами с ее. Залине пришлось довольно сильно приподнять голову, чтобы при своем низком росте она могла смотреть на него, и это было немного неудобно. — Скажи, если бы я сегодня не пришел, ты бы так и вышла завтра замуж? — Вопрос, на который у нее не было ответа. Она не знала, что бы сделала завтра, смогла бы ответить «нет» или же из жалости и чувства вины сказала «да». И хоть она была зла на такой дерзкий поступок Джеймса, глубоко внутри Залина была рада такому повороту, ведь понимала, что сама бы она просто не справилась ни сегодня, ни завтра, ни когда-нибудь потом… — Скорее всего, — сказала она, а потом добавила, когда заметила, как его глаза сузились, а пальцы, которые все еще держали ее подбородок, сильнее сжались: — А потом бы всю оставшуюся жизнь ненавидела себя за свою глупость и нерешительность, а может быть, даже спустя какое-то время, я бы все же решилась и призналась. Но это бы я сделала в присутствии твоей жены. Хотя есть и третий вариант… — Какое же? — уже более мягче отозвался мужчина, прижимая худенькое тельце возлюбленной к своей широкой груди. Пусть он был зол, но видя ее сейчас перед собой настоящую, красивую и такую родную, Джеймс не мог ни прикоснуться к ней, ни обнять. Он хотел вновь почувствовать ее тепло, нежность, любовь, которую она дарила ему. — Я бы вышла замуж, и мы все также продолжали бы встречаться в той гостинице, в том номере, что стал для нас родным. И так бы продолжалось до тех пор, пока кто-то из нас все же не решился бы все рассказать. Его руки медленно поглаживали ее спину сквозь тонкую ткань халата, а от поцелуев в шею ее кожа покрывалась приятными мурашками. Его запах, его горячие руки, губы, исследующие каждый миллиметр ее бледной кожи — всего это ей не хватало последние дни. И именно сейчас Залина почувствовала себя живой, испытала бурю эмоций, которых, казалось, все это время она была лишена. Только с этим мужчиной она действительно жила и хотела жить. И ей было абсолютно все равно на общество, которое никогда не сможет принять их отношения, теперь ей уже не был важен Ник и его мать… Весь и без того небольшой мирок Залины сузился до одного единственного мужчины, который сейчас настойчиво толкал ее в сторону небольшого диванчика, на ходу пытаясь развязать неподдающийся узел пояса на ее халате. — Знаешь, мне больше по душе моя версия этой истории, — с улыбкой вымолвил он, наконец-то справившись с ее единственной одеждой. — И какая же? — Ее начало ты узнала сегодня, а все остальное я буду показывать тебе постепенно, ведь впереди нас ждет будущее, о котором ты и не смела даже мечтать…